Целый ряд неясных вопросов вставал перед ним. Почему одни живут в нищете, а другие в довольстве? Почему одни страдают под пятой у других, не имея надежды когда-нибудь занять их место? И с первых же шагов он понял свое невежество. С той поры его стал терзать тайный стыд, скрытая боль; он ничего не знал и не смел говорить о том, что так волновало его, – о равенстве людей, о справедливости, которая требовала раздела земных благ.