Из лавки выглянула его жена, тщедушная женщина, целые дни корпевшая над счетной книгой, не дерзавшая поднять голову. Она юркнула обратно в лавку, увидев, что несчастная просительница смотрит и на нее с пламенной мольбой. Ходили слухи, что она покорно уступает свое место на супружеском ложе откатчицам из числа покупательниц мужниной лавки. Все прекрасно знали, что если углекоп хотел добиться продления кредита, ему стоило только послать к лавочнику дочь или жену, – безразлично, были ли они красивы или безобразны, лишь бы не строптивы.