Западня

Ругон-Маккары 13

Вообще, французская классика - это единственная явная соперница моих любимых англичан. Если кто-то когда-то спихнет их с пьедестала, то это будут наследники Наполеона, и никто другой)

Давным-давно, после первого знакомства с Золя, я себе пообещала осилить "Ругон-Маккары". Но или злая судьба, или какие-то очередные выпускные/вступительные экзамены - какое-то из этих бедствий мне помешало, и Золя остался где-то между планами и воспоминаниями...

Поэтому в рамках флешмоба я схватилась за "Западню" радостно и цепко - и так уже лет 5 точно откладывала, сколько можно, в конце концов?

Вторая половина 19-го века в Париже - время беспробудного пьянства, несбывшихся мечтаний и поруганных планов на будущее. Жервеза, брошенная мужем с двумя детьми, умудряется устоять на ногах. Но судьба никогда не ошибается - с отсрочкой в 20 лет она все-таки низвергнет Жервезу в нищету, но сделает это с особым садизмом. Чем выше поднимешься, тем больнее падать. Жервезе предстоит пройти путь от брошенной жены до успешной собственницы прачечной. Но обратный путь, с высот признания и успеха, намного красочнее покорения вершин - первые долги, первая рюмка водки, первый скандал с мужем, первый тайный поход в ломбард... Очень яркая история жизненного краха, в котором не виновен никто, кроме главного героя.

Маст хэв, маст рид. И вообще, Золя самое место в школьной программе. В профилактических целях, так-с сказать.

Р.S. Кстати, а Нана - та самая? Я правильно поняла?

До Апокалипсиса осталось 16/26 книг

Безумно тяжелая и безысходная история. И тем более страшно читать, когда понимаешь, что это - омерзительная, неприглядная правда. Вот и в наше время, в нашей стране такого очень много. Бытовое пьянство, переходящее в хронический алкоголизм. Кого сейчас этим удивишь?

Мощь таланта Золя в том, что он описал это подробно, выпукло, ярко и беспощадно, заставив читателя содрогаться от возмущения и омерзения. Разве кто-то не знает, что пить нельзя? Да нет, и Жервеза, и Купо знают очень хорошо - примеров у них перед глазами великое множество. Вначале они действительно чураются алкоголя, как чумы. А потом... Вполне нормальное, дружное семейство превращается в стадо даже не свиней, а просто каких-то недо-существ - нищенская жизнь, в грязи и вони, с драками, бранью и постоянным голодом. Но на выпивку они находят всегда. И это те люди, которые в начале романа такие чистые, работящие, любящие??

Автор несколько раз пытается оправдать героиню. Мол, она не виновата, это все обстоятельства, это такая жизнь. Но само же повествование убеждает в обратном - никто не виноват в падении героев, кроме них самих. Да, алкоголики - больные люди. Но если все они спиваются добровольно, при чем тут какие-то обстоятельства? Жервеза и Купо тупо и безвольно плывут по течению. По идее, их должно быть жалко, но мне вот не жалко нисколько. У Жервезы было много возможностей вернуться к нормальной жизни, а она предпочла алкоголь. И Купо, и Шкварка-Биби, и Соленая пасть - все они конченые люди. За что им сочувствовать? За то, что они друг друга и самих себя подталкивают в грязь?

Может быть, эгоистично так рассуждать. Но я не понимаю, как человек может пить, превращая себя в ничтожество? И еще при этом куражиться, оправдываться, до последнего делать вид, что все в порядке? И такие люди, как Гуже и его мать, и Лалли, чудом оказавшиеся в этом гадюшнике, даже они не могут служить примером. Они являются лишь предметом насмешек и ненависти - инородные существа, которые не хотят пить, не хотят валяться в грязи. Жервеза, в отличие от Купо, это понимает. Но - не поддается благотворному влиянию. И вот так, медленно, но верно, шаг за шагом, до самого дна...

Золя люблю и ненавижу. За грязь, за отвращение, за безнадежность, за несбывшиеся надежды. За ужасающую правду.

Всем любителям выпить очень рекомендуется.

Вот уж действительно за...падня: ни просвета, ни лучика надежды, ни крупицы света. Золя даже слишком безжалостно выдирает корни всяческой добродетели, заложенной в каждом из нас. Жила-была обычная девушка Жервеза, худо-бедно, голодно, но жила. Пока ее муженьку Лантье, который еще не раз подложит ей свинью, не взбрело в голову сбежать с куртизанкой. Жервезу с детишками удачно подобрал молодой инициативный кровельщик Купо и жили они в согласии и взаимном обожании. Дела Жервезы пошли гору, да такую высокую, что догадываешься, каким пинком специализирующийся на страданиях Золя ее оттуда спустит. И не зря, потому что скоро все будет очень-очень плохо.

Все лживые, временные друзья отвалятся напившимися пиявками, насосавшись чужого благополучия и достатка, денег не будет хватать даже на кусок хлеба, а любовь, случившаяся когда-то, будет так же далека, как смысл всей этой отвратительной жизни, морщащейся в винно-водочном угаре и кровавых всполохах побоев. На кого ни взгляни в "Западне" - все уроды и почти все несчастны. Все бесконечно жрут, набивая животы до отказа, чуть только появятся деньги, пьют до беспамятства, а нищие загибаются в своих тесных, холодных квартирках, продавая кровати ради куска хлеба или (с бОльшим рвением) ради водки. Париж топчет всех, маня золотистыми огоньками, заставляет крупицу за крупицей продавать свою душу в душных кабаках, темных клетушках комнат, зевах подворотен и даже цветущих поначалу предприятиях.

Золя намекает: то, что вчера ты был на гребне волны, думая, что деньги и счастье будут всегда, совсем не значит, что завтра ты не увязнешь в топком болоте огромного города, стыдливо, а потом и вольно заглядывая в питейное заведение дяди Коломбо, где сотни мужчин и даже женщин ежедневно губят себя. У героини был шанс начать все сначала с единственным порядочным героем романа - Гуже, но она его лихо просрала (просто по-другому не скажешь), проела, пропила, так же, как и свою прачечную, дочь, мужа и всю свою никчемную жизнь.

Натуралистично, мерзко, грязно, но, сдается, правдиво. Сколько отголосков загубленных жизней покоится в стоках канав, пыли мостовых и серых домишек, темных углах кабаков и ресторанов? Насколько Париж, да и любой другой большой город, пропитан запахами провалов, неудач, падений и разочарований? Алкоголь, лень и мнимые друзья - вот что сгубило чету Купо и тысячи подобных им семей. У меня есть подруга, грезящая Парижем девятнадцатого века, мол "романтика, любовь, свобода, мушкетеры!" Так и хочется ткнуть ее носом в вязкое варево Парижа Золя, заставив провести хоть один день с Жервезой опустившейся.