Пролог

– Душенька, – сухая, похожая на птичью лапку, рука осторожно коснулась рукава пальто, – а будь милой, купи мне вот этой… швармы.

– Шавермы, – автоматически поправила Валерия Константиновна. Вообще-то, она не подавала попрошайкам, предпочитая обходить их стороной, но невероятно синие глаза старушки, а ещё ее опрятный, хоть и странный, вид подтолкнули сделать исключение.

«Бабка Синюшка (прим. автора – персонаж из «Малахитовой шкатулки», Бажова). Может линзы? Нет. Ей же только лаптей до полного антуража не хватает», – подумала женщина, но в слух произнесла:

– Какую вам?

– А вот, вот – зеленушечкой, да помидорчиком. И ещё красного этого, ох, вкусного-о-о…

– Соуса.

– Его родимого, – старческие, собранные гузкой, губы разъехались в белозубой улыбке.

«Точно – Синюшка» Малахитовую шкатулку Валерия Константиновна любила. Родным чем-то веяло. Исконным. Сама ведь, если пройтись по родословной, из тех краев будет. Великий Урал – горные хребты и заповедные леса…

– Ай, девонька! Ай, спасибо! – старушка ловко выхватила свою добычу из рук продавца.

Валерия грустно усмехнулась. Когда это она девонькой числилась? При советах разве что. Прабабка ее – башкирка – горячая кровь, всем хороша была. Только женщины их рода как рано расцветали, так и увядали тоже неприлично быстро. С десятилетнего возраста гордость Валерии – грудь, пошла в рост. В тринадцать на девушку уже заглядывались взрослые мужчины, путая ее с совершеннолетней. Ну а в семнадцать один из них быстро взял ее в оборот.

Сердце тихонько защемило. Первая любовь, первые сорванные запреты, и первые ошибки. Хороший мужик был Роман. Узнал бы сейчас, если встретил? Женщина вздохнула. Даже с учетом регулярных, не самых дешёвых косметических процедур в свои пятьдесят шесть она выглядела на добрый пяток лет старше. Да, стильная и бодрая. Но ее южно-уральская яркая красота давно сгорела и превратилась в пепел.

–Простите, вы заказ делать будете?

Валерия вздрогнула и, покачав головой, отошла. Да что же такое! Ох, не надо было в свой выходной работать. Нет же, собралась и горной козой в офис ускакала. Зачем? Денег ей, что ли, мало? Заняться нечем? Невестке снут как лежал недовязанный так и лежит. И в гардеробе мужа похозяйничать надо – запустился совсем, за своими блеснами ничего не видит. Но сегодня ноги сами понесли к бизнес-центру, где Валерия Константиновна уже десять лет трудилась главным бухгалтером в одной из фирм. Сделав все, что было намеченного на понедельник, она решила прогуляться через парк. Посидеть на скамеечке, кости свои старые погреть. Полюбоваться на Исаакиевский собор, а может, и на экскурсию сходить в который раз.

– Девонька! А, девонька…

Опять она! Валерия недовольно посмотрела на ковылявшую следом старушку.

– Девонька, до лавочки… Проводи!

С большой шавермой и в неопознанном этническом тряпье бабуля выглядела немного смешно. Валерия скептически посмотрела на ближайшую свободную лавочку, что стояла в десятке метров от них и, вздохнув, поправила сумочку-клатч. Ладно, проводит, а потом – домой.

Ага, сейчас… Скорее всего в юности бабуля занималась армреслингом – хватке любой половозрелый мужик позавидует. Локоть Валерии Константиновны взяли в плен железных пальцев и буквально силой заставили ее сесть рядышком.

– Ай, хорошая! Ай, ласковая! Помогла так помогла. Проси что хочешь – исполню!

– Дамочка, – осторожно, но твердо начала Валерия, пытаясь стряхнуть с себя титановый капкан старушкиных пальцев, – сидите, кушайте. Соус сейчас потечёт.

– А ну и пусть течет, окаянный. Ты тоже посиди. За этим ведь шла. Вместе и косточки погреем и на этот… собор полюбуемся. А дом-то не убежит.

И старушка очень аккуратно откусила кусочек шавермы. Валерии происходящее нравилось все меньше. Будь она сколь-нибудь суеверной, могла бы и купиться на дешевенький трюк «чтения» мыслей. К счастью или наоборот, всю ее веру в сверхъестественное забрали лихие девяностые. Разве что для Бога местечко осталось, да и то на галёрке. Валерия, конечно, крещеная была – сама лет в двадцать желание изъявила, но со временем стала уходить к агностицизму.

– Мой дом – мое дело. Да и вам, уважаемая, домой пора, – Валерия дернула руку сильнее. Фиаско. Ну не орать же что ее – рослую и крепкую женщину – удерживает старушка божий одуванчик!

– Так, нету у меня дома, – вздохнула бабка и с гордостью добавила: – блудница я.

Валерия поперхнулась.

– Блуд… кто?

– Блудница, – охотно пояснила старушка, – хожу-блужу, кого накажу, кого награжу. Вот ты чего желаешь-то?

О, Господи! Ну опять она за свое! «Миллион долларов и вертолет, – чуть не брякнула Валерия, – только отстаньте». Но мимо них неожиданно пронеслась парочка на роликах. Держась за руки, ехали по дорожке, ловко огибая прохожих и не разрывая сцепленных ладоней. Влюбленные и молодые. И такой вдруг тоской потянуло!

А она ведь тоже когда то вот так… Не на роликах, правда. В походы ходили, песни под гитару орали. Полночи двор на ушах стоял. Страна разваливалась, падала в бездну нищеты и криминала, содрогаясь в первых корчах наступающего хаоса, но им – двадцатилетним и беспечным – все было по плечу. Щедро разменивая богатства юности на все, кроме важного, они думали, что так будет всегда. Если кровь горит, о старости не вспоминаешь. Когда она, эта старость… а оказалось – близко. Но как же это тяжело – живая и полная сил душа в обертке одряхлевшего тела.

– Чего желаю… – хмыкнула себе под нос, – молодости желаю, вот как. Жизнь снова почувствовать. Это же дар.

И грудь словно тяжёлой рукой сдавило, а пальцы на ее локте исчезли вдруг.

– Молодости? А потянешь ли? Новую жизнь-то?

Дребезжащий голос старухи вдруг обрёл силу. И глаза под складками морщинистых век сверкнули потусторонней неоновой синью. У Валерии так сердце и ослабло. Ну все, перегрелась мать!

– Чего ж не потянуть, – она поспешно вскочила на ноги, – до свидания!

И, оставив чокнутую бабулю-блудницу в обществе шавермы, Валерия поспешила домой.