Свое решение Робертсон объяснил так: «Я ведь принял его давно, еще сорок два года назад, когда дал обещание быть с Мэриэл в болезни и здравии{16}. Все эти годы она поддерживала меня, и настал мой черед отдать ей долг». В его поступке была не только верность слову и клятве Богу, но и любовь{17}.