– Ну ты завернул, – с уважением протянула Оля.
То есть он сейчас всю эту философскую лабуду вслух сказал? Офигеть. Даже не заметил. Он же так любую хрень может ляпнуть. Значит, надо тщательней следить за языком. Или меньше пить. Но меньше не хочется. Потому что нетрезвая Олька тоже такая забавная.
Он болтливей в десять раз, а она в десять раз язвительней, трогательней, смешней и неуклюжей. И Артём давно уже крепко держал её за руку, чтобы она в очередной раз не оступилась, не споткнулась, не поскользнулась.
Ну и что, что лето, и льда не найти. Она всё равно сумеет. Причём, чтобы ни случилось, не расстраивается, а либо дуется, либо ржёт. И он ржёт, глядя на неё.
Они вообще частенько смеялись, и не всегда знали, над чем. Возможно, без причины, исключительно под настроение. И чёрт разберёт, как их опять занесло в какой-то бар.