Филин уверенно шагал между деревьев, искал достаточно открытое место, прислушивался, внимательно всматривался в заросли. Лес, пронизанный лучами восходящего солнца, действительно походил на райские кущи. Золотисто-зелёная дымка, тишина, покой. До полной идиллии не хватало только звонкого щебета птиц. Но птицы в привычном земном понимании здесь не водились. Эволюция выбрала немного другой путь.

В данный момент Филин был единственным существующим в этом мире пернатым, да и то только по названию. Точнее, по позывному. Но звучание и смысл прозвища его вполне устраивали, он так и представлялся. Среди его спутников большинство предпочитало обращение не по именам.

Если бы кто-то крался следом, желая разузнать, куда он отправился, Филин давно бы заметил. Но никому не интересно ни подсматривать, ни, тем более, нарываться. Остальные давно уяснили, с кем можно связываться, а кого лучше не трогать. Филин относился к последним.

Своё особое положение долго доказывать ему не пришлось. Уяснили быстро. В одиночку и даже мелкой компанией справиться с ним невозможно, потому что он… он ‒ особенный. А объединиться всем вместе этим уродам и в голову не пришло. Не умели они все вместе. Но Филин и тогда с ними справился бы. Просто с большими потерями.

Впереди обозначился просвет. Высокие деревья расступились, остался только мелкий кустарник. Обширная поляна, не слишком ровная, изрезанная неглубокими овражками. Самое то.

Маячок работал давно, посылая непрерывные сигналы, и отследить его местонахождение не составляло труда.

Тонкое, похожее на жужжание насекомого гудение дрона, Филин услышал издалека ‒ слух позволял ‒ запрокинул голову. Миниатюрный беспилотник появился в поле зрения, завис в вышине. Нужно подождать немного, чтобы связь установилась и наладилась. А пока Филин выудил из кармана составные части, быстро собрал прибор. Уже и не задумывался над действиями, настолько насобачился, что смог бы сделать это с закрытыми глазами или в полной темноте. Нацепил. Приёмник, микрофон. Щёлкнул выключателем, переждал помехи. Есть.

‒ Филин на связи, ‒ проговорил привычно. ‒ Как слышимость?

В ответ раздалось, тоже повторяющееся из раза в раз:

‒ Окей. Слышно отлично. Докладывай.

Филин опять запрокинул голову, знал, что на дроне установлена видеокамера. Сам он не мог видеть собеседника, а тот его ‒ запросто, хоть и сверху. Поэтому Филин показательно улыбнулся и махнул ручкой.

‒ Не выделывайся, ‒ прозвучало в ухе с задержкой в несколько секунд. ‒ Докладывай.

‒ Да вы и так всё знаете, ‒ решил ещё подоставать собеседника Филин. ‒ Показания датчиков уже поступили? Подсчитали, сколько осталось?

С той стороны решили не реагировать на его мелкие вредности.

‒ Рассказывай конкретно по каждому, что случилось.

Филин рассказывал, стараясь равномерно распределить собственное внимание между докладом и наблюдением за окружающей местностью. Переступал, вертелся, оглядывался по сторонам. Хотелось присесть, но рисковать не решился. Лучше не расслабляться, всегда оставаться наготове.

Собеседник почти никак не реагировал на информацию, только, чтобы подтвердить своё незримое присутствие, иногда вставлял «да» или «ясно». Разговор записывался, и лишние слова были ни к чему. Выслушал, задал несколько вопросов, а потом сообщил:

‒ Скоро запустим ещё две команды.

‒ Сразу две? ‒ Филин одновременно удивился, испытал досаду и возмутился: ‒ Этих показалось мало?

‒ Не совсем. По общему количеству их даже меньше, чем вас… было. Просто поделены на две группы. Каждая со своим маршрутом. Твои же подвели. Сами друг друга… ‒ собеседник не стал договаривать. Филин прекрасно понимал, о чём речь. ‒ А ты как?

‒ Я ‒ не по зубам.

В ухе раздалось короткое насмешливое хмыканье.

‒ Ну смотри. Тогда ‒ отбой.

‒ Да, ‒ подтвердил Филин.

Он смотрел. Чуть в сторону, чтобы не встретиться взглядом, чтобы создать видимость, будто он до сих пор ни о чём не подозревает. Но на самом деле он заметил, когда зверь только начал подкрадываться, и больше не упускал его из вида, следил краем глаза. Наверное, уже пара минут прошла с тех пор, как тот засел в зарослях, карауля подходящий момент, чтобы напасть.

Филин не пытался осторожно и медленно отодвигаться, увеличивая расстояние между собой и четвероногим наблюдателем, не пытался резко срываться с места и бежать. У привыкшего нападать из засады хищника, живущего выработанными за множество поколений инстинктами, всегда будет преимущество в такой охоте. Филин ждал, когда зверь набросится, изображал беззаботно пасущегося молодого оленя. Или как правильно называть тех безобидных питающихся растениями созданий? С короткими прямыми рожками в два ряда, на лбу и на макушке, грациозных, длинноногих. Именно они являлись основной добычей местных плотоядных. Ну, чем не олени?

Боялся? Немного. Но страх легко перекрывал особая эйфория. Филин не мог дать ей точного определения. Если объяснять, получалось многословно. В неё входили и приятно щекочущая самолюбие возможность бросить вызов сильному сопернику, и осознание своего скрытого от посторонних глаз превосходства, и доза эндорфинов, выработанная организмом в предвкушении схватки.

Зверь напружинился, напрягся. Филин сделал вид, что разворачивается, надеясь непременно спровоцировать атаку. Не так уж непредсказуемы животные, особенно в подобных ситуациях.

Зашелестела листва, треснула ветка. Филин успел услышать, успел зафиксировать мельчайшее движение, даже успел просчитать возможную траекторию. Несколько огромных скачков по земле и ‒ решающий прыжок.

Вот тогда он и заглянул прямо в глаза летящему на него зверю. На долю секунды.

Не стоило сильно понтоваться и зря терять время.

Извернулся, нырнул вниз и в сторону и во время манёвра сумел ткнуть рукой прямиком в кожную складку между боком и животом.

Мощный электрический разряд шибанул зверя. Его отбросило в сторону, он рухнул на землю и теперь беспомощно дёргался, очумев, потеряв ориентацию, и визжал. Запах пригоревшего мяса и палёного волоса растекался по поляне.

Филин тоже почти отключился на пару мгновений, но на ногах устоял и очухался быстро.

Сейчас он мог как следует разглядеть нападавшего.

На Земле такие твари точно не водились. На ней сейчас вообще мало что водилось, помимо людей. Но что-то общее было. По строению ‒ типичный хищник, охотящийся из засады. Крупный, но не слишком. Упругое поджарое тело, привыкшее к бегу и прыжкам. Широкая пасть с частоколом острых зубов, отлично приспособленная для того, чтобы хватать и рвать. Самое большое отличие ‒ на этом звере почти не было меха, только редкая щетина на грубой, местами собирающейся в складки коже серо-земляного цвета. Филин уже видел таких.

Зверь наконец перестал беспорядочно биться и дёргаться, но вставать не собирался. Лежал, завалившись на бок, тяжело дышал, высунув из пасти синий язык, косился на Филина. Глаз серебристый, словно наполненный ртутью, вытянутый горизонтально зрачок.

‒ Ну что? Больше не сунешься? ‒ Филин снисходительно усмехнулся, развернулся к поверженному противнику спиной.

Пока уходил, прекрасно слышал, как тот шуршал и царапал когтями землю, ‒ пытался подняться, ‒ но новой атаки не опасался. Во-первых, окончательно зверь оклемается не скоро, его ещё какое-то время будет покачивать от бессилия и дезориентации. Во-вторых, здесь, не так далеко, есть добыча и попроще. Впредь пусть знает, к кому лезть.