Цитаты из книги «Ледяное сердце»

Всё по-отдельности – никаких особых проблем, но вместе – слишком запутанно и неоднозначно, слишком ущербно и недостаточно. Лично для неё. Да, ей хотелось большего, потому что она как дура по-настоящему втрескалась в Алика. Оттого и не собиралась просто оставлять всё так, как на данный момент сложилось.

Внешне, словно окаменели, зато внутри всё вибрировало и дрожало от напряжения, от переизбытка эмоций. Но это были не только злость, не только негодование и обида. Не находя выхода, чувства клокотали, бурлили, дополнялись ощущением близости – разве это расстояние, шаг? – разоблачающей откровенностью высказанных вслух секретов, накалом давно подавляемых желаний. Одновременно отталкивали и притягивали, искушали, сводили с ума паническим метанием от одного стремления к другому и невозможностью выбрать. Смешивались в легко опьяняющий химический коктейль, туманящий разум, кружащий голову, пропитавший не только тела, но и окружающий воздух, который, казалось, уже звенел от напряжения. – Никуда ты не уйдёшь, – сипло прошептал Алик, а в подтверждение вскинул руки, взял Свету за плечи, крепко стиснув их пальцами, но она не почувствовала боли.

– Да ведь у тебя не только смелости не хватает Тане сказать, что она для тебя важна. Ты даже если влюбишься по-настоящему и будешь прекрасно это понимать, всё равно не признаешься. Не только тому человеку, но даже себе. Потому что – страшно. Потому что боишься чувствовать. А чувствовать – это и есть жить. А пока ты боишься, пока от чувств закрываешься – ты на самом деле не живёшь. Так, существуешь.

Подумаешь, выискался благородный спаситель. И всё-таки хорошо, что он отозвался. Света смотрела и отчего-то взгляд не могла отвести, как он шагал в сторону спальни, а в голове в это время вертелось «Ну почему он такой неприлично привлекательный?» Даже со спины, причём одинаково, что выше, что ниже пояса. Даже несмотря на то, что чересчур самовлюблённый, язвительный и вредный. Всё равно настолько привлекательный, что…

Или всё-таки вздохнула, с трудом признаваясь самой себе: она злилась не только из-за того, что зря примчалась, ещё из-за того, что – да! – ревновала. Но она не втрескалась и не влюбилась. Просто размечталась. Точнее, нафантазировала, как любая одинокая девушка, оттолкнувшись от минимума. А Пожарскому стоило сказать «спасибо». Он очень своевременно и очень наглядно напомнил, что между ними чисто деловые отношения. Ей как раз и требовалось – протрезветь и урезонить воображение.

Когда, войдя в квартиру, она наткнулась на голую девушку, на неё словно обрушился поток ледяной воды – сбил с ног, швырнул, размазал по стене. Ещё и мир перевернул, не совсем, но вполне ощутимо. Или смыл часть красок. Как-то по-другому всё стало – более буднично, что ли, реалистично. Хотя ведь на самом деле не было ничего особенного в том, что Пожарский провёл ночь с девушкой. Определённо не с первой и наверняка не с последней. И чему тут удивляться? А уж тем более реагировать вот так. Он же абсолютно свободен, не связан никакими отношениями. Ни с кем. Вообще ни с кем. А между ним и Светой обязательства сугубо рабочие. Он – всего лишь её клиент, она – всего лишь его менеджер.

Он сидел в кровати, едва прикрытый одеялом, взъерошенный и помятый со сна и такой, ну-у какой-то будто бы вовсе не клиент, не подопечный, с которым связывала только работа, а… не родственник, конечно, но кто-то близкий, свой. И можно легко подойти, поддавшись зову этой доступной домашней теплоты, вполне осязаемой даже на расстоянии, волнующей и…

– Да ты не влюблялся, что ли, ни разу? Пожарский хмыкнул, пожал плечами. – Не знаю. – Затем напряженно свёл брови, видимо, и правда пытаясь вспомнить. – «Очень хочу трахнуть» это ведь не то? Света не стала выспренно восклицать и отчитывать «Конечно, не то. Даже ничего общего». – Не совсем. Это только часть. Сам же недавно сказал, что поговорить по душам не менее важно, чем переспать. – Ой, Светик, – Алик приподнял брови, вывел легко и абсолютно невозмутимо: – Тогда получается, я тебя люблю. Мне с тобой очень нравится разговаривать.

Только гораздо позже Свете пришло в голову, что, упоминая тех, у кого вроде бы всё есть кроме человека, с которым можно поговорить по душам, Алик имел в виду в том числе и себя. Да, у него имелась куча знакомых. С тем же Ренатом его связывали приятельские отношения, на вид даже гораздо более тёплые, чем с матерью. Но, стоило приглядеться, всё это оказывалось поверхностным или отчасти номинальным – обычным общением постольку-поскольку, ибо ты живёшь в обществе и в любом случае контактируешь с людьми, постоянно и довольно тесно. Света ни разу не слышала, чтобы Алик кого-то называл другом или проводил с кем-то больше времени, чем с остальными. Обычно он просто тусовался в собиравшейся по какой-то причине компании. Но, как ни странно, в толпе собственное одиночество ощущалось только сильнее, чем в момент, когда ты действительно находился один. Наверное, потому, что тогда оно выглядело вполне естественным. А когда вокруг множество людей, гораздо тяжелее осознавать, что среди них нет ни единого, которого можно назвать своим.

– Хотя, знаешь, у людей нередко так бывает. Даже у тех, у которых вроде бы всё есть. Всё есть, а вот по-настоящему поговорить не с кем. А когда не с кем поговорить по душам, это даже гораздо хуже, чем когда не с кем переспать. Да ведь? Наверное, за такое и правда не стрёмно заплатить. И немало.