© Эльвира Осетина, 2025

ISBN 978-5-0060-8904-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Я сидела рядом с могилой моего мальчика и думала о том, как буду жить дальше.

Ребенка я рожала для себя от женатого мужчины.

О том, что я забеременела он даже не знал и не узнает уже никогда.

Я специально его выбрала, чтобы не было потом никаких претензий, в случае чего.

Короткий роман с приезжим специалистом. Он обслуживал технику в нашем маленьком городке.

Мы расстались спокойно, он просто уехал обратно в свой город, и больше я его никогда не видела.

Как же я была счастлива, когда узнала, что забеременела.

Летала на крыльях, с радостью посещала кабинет своей подруги – гинеколога.

Родила безо всякий проблем, и это с учетом моего возраста, мне уже было на тот момент тридцать пять.

Может и странно звучит, но в молодости я была убежденной «чайлд фри», как это сейчас модно говорить. Не хотела замуж (да и, откровенно говоря, в нашем захолустье не за кого было замуж выходить), и вообще считала, что женщина и сама может прожить. А семья – это пережиток прошлого.

Сама ведь тоже жила без родителей. Меня вырастила бабушка, возможно поэтому и не особо горела желанием выскочить замуж по скорее. Тем более, что в нашей провинции мужчин нормальных было кот наплакал, и их быстро расхватывали. А внешность у меня была средняя, поэтому, как невеста я никогда не котировалась.

Да и одиноких женщин в городе было очень много, и никого это особо не удивляло.

Когда стукнуло тридцать четыре, поняла, что ужасно хочу ребенка. Нерастраченную любовь надо ведь куда-то девать…

У меня все есть – хорошая работа (бухгалтер в банке), личная квартира, доставшаяся в наследство от бабушки. Хоть и маленькая двушка в двухэтажном доме, построенном сразу после войны, зато своя. Безо всяких кредитов и ипотеки. Абсолютно все условия для комфортной жизни.

Когда родился Алексей, я думала, что с ума сойду от счастья.

Ребенок рос спокойным. И совершенно не болезненным.

Я начиталась на форумах, что первый год – это ад для родителей, и готовилась к худшему. Но мой ребенок жил по часам, как в учебниках.

Он был идеален.

Скандалы закатывал всего раза три, и то, только лишь по тому, что резались первые зубы, а всё остальное время я не переставала на него радоваться.

Прочитала кучу психологической литературы, чтобы не сделать из мальчика – маменькиного сынка. Я хотела вырастить самостоятельного серьезного мужчину.

У меня не было безумной материнской любви к нему.

Если он дрался за игрушки в детском саду или во дворе, я не бежала на разборки с пеной у рта, а ждала, когда сын сам решит вопрос со своим сверстником, а уже дома досконально разбирала проблему, стараясь разговаривать с ним, как со взрослым. А не сюсюкаться, как с малышом.

Мой мальчик был моей отрадой.

Он был очень умным и даже мудрым не по годам. Обожал всё исследовать. Читать и писать научился уже в четыре года, но сам отказался идти учиться в школу, хотя мне уже советовали в детском саду его отдать в первый класс.

Но Алексей сказал мне тогда: «Мама, мне будет тяжело среди старших детей, я подожду три года, и пойду со сверстниками».

Он был идеальным ребенком.

А затем случилось то, чего я меньше всего ожидала.

Лейкемия.

Мой косный мозг не прижился, а найти отца ребенка я не смогла. В тот момент я проклинала себя за то, что не спросила его личных контактов, а в банке, их куда-то потеряли.

Но было уже слишком поздно.

Мой бедный мальчик целый год промучился в больнице, а затем тихо ушел во сне, так и не придя в себя после операции.

Похороны прошли, как во сне.

Я что-то делала, за что-то платила, подписывала какие-то документы. Увезла тело обратно в наш маленький городок, ведь мы последний год жили в «столице» нашей области.

И вот теперь осталась одна и сижу здесь на могиле.

Сразу после похорон, подруги меня увезли домой, и какое-то время боялись оставлять одну. Я натянула улыбку на лицо, чтобы они не переживали за меня, а когда они уехали, я отправилась обратно на кладбище.

Алешенька смотрел на меня с портрета и улыбался.

Он всегда на всех фотографиях улыбался, но глаза его были очень серьезными. Мой мальчик даже не капризничал и стойко переносил все болезненные процедуры в больнице.

Как я буду без него жить?

Дома я зашла в его комнату, легла на его кровать, и обняв любимого мишку сына, закрыла глаза и сказала, вкладывая в собственные слова всю душу:

«Где бы ты не был, мальчик мой, я готова отдать всё, что угодно, лишь бы быть рядом».

Я так и уснула лежа на его кровати, поджав под себя ноги, и обнимая его игрушку.

А во сне ко мне пришел голос:

«Хочешь к сыну?»

«Да!» – не задумываясь выкрикнула я.

«Я могу тебя к нему перенести, но ты должна поклясться, что вылечишь больной мир».

На пару мгновений я растерялась, не совсем понимая, чего от меня хотят. А голос меня поторопил:

«Клянешься?»

«Да!» – опять выкрикнула я.

«Если не выполнишь обещание, твой сын умрет!» – сказал голос.

Я еще подумала о том, что он ведь уже мертв, но в голове будто, что-то лопнуло, и я погрузилась во тьму.

А когда очнулась, то почувствовала сильный удар по лицу.

– Эй ты шлюшка! Давай ноги раздвигай! Чего выделываешься! – услышала я грубый голос, и повернув голову увидела стоящего перед собой грязного бородатого бугая, и явно не особо трезвого, судя по его взгляду.

Глава 1

Мозг заработал с удвоенной силой, быстро оглянувшись по сторонам, я поняла, что нахожусь в каком-то темном подвальном грязном помещении с решеткой вместо двери. Лежу на полу у ног этого бугая, который возится с завязками на своих штанах.

На полу в углу стоит керосиновая лампа, а рядом ведро, и судя по запаху, это ведро предназначено для туалета.

Одежда у бугая очень странная. Мешковатые штаны, рубашка, которая когда-то видимо была белой, и кожаная жилетка.

А я сама одета в платье необычного старомодного кроя, явно не моё. Но очень потрепанное и грязное.

Мысленное обследование своего организма показало, что чувствую я себя вполне нормально. Ни голода, ни жажды, ни боли. И это с учетом того, что мужик меня по лицу ударил. Даже скула не саднит.

Бугай, расправившись наконец-то с завязками, опять потянулся ко мне, обдавая парами алкоголя. Я на автомате выставила руку вперед, пытаясь отмахнуться, а из неё вдруг полился яркий белый свет, который вошел в лицо бугая, словно нож.

Мужик в шоке уставился на меня, открыл рот, силясь что-то сказать, но закатив глаза, просто упал замертво.

Я убрала руку, посмотрела на неё и подумала, что если это сон, то он очень странный…

Медленно подползла к бугаю, и прижала палец к его шее, пытаясь нащупать пульс. Но пульс отсутствовал.

А затем я увидела темную лужу, что растекалась от головы бугая.

Я не сразу поняла, что это кровь, а когда до меня дошло, то в шоке шарахнулась подальше, и заорала от ужаса.

– Эй! Тихо! Ты сейчас других приведешь! – услышала я сквозь шум в ушах чей-то голос.

– Что? Кто это говорит? Ты где? – спросила я, и начала оглядываться по сторонам.

Но в помещении кроме меня и бугая никого не было. А оно было очень маленьким буквально два на три квадратных метра.

– Я за стеной, забыла, что ли? – удивился голос. – Ты вырубила его? Обыскивай быстрее, у него ключ есть от решетки! И выходи.

Я решила послушаться человека за стеной, логика в его словах была, а я сейчас находилась в таком раздрае, что не знала, что делать.

А мужчина командовал вроде бы уверенно.

Боязливо подползла к бугаю, и начала хлопать его по штанам. Благо лежал он на спине, и все карманы были в доступе.

Ключ нашелся быстро.

Я встала и подойдя к решетке, вставила его в замок, и он легко провернулся.

Взяла с собой керосиновую лампу, потому что за дверью было слишком темно, почти ничего не видно.

– Вышла? – спросил голос, пока я осматривала подвал, состоящий из коридора длинной где-то метров шесть и четырьмя дверями с такими же решетками по две с каждой стороны.

Окон и даже тусклого света не было. Я кое-как заметила выход из подвала – лестницу в три ступеньки вверх, заканчивающуюся массивной железной дверью.

– Да, – прошептала я.

– Помоги мне освободиться! – скомандовал голос.

Его решетка была рядом с моей.

Я подошла ближе и поднесла керосиновую лампу, чтобы рассмотреть говорившего мужчину, и тут же ахнула.

Лицо у мужчины было обожженным и заросшим неопрятной бородой, а руки вроде бы связаны за спиной. Волосы грязными паклями спускались с плеч. Да и запах… был не особо приятным. Кажется, он не мылся очень давно. А может это от ведра так пахло? У меня ведь тоже ведро стояло в камере.

– Быстрее! – поторопил меня мужчина, подслеповато щурясь. – Если сюда придут, тебя по головке не погладят, за то, что ты сделала с одним из этих работорговцев!

– Работорговцы? – в шоке спросила я, пытаясь понять, как вообще могла оказаться в подвале, и откуда взялись самые настоящие работорговцы?

– Тут ключ всего один, – пробормотала я.

– Он один и есть, – ответил мужчина.

– От всех дверей что ли? – удивилась я.

– Ну да, это же старая Белая усадьба, – ответил мужчина, выделяя последнюю фразу, будто она означала, что-то особенное.

Я вставила ключ в замок, и он спокойно провернулся.

– Невероятно, – крякнул мужчина, смотря на меня, как на миссию. – Значит ты и правда Хозяйка «Белой усадьбы».

Мне почудились благоговейные нотки в его голосе…

– Что? – не поняла я, и добавила: – Руки помочь развязать?

– У меня кандалы, вставь в них ключ, только так я смогу выбраться.

У мужчины и правда были кандалы, самые настоящие, железные, как на руках, так и на ногах. Я такие только в кино видела, про рабов, которые на галерах работали. Большая цепь от кандалов была приделана прямо к стене. На вид они были очень массивными и тяжелыми. Господи, такими слонов можно спокойно удерживать.

Он даже толком разогнуться из-за них не мог.

Неужели он постоянно в них сидел?

Как он в туалет вообще ходил?

Эти хаотичные мысли быстро пробегали в моей голове, пока я вставляла ключ, и также спокойно его проворачивала.

Мужчина начал быстро растирать ноги и руки. Вышел в коридор, попрыгал немного, похрустел шеей, сделал махи руками.

А затем рухнул передо мной на колени.

– Я готов служить тебе Хозяйка «Белой усадьбы», верой и правдой до конца жизни, прими мою клятву верности, прошу, – сказал он, смотря на меня снизу вверх с надеждой во взгляде.

– Я не понимаю, о чем ты? – спросила я.

– Поторопись, – ответил мужчина. – Они скоро придут, а я должен тебе помочь.

Я пожала плечами.

Может он чокнулся сидя за решеткой? Но, с другой стороны, одна я всё равно не смогу выбраться, особенно, если там таких психов, как бугай, что пытался на меня напасть, много. А «верный рыцарь» в моей ситуации совсем не помешает, даже если он не в себе.

– Хорошо, – заикаясь ответила я. – Клятва принята.

Из моей руки вдруг вырвался белый столп света, который попал в мужчину, и тот шумно выдохнул.

Я с ужасом отдернула руку, ожидая, что мой спаситель сейчас упадет замертво, как и предыдущий бугай, но на лице незнакомца наоборот расплылась счастливая умиротворенная улыбка, и он с лёгкостью подскочил на ноги, как будто получил убойную дозу энергетика.

– Моё имя Тодор, Хозяйка, – поклонился он, выделяя слово «хозяйка» по-особенному, с легким придыханием и благоговением. – Я должен обыскать вашего обидчика, вдруг при нем оружие какое-то есть, оно нам поможет.

– Л-ладно, – кивнула я, и тут услышала копошение со стороны третьей решетки, и неуверенный детский голосок:

– Мама? – прошептал ребенок, – это ты?

– Алеша? – резко крикнула я, сердцем чувствуя своего сына, и подбежала к решетке.

Но на меня смотрел совершенно другой ребенок.

У моего сына были белые волосы и голубые глаза, а у этого мальчика были черные волосы, и карие глаза. И возрастом он был старше.

Моему Алеше было всего шесть, а этому мальчику лет десять, примерно.

– Мамочка, да! Это я твой Алекс! – крикнул ребенок, от чего моё сердце кинулось вскачь.

Я и правда звала моего Алешу иногда на иностранный манер – Алексом.

Боже… неужели это и правда он? Это мой Алеша?

Трясущимися руками я вставила ключ, повернула его, а мальчишка бросился ко мне обниматься, и захлебываться слезами.

– Мама, мамочка, я знал, что ты придешь за мной, я знал, что не оставишь! – заикаясь говорил он, уткнувшись мне в грудь, и обильно поливая платье слезами. – Ко мне во сне голос приходил, поддерживал, говорил, что скоро тебя ко мне приведет!

Мальчик тоже был очень грязным, заросшим и от него пахло давно немытым телом.

– Алеша, а как меня зовут? – тихо спросила я ребенка, чтобы полностью удостоверится в том, что меня не обманывают, и это правда он.

– Екатерина. Рина тебя подруги называют еще, – удивился мальчик и подняв голову, внимательно посмотрел на меня, а затем ахнул и резко отпрянул.

– Что? Я сделала больно? – я посмотрела в ужасе на свои руки, решив, что случайно задела своего сына этим странным светом.

– Нет, – медленно покачал он головой, и тихо сказал: – Ты не похожа на маму, ты не она. Моложе намного. Девчонка совсем. И лицо другое. Волосы, глаза… Но я… я не знаю, но я почему-то уверен, что ты она и есть. Я просто чувствую это здесь.

Алекс положил грязную ладошку на свою грудь.

– Это я! Клянусь, что я! – расплакалась я от счастья, и шагнув вперед, притянула сына обратно к себе.

– Хозяйка, – резко появился рядом Тодор, чем сильно меня напугал. – Прости, Хозяйка, но я нашел в его коморке оружие и должен зачистить весь дом. Дай мне разрешение разобраться с работорговцами.

Я перевела взгляд почему-то на сына, а его лицо вмиг исказило чистой злобой, и мой миролюбивый мальчик вдруг заявил:

– Этих тварей надо всех убить!

– Что ты говоришь такое? – ахнула я.

Мой ребенок не был таким…

Я ведь учила его всегда быть спокойным, рассудительным и не рубить с горяча. И самое главное – не причинять вред другим людям! Только, если защищаешься.

– Ты не понимаешь! – запальчиво выкрикнул мой сын. – Я месяц уже тут сижу, эти гады людей воруют и продают в другие страны. Детей, взрослых! Они изверги. Нас почти не кормили. Постоянно издевались и били. Мама дай Тодору разрешение, чтобы он с ними разделался!

Моё сердце сжалось от ужаса. Алеша просидел целый месяц! Месяц! Как же так? Он ведь умер совсем недавно…

Я медленно повернула голову к стоящему рядом мужчине и тихо сказала:

– Если другого выхода не будет, то я разрешаю защищаться и защищать нас.

– Хорошо, – поморщился Тодор, и пробормотал себе под нос: – задача усложняется в разы. Закройте за мной дверь и никому не открывайте, пока я не вернусь.

Я прошла к выходу, открыла ключом дверь, а затем закрыла её, когда мужчина выскользнул в коридор.

Почему-то в голове не было ни капли сомнений о том, что он нас просто бросит.

Вернулась к сыну, а он зашел обратно внутрь своей камеры.

– Не бойтесь, – услышала я голос Алеши, – это моя мама. Она нас спасет.

– Всех? – еще один детский голос, но более грубый, ответил моему сыну.

– Конечно всех, – удивился мой сын. – Это же моя мама.

– А она правда Хозяйка «Белой усадьбы»? – спросил еще чей-то более тонкий и слабый голосок.

Я шагнула внутрь и подсветила пространство.

На меня смотрело несколько перепуганных глазенок.