Пролог

Я осторожно открываю дверь и только сейчас замечаю, как дрожат мои руки. Сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Я боюсь того, что могу там увидеть.

Он лежит на полу. Его глаза закрыты, лицо покрыто испариной, на висках запекшаяся кровь, губы разбиты, под левым глазом красуется большая ссадина.

Я подхожу ближе и сажусь на корточки. От волнения я спотыкаюсь о собственные ноги, и вызванный этим шорох не остается незамеченным. Он приоткрыл глаза и уставился на мои ноги. Весь в крови, на нем не было ни одного живого места. Он, наверно, был в бреду и не совсем понимал, что происходит. Я подхожу еще ближе и сажусь на пол почти вплотную к нему. Меня тут же окутал до боли знакомый запах. Его запах. Я закрываю глаза и мысленно отправляюсь в нашу комнату. Кусочек пространства, отрезанный от всего остального мира, где я позволяла себе слишком многое. Все это было неправильно, грязно и отвратительно.

“Кого ты обманываешь?”

Вспоминаю, как дрожали его веки под моими пальцами, как его губы растягивались в улыбке, когда я очерчивала их линии.

“Хватит! Ты здесь не за этим”.

Ещё несколько минут сижу в раздумьях. Правильно ли я поступаю? Я мучилась в сомнениях. Разве это не то, чего я на самом деле хотела все это время? Все так запуталось. Я уже не знала, чего хочу.

“Нет, ты знаешь”.

А что я должна сделать? Это уже другой вопрос. Честь, долг, достоинство – все давно утрачено. Я уже не та беззаботная девочка, которой была несколько месяцев назад. Все рухнуло, сломалось, разбилось на мелкие кусочки. А надежда, чертова последняя надежда вот-вот погаснет.

Так правильно ли я поступаю? Можно ли оправдывать предательство и даже убийство благими намерениями? Есть ли вообще благие намерения у того, кто на такое способен?

Хватит думать, меня могут здесь увидеть.

Я достаю складной нож из кармана, но продолжаю смотреть на человека перед собой. Он поднимает взгляд и смотрит на меня. Затем на нож в моих руках, затем снова на меня. Его глаза цвета неба в ясный солнечный день смотрят мне прямо в душу. Он был прав: в какой бы ситуации мы не находились, он всегда будет иметь власть надо мной. Даже сейчас.

Он точно не в бреду. Его взгляд осознанный, глаза полны печали и… сожаления? Он смотрит на меня пару секунд и опускает глаза. Что это: смирение или безразличие? Впрочем, неважно.

Я раскладываю нож и, уставившись на лезвие, в последний раз обдумываю свое решение.

Глава 1

Месяц назад

– Имя? – женщина лет тридцати пяти с короткими белокурыми волосами смерила меня суровым взглядом. Я сильнее прижала колени к голой груди, желая хоть как-то прикрыться.

– Проблемы со слухом?

– София, – тихо прошептала я.

– Сколько лет?

– Восемнадцать.

– Ты? – она обратилась к Эми. Та бросила не меня короткий взгляд, прежде чем ответить.

– Эмилия, двадцать лет.

– Ну что ж, девочки, считайте, что вам повезло, – ухмылка на лице женщины говорила об обратном. – Одевайтесь, – она бросила нам какие-то тряпки.

– А нормальной одежды нет? – Эми выжимала воду со своих густых черных волос. Казалось, будто сложившаяся ситуация никак не выбивала ее из зоны комфорта.

– Хочешь пойти голой? – женщина отошла на пару метров, продолжая смотреть на нас.

Я встаю и начинаю одеваться. Тело дрожит после холодного душа. И не только из-за этого.

Бесформенные штаны с футболкой и тапочки темно-серого цвета были, как минимум, на два размера больше, чем мне надо. О нижнем белье не стоило и спрашивать.

– Выходим, – женщина открыла дверь душа (если это место можно так назвать), пропуская нас вперед.

– А имя у тебя есть? Или к тебе обращаться "бесчувственная сука"? – Эми завязала узелком полы футболки, оголяя полоску живота. Хоть одежда и была не по размеру, но она все равно не скрывала ее большую грудь с выпирающими сосками.

Женщина резко развернулась к ней и отвесила сильную пощечину. Подруга закричала и схватилась за левую щеку, которая стремительно краснела.

– Будешь себя так вести, долго не протянешь. Мария. Меня зовут Мария. Идите, – она кивнула в сторону двери.

– Удивлена, что мы вообще еще живы, – прошептала мне Эмилия. – Тех, кто оказывает сопротивление, убивают на месте.

– Но не юных прекрасных девиц. Они бывают полезными, – Мария мерзко улыбнулась.

Мы с Эми переглянулись. Это еще что значит?

Мы подошли ко входной двери, возле которой стояли двое мужчин. Это они привезли нас сюда.

– Руки назад, – приказал один из них.

Я послушалась. Куда деваться? Не смогла убежать от них там, а здесь об этом не стоило даже думать. Пока что.

Холодный металл прикоснулся к запястьям. Наручники. Снова.

– Будешь дергаться, выстрелю в ногу, – мужчина тоже с нами не церемонился. Конечно, я ведь сломала ему нос, когда пыталась вырваться.

На голову надели мешок из плотной ткани. Какого черта? Меня потянули за локоть и посадили в машину. Эми села рядом. Было слышно, как она ругается себе под нос.

Мы ехали около двадцати минут. Нас повели в здание, долго вели по длинным коридорам. Или они казались длинными, потому что я шла, спотыкаясь на каждом шагу? Мы поднялись куда наверх и, наконец, остановились. Мешок с головы стянули одним резким движением. В помещение было темно. В узком коридоре не было окон. Я увидела лишь две открытые двери, расположенные довольно близко друг к другу.

– Ваши комнаты. Обустраивайтесь, – Мария вновь улыбнулась своей ехидной улыбкой.

Я вошла в маленькую комнатку. В углу стояла небольшая кровать. Рядом с ним стол. В другом углу (боже мой!) были раковина и унитаз. На потолке было окно. Да это же тюрьма! В двери не хватало маленького окошечка, чтобы подавать еду.

“Думаешь, здесь кормят?”

– Лицом к стене. Запоминай: пока не услышишь, как закроется дверь, ты не шевелишься. Поняла?

Я кивнула.

– Поняла?

– Да.

Какая дрянь! Руки так и чешутся.

“Успокойся, надо все обдумать. Второго шанса не будет”.

– Поешь и ложись спать. Завтра приведешь себя в порядок.

– Зачем?

– Без лишних вопросов. Я говорю, ты делаешь.

– А если не сделаю?

– Куда ты денешься?

Кто-то вошел в комнату и оставил на столе поднос с едой. Живот тут же заурчал. Я не ела с самого утра.

Мария сняла с меня наручники и вышла из комнаты. Щелкнул замок.

Я взяла поднос со стола, села на кровать, укрылась одеялом и принялась за еду. А они ничего не пожалели. Пленных кормят теплым супом с хлебом, еще и горячий чай. Неужели дела здесь и вправду лучше, чем за стеной? Я усмехнулась. Эти идиоты выстроили трехметровую стену с колючей проволокой сверху вокруг своего поселения, будто кто-то по своей воле решится сюда прийти.

“А как же ты?”

Нет, я не собиралась лезь в это осиное гнездо. Все пошло не по плану.

Я доела, легла на кровать и уставилась в окно. Солнце уже село. Небо было тёмно-синим. Нужно поспать. Я закрыла глаза, рука потянулась к шее. Вот дерьмо. Крестик сняли вместе со всеми вещами. Я так часто теребила его пальцами, что запомнила каждую царапину и изъяны на нем. Маленький крестик на черной тонкой веревочке – это все, что осталось от родителей. А теперь нет и его. На глаза навернулись слезы. Боль окутала сердце, стало тяжело дышать, к горлу подступила тошнота. Пустота внутри медленно разрасталась, она просто разъедала меня. Нельзя ей поддаваться, я ведь не одна. Надо найти Филиппа. Он жив, я знаю. Должен быть жив, иначе я этого не вынесу. Где же ты, Фил?

Я медленно проваливаюсь в сон. Передо мной возникает образ Марии, которой я все-таки врезала. Эми при этом весело хлопала в ладоши.

Глава 2

– Крошка моя, будь сильной, – мама улыбается, но из ее глаз идут слезы. Хватка ее рук слабеет. Жизнь покидала ее. Она знает, что это конец, но продолжает улыбаться. – Люблю тебя.

Я открываю глаза. Опять кошмары. Или воспоминания? Подобные сны снились так часто, что я уже не помнила, что правда, а что игра воображения. В любом случае, я заставляла себя об этом не думать.

В комнате еще темно. Я поворачиваюсь на бок и врезаюсь головой в стену.

– Блять, – несколько секунд сильная боль не отпускает меня.

Дурацкая комната. Что я вообще здесь делаю?

– Софи?

Я задерживаю дыхание, прислушиваюсь к тишине вокруг. Мне послышалось или кто-то звал меня по имени?

– Софи, ты слышишь?

Не почудилось.

– Эми? – я встаю на колени и прижимаюсь всем телом к прохладной стене.

– Да. Слава богу, это ты, – в ее голосе слышны нотки облегчения. – Слушай, Софи. Не стоило тебе это делать.

– Делать что?

– Пытаться спасти меня.

– Ты так говоришь “спасибо”?

У меня вырывается нервный смешок. Она же это не серьезно?

– Я была бы мертва, но а ты – на свободе.

– С твоей кровью на руках?

Эми невесело смеется.

– Я не говорю, что это правильно. Я бы сама не смогла так поступить. Но это было бы разумнее, – последние слова она добавила после некоторой паузы.

– Уже поздно об этом думать, – я вздохнула. Бросить человека на произвол судьбы, чтобы спасти свою задницу? Не так меня воспитывали.

– У нас есть дела поважнее.

– Например решить, как свалить отсюда?

–Именно, – говорю я, кажется, слишком громко.

За дверью тут же послышался шорох.

– Кажется, нас услышали, – голос Эми был еле слышен.

– Черт, извини. Тогда поговорим потом, – я говорила так же тихо.

– Ладно, я попытаюсь поспать.

Я повалилась на кровать и укрылась одеялом. Хоть какая-то хорошая новость: я могла говорить с Эми. Я не сойду с ума от одиночества. У меня есть подруга.

С такими позитивными (если можно так сказать) мыслями я снова засыпаю.

Я проснулась от какого-то звука. Когда я открываю глаза, я вижу, как в комнату заходит женщина с подносом в руках. Вчера заходила тоже она. Маленький рост, седые волосы, усталый вид. Справится с ней будет легко. Уверена, в кармане у нее припрятан нож или пистолет. Все равно не сложно. Удивительно, почему они так несерьезно отнеслись к “обслуживающему персоналу”. Они же не так глупы, чтобы не видеть в нас угрозу? Вывод напрашивается сам собой: за этой дверью не спасение, а опасность.

– А вы здесь неплохо живете. Отбираете все у людей за стеной, а сами зажрались так, что устраиваете ресторан для заключенных.

– Ты не совсем заключенная. И здесь не тюрьма, – она пододвинула поднос ближе ко мне. – Тебе нужно хорошо питаться, чтобы выглядеть соответствующе.

– Для чего?

– Никаких вопросов, – женщина быстро скрывается за дверью. Я села и потянулась к еде. Не понимаю, что здесь происходит, но кушать надо. Для успешного побега нужны силы.

Следующие несколько часов ничего не происходит. Если их цель – добить нас скукой, значит пока все идет по плану. Долго в таком темпе я не протяну. Я обшарила все уголки в поисках хоть чего-нибудь, но все тщетно. От Эми не было слышно ни звука. Я начала уже думать, что ее куда-то увели или случилось что-то еще хуже, как вдруг услышала тихий голос за стеной. Как оказалось, она не спала всю ночь, поэтому заснула только под утро и проснулась только сейчас. По ее рассказу, у нее была такая же комната, в которой так же ничего не было. Временами в коридоре были слышны шаги, и мы ожидали, затаив дыхание, что это идут за нами. Однако, шаги стихали. После нескольких подобных случаев мы решили, что находимся не в какой-нибудь тюрьме, а в каком-то общественном здании, где находились и другие люди. Что они здесь делают? И что делаем здесь мы?

После обеда я начала мерить комнату шагами. Час, два часа, три… Я потеряла счет времени. Это просто невыносимо! Надо что-то делать. Я подошла к двери и начала по ней колотить.

– Софи, что ты делаешь? – послышалось за стеной.

– Откройте! Выпустите меня!

“Ну конечно, сейчас прибегут и сразу выпустят”.

За дверью послышались шаги. Маленькое окошко в двери открылось и в ней показалось лицо Марии. Совсем как в тюрьме.

– Чего тебе?

– Зачем вы нас здесь держите?

– Я же сказала: никаких вопросов.

– А мне плевать!

– О, какая дерзкая, – она ухмыльнулась. – Считаешь себя бунтаркой. Думаешь, тебе море по колено. Посмотрим, какой ты будешь через пару недель. А может и дней, – она рассмеялась.

“Зайди сюда, вот потом и поговорим, сучка”.

– Так зачем вы нас здесь держите? – повторяю свой вопрос.

– Скоро узнаешь, – она захлопнула окошко.

– И много узнала? – хихикала Эми.

– Ой, заткнись, – я возвращаюсь к кровати. – Я не хочу здесь умирать, – тихо шепчу я скорее себе, чем подруге.

– Я тоже, – тихо отвечает она.

В этот момент в соседнюю комнату кто-то заходит.

– На выход, – это была сучка Мария. Через несколько секунд дверь захлопнулась. Сердце начало колотится с бешенной скоростью. Куда увели Эми? Ее убьют? Они придут и за мной? Неровный сердечный ритм передается на все тело, и я уже вся трясусь от страха. Чтобы хоть как-то унять дрожь, закутываюсь одеялом и ложусь на кровать.

Через пол часа щелкает замок двери. Сердце уходит в пятки. Какой бы смелой мне не хотелось быть, я боюсь. Мне всего семнадцать и я не хочу умирать. Я сжимаюсь в матрац, пытаясь слится с ней.

– Вставай, – Мария дернула за край одеяла, – ну же, живее.

– Что вы собираетесь делать? – мой голос предательски дрожит.

– Давай сюда руки.

Я не двигаюсь с места. Мария полезла в карман брюк, достала пистолет и наставила на меня.

– Быстро, – голос ее был раздраженным. В комнату заходит еще одна женщина. Сколько же их тут?

Я протягиваю руки вперед. Женщина надевает на меня наручники, затем завязывает глаза.

“Если они хотели меня убить, то давно бы это сделали”, – пытаюсь я себя хоть как-то успокоить.

Меня ведут за руку и параллельно толкают в спину. В этот раз мы шли не так долго, как вчера. После последнего поворота мы остановились. Меня затолкали в какую-то дверь и развязали глаза. Маленькое помещение было… очередным душем?

– Раздевайся, – сухо приказывает Мария. Она все еще держала пистолет в руках. – Без фокусов.

Какие нахрен фокусы? Я в таком состоянии не могла даже думать и просто делала то, что мне велели.

Вторая женщина сняла с меня наручники. Я разделась и повесила одежду на крючки. Вся эта ситуация меня очень смущала.

– Теперь мойся, – моя “нянька” указала на другой угол, который был закрыт с одной стороны перегородкой. Это был душ и, о боже, там были мыла и шампуни. Здесь не было грязи, плесени и мерзкой слизи, как в прошлом месте, где нас досматривали. Все было чисто и аккуратно. На полках даже были полотенца.

– Долго будешь стоять?

Я скрываюсь за перегородкой и включаю воду. Из крана потекла теплая вода. Черт, как приятно. Я не помню, когда мылась нормально в последний раз. С тех пор, как я покинула дом, это было всего пять раз. Пять раз за два месяца.

– Не стесняйся, мойся хорошо.

– Вы так и будете здесь стоять?

– Нет, мы пойдем попьем чайку, пока ты не закончишь свои дела, – даже не стоит смотреть на нее, чтобы знать выражение ее лица. За такую ухмылку хочется разбить ее лицо об стену.

Нужно просто представить, что здесь никого нет. Меня раньше не видели