Последние пару-тройку недель благодаря рецензии от Бергер Тори, ну и названию, не оставившему меня равнодушной - «Знамение змиево» - у меня был прекрасный литературный спутник, всякий раз открывавший для меня дорогу в глубину веков, в мир Древней Руси тех лет, когда христианство ещё не так давно ступило на земли, наполненные языческой магией и природными силами. И поэтому на страницах книги они существуют вместе - тёмные леса, колдовство, злое и доброе, великие древние силы, воплощённые во множестве всем известных «сказочных» существ, и сила новая, юная, олицетворённая городами и куполами церквей, книгами и песнями, силой веры и силой духа, готовыми преодолевать любые испытания.
Эти два мира соединяются в душе и в истории главного героя - поповича Вояты, приехавшего в лесную глухомань из далёкого Новгорода, чтобы стать помощником местного священника, а заодно разобраться, что же такое происходит в этом месте, где люди погибают по неизвестным причинам, и, по слухам, нечистая сила терзает весь округ. И, быть может, погибнуть бы ему здесь и самому, однако на помощь приходят души тех людей, которым он однажды помог и которые становятся его защитниками, ну и, конечно, та великая божественная сила, которой он всецело предан... Главный герой мне понравился. Он отнюдь не принадлежит к тому типажу, который мне близок, однако же есть в нём простота и искренность, которые делают его близким к исконному главному герою русских сказок, ну, а самое главное - в нём есть вера. Неподдельная, настоящая, я это чувствовала. Искренне верящего в Бога персонажа написать очень трудно - тут либо автор должен быть верующим человеком сам и наделять его своими чувствами, либо же он должен быть очень хорошим автором, способным вложить в героя то, чего он сам никогда не переживал и, возможно, не разделяет. Я не знаю, как было в случае этой книги, но в веру Вояты, помогающую ему одолевать тех противников, перед которыми оказались бессильны все остальные, я вполне верила, и поэтому его история была для меня убедительной.
В целом, вся книга и была для меня историей его духовного пути, в духе житий и разнообразных легенд о жизни подвижников и святых, которых на её страницах встречается немало. Причём этот путь передан вполне достоверно: Воята отнюдь не святой с самого начала, он обладает многими недостатками и «бесами», которых пытается в себе смирить и победить, далеко не всегда успешно. Однако же есть к нём качества, которые говорят о том, что ему доступны большие вершины: скромность и честный взгляд на самого себя (свои недостатки он прекрасно знает и часто о них сокрушается), желание помогать и миру, и другим людям, смелость ступить на неведомый, грозящий опасностями путь и вера во что-то высшее и прекрасное, которая побеждает доводы разума и других людей, порой сбивающие его с толку. Ну и, верность и целомудренность - единожды увиденный им облик прекрасной девушки запечатлевается в его памяти и ведёт его всю книгу; никакие другие девушки, которых в новой деревне немало, и которым он кажется вполне себе завидным женихом, его ум и сердце не смущают. Тут, в общем-то, наверное, надо сказать пару слов о том, что я всю жизнь борюсь с подобным сюжетом, где женский образ выступает исключительно в ипостаси «награда для героя» и «путевая звезда во время его скитаний по тёмным лабиринтам» и не обладает никакими индивидуальными чертами, за исключением исключительной внешней (ну и, вероятно, внутренней) красоты, но что поделать, этот образ - неотъемлемая часть духовного пути, поскольку являет собой часть души героя, проходящего испытания, и в такой истории, как у Вояты, он, так или иначе, всё равно будет присутствовать (хотя верю, что может быть у него и иное, нестандартное воплощение, которое я сама ищу). Так что в данном случае, а именно, легенды о жизни подвижника, неземная любовь, вспыхнувшая, когда он даже одним словом с девушкой не успел перекинуться, не выглядит чем-то надуманным и недостоверным, красивой иллюзией, которая разобьётся о реальность. Хотя в целом я была рада, что про дальнейшее развитие их отношений с героиней ничего не было написано: в общем-то, в житиях тоже про совместную бытовую жизнь не пишут.
Однако же не только любовь к образу неземной красоты двигает Воятой (и за это ему честь и хвала). Есть у него и ещё один, более великий и, можно сказать, дерзкий замысел: оказавшись в новой деревне, Сумежье, он слышит о существовании озера, которое одни называют Поганым, а другие - Дивным. Узнаёт легенду о том, что будто бы сокрыт на дне озера древний град Великославль, однажды ушедший под воду за грехи его волховавших жителей, которые то ли превратились в бесов, то ли всё-таки остались душами, ждущими спасения. И принимает решение все эти души спасти - и даже самих бесов, одолевающих округу, крестить, несмотря на то, что это идёт вразрез с догмами церкви и словами её местного представителя, к которому Воята не может не прислушиваться, поскольку привык уважать вышестоящих и верить им. Вот за это решение, я, конечно, не могла главного героя не уважать, а его терзания, когда он боялся, что совершает что-то плохое и неправильное, идёт против того, чего ему учили, и против тех, кто стоит выше и знает лучше него, были мне очень понятны и близки. В общем, замысел спасти всех, даже тех, кого, вроде бы, «нельзя» и «запрещено», был прекрасный и воистину великий, но... оказался нераскрыт. Где-то на полдороге автор свернула на менее высоко ведущую тропинку, оставив в стороне спасение бесов и раскрывая тему того, что бесы жители озера или всё-таки святые старцы - это зависит от глаз смотрящего, а своих предков в любом случае надо уважать и прощать им недостатки, поскольку они - наши корни, наше начало. Что, конечно, тоже верно, но... Но. Я-то уже настроилась на эпическое преодоление Воятой канонов церкви, прописанных в его собственной душе, а книгой - законов собственного жанра, прописанных в её незримом теле! Впрочем, ладно. Не то чтобы прям настроилась. Я знаю, что легко такое не происходит, а если б происходило, то шедевры мировой литературы и мировой духовной мысли исчислялись бы не десятками, а тысячами))
И здесь, наверное, нужно сказать главное. Книга мне понравилась - именно как представитель своего, достаточно оригинального, в общем, жанра, в котором каноны фэнтези соединяются с канонами житийной литературы, и ни то, ни другое не фальшивит: ни одной сбившейся ноты я не почувствовала (за единственным «но» в лице «главзла», да и то потому, что, по-моему, оно само так решило). Волшебная сила - действительно волшебная, святые - действительно святые, Древняя Русь - действительно Древняя Русь, а различные оригинальные детали, придающие повествованию уникальный и полнозвучный характер, рассыпаны по траве древнего леса настоящими сверкающими самоцветами, как, например, иконы Богородицы с дочерью на руках и истории многочисленных второстепенных персонажей, каждый из которых нарисован парой мазков, однако вполне убедительно.
Но таки за границы своего жанра книга не выходит, как и Воята - за границы своего былинно-житийного образа «Егория храброго», повергающего на землю змия. Хотя предпосылки есть. И вот ты смотришь на это, смотришь... и так и хочется сказать герою: ну же, ну! Увидь же здесь то, что вижу я! И такое ощущение, что он и правда почти видит... И оттого концовка получается смазанной, а чувства героя, вроде как, победившего главного врага, несколько смазанными тоже. Были в финальной сцене красивые и правильные вещи, как, например, то, что выполнить трудную задачу возможно лишь сообща, и что там, где один погибает, пытаясь совершить подвиг в одиночку, всё получается, когда присоединяются другие люди, однако же не чувствуется в душе главного героя истинного удовлетворения совершённым. Миссию он исполнил, любимая с ним, так отчего же нет великой радости, отчего нет переполняющего и окрылившего душу счастья? Эх, Воята! Но ничего. Однажды ты перестанешь быть героем книги, подчинённым её законам, однажды ты перестанешь быть образом на иконе, ограниченной правилами иконописи - ты сойдёшь со страниц книги, ты спрыгнешь с деревянной доски, и необъятный мир откроется твоим изумлённым глазам. Мир, в тысячи тысяч раз превосходящий то, что казалось тебе миром прежде.
Но это тоже из области «великих и дерзких замыслов». На самом деле мне было, конечно, жаль, что языческий и христианский мир не могут жить в книге «рука об руку», не как противники, а как братья, которыми, в моём понимании, являются, как являются ими и все другие существующие в мире великие силы и религии: неважно, как ты назовёшь помогающего тебе «духа-волшебника», ангелом или «кудом», неважно, чей образ поставишь в углу дома, Мокоши или Богородицы, если он воплощает в себе самое лучшее, самое светлое. И, уж конечно, не оттого мучаются многие неплохие души (например, Страхота, который мне очень понравился), что они умерли некрещёными или непогребёнными - а от своей собственной веры в то, что они на эти муки обречены. И церковь, налагающая на людей бессмысленные запреты, осуждающая и не прощающая их, ничуть не лучше тех идолопоклонников, которые использовали магические силы ради удовлетворения своих собственных эгоистических желаний - что, кстати, прекрасно воплощено в образе антагониста, чьи невзначай брошенные реплики оставляют широкий простор для раздумий.
Таким образом, «Знамение змиево» представляется мне чем-то вроде малой части одного огромного витража - посмотришь, и всё в ней кажется правильным и верным, соединённым последовательно и гармонично, и будто бы вот она и есть, правда о силах добра и зла - разве нет? Однако когда переводишь взгляд на весь витраж целиком... Вот только вряд ли существует такая книга, которой было бы под силу его вместить. А, может быть, и существует - весь наш мир.
