Отзывы на книгу «Ах, Вильям!»

Неделю назад прочитал «Ах, Вильям!» Элизабет Страут. 

История о мужчине и женщине, которые некогда были мужем и женой, развелись, но остались близкими друг другу друзьями.

Рассказ о прошлом и о том, как оно влияет на настоящее. Детские травмы, от которых никогда не излечиться. Каждый герой так или иначе был затронут трагическими событиями прошлого, у всех эти события разные, но результат один - изменения в душе человека, которые порою мешают ему идти вперед. Роман-подтверждение мысли, что каждый человек - это сотворенный им самим и поддерживаемый окружающими миф, а правда может быть очень горькой. 

Книга подойдет для тех, кто хочет прочитать небольшое, но достойное внимания произведение за один вечер. 

Что бы не говорили, но восприятие книги зависит от выбранного формата чтения. Бумажная, электронная или аудио – впечатление будет каждый раз чуточку иным. Да, конечно, это будет одна и та же книга, одна и та же информация, но восприятие несколько разным. Возможность провести рукой по обложке, раскрыть на середине и вдохнуть запах типографской краски. Или мгновенно полученная в электронном варианте новинка (стоит только захотеть, тут же купил, нашел, скачал), удобный формат е-книги или телефона, возможность читать каждую свободную минуту, в очереди или на остановке. Или… и вот сейчас это как раз мой случай… удивительный, мягкий, обволакивающий теплом и уютом голос чтеца. Слышно, что она улыбается, когда читает. Чувствуешь ту невероятную симпатию и любовь, которой прониклась Наталия Казначеева к героям романа Элизабет Страут… Я никогда не слышала ее озвучки, а услышав удивилась. Потому что именно этим голосом звучит в моей голове Фэнни Флэгг и ее бесконечно добрые книжки, потому что Элизабет Страут, которую я воспринимала как максимально нейтральную писательницу зазвучала для меня совершенно по-другому. Я не подозревала, что она может быть такой. Я читала у Страут роман «Мальчики Бёрджессы» и хорошо помню, что ярких эмоций не испытывала, эта книга не потрясала и не поражала в самое сердце. Это было что-то вроде тихого, спокойного рассказа, едва ли не монотонного в своем ритме. Книга мне понравилась, но я никогда бы не назвала ее доброй или эмоциональной. А теперь я мечтаю услышать роман в озвучке Наталии Казначеевой.

Формат совершенно точно имеет значение и как приятно, что на этот раз значение оказалось таким положительным. Читай я в бумаге или электронный вариант, книга бы мне просто понравилась. В аудио – книга мне очень. очень. понравилась.

Если у вас будет выбор – советую именно аудио формат.

Люси где-то за 60. Ее первый муж Вильям, ученый, женат вот уже в третий раз, работает, много ходит пешком, воспитывает маленькую дочь Бриджит, и время от времени выпивает чашечку кофе с Люси, делится новостями и тревогами. Как ни странно, но они сохранили хорошие отношения после развода, можно сказать, более доверительные и близкие, чем во время брака. Люси писательница, не так давно умер ее второй муж, любимый, дорогой, понимающий. Она все еще проживает потерю, много общается с двумя взрослыми дочерьми, общается в Вильямом и как может поддерживает его. И Люси хочет рассказать о Вильяме. Рассказать о том, что с ним случилось… И что было после этого.

«Время от времени — изредка — мы и правда что-то решаем. В остальных случаях мы просто следуем — сами не знаем чему, но следуем. Так что нет. Я не считаю, что ты решила уйти»

Немного сбивчивая и непосредственная речь, такая очень простая, с частыми поправками рассказчицы «вот что я пытаюсь сказать» (а роман написан от первого лица) создает очень четкое представление о Люси. Милая, добрая, стеснительная и скромная женщина, она часто улыбается и извиняется, она постоянно сомневается и в глазах ее часто можно заметить испуг. Люси и правда тревожится обо всем на свете, а порой ее сердце переполняет такое безграничное чувство любви ко всем близким, ко всем людям вообще, что мысленно она восклицает «Ах, Вильям!», а в конце книги: Ах, люди! И рассказ о своем бывшем муже превращается в воспоминания об их браке, о свекрови, о детстве девочек, о знакомстве со вторым мужем, о том, как у нее получилось общаться с родителями после ухода из дома… Да, Вильям в центре сюжета, но все же, в этой книге больше самой Люси.

Оказывается, а узнала я об этом только в середине романа, эта книга продолжает историю «Люси Бартон» Элизабет Страут. Но дело в том, что это не части и не цикл. Судя по тому, что она упоминает тех же Берджессов, героев того романа, судя по тому как написана эта книга, это больше похоже на некое созвездие. Знаете как создают в кино вселенную марвел или как Фэнни Флэгг описывает жизнь в маленьком городке. Герои и книги – это отдельные истории, просто они где-то пересекаются, где-то сталкиваются, но существуют автономно, сами по себе. Поэтому этот роман можно читать без привязки к «Люси Бартон», это нисколько не портит впечатления. А я теперь, ну конечно, обязательно ее прочту.

«Старые отношения исчерпывают себя, но взамен — а может, и не взамен, может, параллельно с ними — создаются новые и постепенно набирают силу, как молодые побеги»

Мне так понравилась эта книга… Мне так понравились эти мысли о том, как сложно понять самого себя, и о том, что можно прожить всю жизнь, но так и не понять. Мне понравилось описание отношений между Люси и Вильямом, и главное описание их отношений с другими людьми. В какой-то момент становится отчетливо видно, что да, можно влюбиться, жениться, завести детей, 20 лет прожить вместе, но не подходить друг другу. Можно стать лучшими друзьями, но не быть двумя половинками. А еще это про том, что всегда найдется человек, с которым не будешь чувствовать, что ты странная. Скорее наоборот, станет ясно, что с тобой все в порядке, ты нормальная, и не просто нормальная, а.. любимая. Вот такая какая есть. Люси очень трогательно рассказывает о своих отношениях с Дэвидом, вторым мужем.

Я всегда впадала в ступор от просьбы посоветовать какую-нибудь осеннюю книгу, но больше такой проблемы у меня не будет. Эта книга просто создана для осенних холодных вечеров дома, в уютном кресле, укутавшись в плед, с чашкой горячего чая и котом под боком. И да, мне кажется, она больше понравится тем, кто знаком с долгими и серьезными отношениями, с тем, как сложно ужиться двум людям, но не обязательно. Приятного чтения)))

Ах, дорогие все, кто живет в этом большом мире, мы не знаем друг друга и даже себя самих!

Элизабет Страут с ее несплошным хронотопом, о котором Салли Руни в одном из интервью сказала, что подсмотрела этот прием - одну из визитных карточек своей прозы, именно у нее. Это когда временные промежутки, в продолжение которых не происходит значительных для книги событий, пролистываются, о них рассказывается фоном в одном из следующих эпизодов: вот героиня в счастливом браке, а вот уже вдовеет и в ее жизни переменилось абсолютно все.

Элизабет Страут с героиней, которой удалось осуществить американскую мечту, став обеспеченной и уважаемой, прежде выкарабкавшись из последствий нищего убогого детства. Она по капле выдавливает из себя "отребье", да так и не умеет выдавить. И в этом ее уязвимость, но в мужестве говорить об этом - ее сила. Хотя теперь, когда орды психотравмированных бедным детством девочек рванули в литературу с убеждением, что мир им задолжал, и намерением выгрызть недоданное скороспелым автофикшеном, Страут могла бы, как Ахматова, сказать: "Я научила женщин говорить, но, боже, как их замолчать заставить!"

Никак, пасту назад в тюбик не вернешь, да и не нужно, в новой женской откровенной прозе встречаются потрясающие вещи, и жуковское "победителю ученику от побежденного учителя" тоже вполне может звучать. Я собираюсь сказать кое-что нелицеприятное: "Ах, Вильям" - это все-таки не "Оливия Киттеридж" и "Люси Бартон", даже не "Мальчики Бёрджесы" или "Эми и Исабель" Дело не в том, что кто-то постарел, утратил хватку - книга была финалистом Букера и критика ее полюбила.

Но притягательная сила Страут в: 1. умении рассказать историю, неважно, посредством своего пунктирного хронотопа или собранную из новелл, как "И снова Оливия"; 2. быть к себе столь же безжалостной как к прочим участникам; 3. не самоутверждаться за чужой счет. В новом романе с историей все сложно: как бы есть, но по сути нет, а героиня-рассказчица, с которой мы знакомы по "Меня зовут Люси Бартон", внезапно переживает приступ self pity длиной в книгу: вот так меня обижали родители, вот так муж, подруга, любимая свекровь, ответственный за организацию встречи с читателями.

И все бы ничего, но в придачу к этому навязчивое желание остаться в белом пальто: вот бывший муж в брюках хаки чуть короче идеальной длины и ее сердце немного разбивается (Люси чуткая и чувствительная), вот он же недостаточно деликатно поддерживает их старшую дочь после выкидыша (а Люси хотела теми же словами, но вовремя поняла, что это будет неделикатно, и остановилась), а вот молодая жена бывшего мужа как-то слишком интимно и неуважительно по отношению к нему говорит с гостем, и Люси это задевает.

И девочки ее обожают, Вильяма тоже любят и с дочкой от его нового брака общаются, хоть она им и не нравится - но ее любят и ценят больше, и вообще она идеальная мать для Бекки и Крисси. А вот эта женщина, брошенная во младенчестве дочь Кэтрин, вот зачем она говорит, предварительно узнав, что дочери еще не одарили Люси внуками, что в них-то все и счастье - у нее самой внуков семеро. Хотя это скорее не к белому пальто, а к тому, как все обижали. И у этой женщины, кстати, целая полка романов Люси, в которых ни слова не говорится о ней, Лоис, отчего она считала себя объектом остракизма со стороны семьи биологической матери и самой Люси, потому ей простительно. Но ближе к концу Люси все же думает: "Да пошла ты, Лоис Бубар!"

Сквозная тема романа, которая в финале визуализируется образом фонаря в библиотечной башенке, всякую ночь горевшим допоздна и героиня, в трудное для себя время, думала, засыпая о каком-то человеке, который самоотверженно трудится даже ночью, и это внушало ей надежду и придавало сил бороться. Тот свет в башне стал ее путеводным маяком, а много позже она поняла, что это просто было помещение, в котором однажды забыли выключить свет и он горел в пустоте, видимый всякую ночь, невидимый днем.

И вот этот образ пустоты, которая кажется окружающим светом или надежным домом - он не только лейтмотив книги, но и основная мысль. Страут словно говорит: не верьте в хорошее, все тлен. Но я, кому она многие годы светит, думаю, что это временное помрачение. Никто не пустота. Никто не отребье.

Наверное, это парадокс простого героя. Ну, когда герой настолько прост, что не рефлексирует, и оттого сюжет кажется лишённым глубины. Например, наша героиня 60+ вдруг понимает, что человек никогда по-настоящему не знает ни себя, ни других. Высокая мысль, которая обычно приходит в голову в кризис 30-летия, и по идее, заменяется более рациональной ближе к 40. Потому что знаем мы себя и других или нет во многом зависит от наших собственных попыток узнать.

Рефлексии в романе нет. Но её можно вытянуть из текста самостоятельно. Весь роман – это обрывки воспоминаний, диалогов, мыслей. Картинка в каждой сцене смазана: часть остаётся в тени, часть недосказана. Главное из речи переносится в молчание. Главное из молчания – в ящик Пандоры, который так и не открывается. Истина лежит не на поверхности, а на несколько слоёв ниже; даже при всём желании, максимум, что ты увидишь – это её смутные очертания.

С точки зрения писательского мастерства, роман выполнен наикрутейше. Это фантастическая эмуляция человеческого сознания. Перед нами абсолютно живой человек – ходячая энциклопедия психологических травм и когнитивных искажений. Для того, чтобы так его выписать, нужно обладать Талантищем. Ведь человек никогда не ровный, не законченный, его грани оборваны, он всегда в процессе – познания, становления, борьбы.

Но ещё раз, в романе нет рефлексии. А её ждёшь. Высасывать её из обрывков фраз героев утомительно. Стимулом могла бы быть сюжетная драма, но и её здесь нет. Точнее, свет в ней так приглушён, переживания, с ней связанные, задвинуты в такой дальний угол, что нужно очень постараться, чтобы их оттуда вытащить. У меня не хватило на это ни сил, ни желания. Поэтому роман так и остался для меня задницей Давида. Да, эта задница руки Микеланджело, гениальное творение. И пусть это даже лучшая часть Давида, но не весь Давид.

Что верно, то верно: отношения между людьми – вещь труднопостижимая. Иногда даже давно расставшись с человеком, мы чувствуем незавершенность произошедшего и продолжаем находиться с ним во внутреннем диалоге, как если бы по-прежнему были вместе, а иногда наоборот: живя бок о бок долгие годы, мы так и не достигаем желанной близости и переживаем накапливающуюся отчужденность. Верно и то, что гештальты детства и отношений с родителями перекрывают порой обретаемый собственный опыт налаживания значимых отношений, и даже будучи взрослыми, мы не всегда бываем в состоянии избавиться от страха вторжения чужой личности в нас или неспособности заинтересовать собой того, кто стал нам дорог. Но при этом каждый в глубине души, интуитивно, понимает, какой он есть на самом деле и какой Другой ему нужен для жизни, даже если это не всегда удается до конца осознать и превратить в сознательный поиск и самоизменение во имя его удержания в своей судьбе. Мы все самоопределяемся собственными значениями, точнее, тем, что за таковые принимаем, и даже собственные иллюзии работают на нас и помогают жить, превращаться из «невидимок», как говорит о себе героиня, в тех, кто для кого-то становится номером один.

Вот, собственно, книга об этом. Она построена как монолог стареющей женщины, полжизни потратившей на то, чтобы стереть с себя стигматы сложного детства и трудной адаптации к незнакомой взрослой реальности, преодолеть страхи перед людьми с другим детским опытом и взаимоотношениями с ними, стать мудрой. И ей, как, собственно, и никому из нас, это до конца не удается. Но поделиться подобным опытом можно, вот она литературным пунктиром в стилистике «Просто поговорить» и рисует себя для Другого, ничего не навязывая, но и не теряя чувства собственного достоинства, не боясь высветиться, раскрыться. Жизнь ее не отличалась каким-то уж очень авантюрным, увлекательным характером, но худо-бедно ей удалось проложить тропинку к себе и другим через поля паники, обиды, ощущения неполноценности. В ее самопонимании есть достойный подражания пафос, показывающий, что этот путь может быть найден и реализован даже при очень плохих вводных, что потенциал развития как раз и создается взаимодействием с другими людьми, а пресловутая американская мечта достижима даже при сохранении собственной уязвимости.

Мне хотелось, чтобы книга была подлиннее и… поподробнее, потому что ее замысел показался по-человечески очень востребованным.