К биографиям отношусь довольно скептически, ибо человеку свойственно искажать действительность. Пусть даже человек являлся при жизни образцом кристальной честности - он зачастую искренне лжет, сам того не зная, и неосознанно старается казаться другим. Если же биографию пишет человек заинтересованный - друг или фанат, то повествование вообще превращается в испорченный телефон. Очень складно и очаровательно описав жизнь Шарлотты Бронте, Элизабет Гаскелл нарисовала для читателя именно ту картинку, которая от нее требовалась. Красивые сладкозвучные речи автора напоминают прозу Ромена Гари. Все та же наиприятнейшая ложь. Или уже даже не ложь. Можно ли считать враньем, если человек настолько красиво исказил действительность, что сам в это поверил? Некоторые приверженцы советской патриотической литературы уверяют, что это уже совсем не ложь. Поэтому истинной правдой обладают только свидетели иеговы, разумеется, после того, как вы перепишете на них все свое имущество.
Гаскелл играет с читателем, интригует, недоговаривает, выдирает слова из контекста. В итоге перед нами очень добротный романчик, основанный на реальных событиях и не больше. Но он не может не нравиться, ибо является работой мастера, читается на ура и с огромным интересом. Книга честна в том смысле, в каком автор сама признается в собственном увлечении правдоподобием. Субъективизм Гаскелл более чем оправдан и Шарлотту она действительно любила. И та отвечала ей взаимностью настолько, насколько вообще два эгоиста могут друг друга любить на расстоянии. Расстояние сослужило добрую службу их отношениям, также как и кратковременность их дружбы. Знакомы они были считанные годы, а виделись тоже считанное количество раз. Но этот увесистый труд сам по себе доказывает то, что, хотя Шарлотта Бронте и была далека от Гаскелл идеологически, некая составляющая их все же сближала. И это не обязательно принадлежность к одному полу и некая разумность обеих писательниц.
При условии, если вы поняли что такое Гаскелл, вам становится ясны многие недомолвки и они уже не кажутся ложью. Речь о некоей чистоплотности, позволяющей не копаться в чужом белье, особенно, если речь идет о досужих сплетнях и слухах. В данном случае лично я абсолютно согласен с Гаскелл, подобные темы недоказуемы и, собственно, кого касается - был ли у Шарлотты роман с чужим мужем. Не лезьте в чужую жизнь своими грязными руками. Ни одно из ее произведений не дает повода сомневаться в чистоте ее намерений, а произведения, и только сами произведения, являются единственными неопровержимыми доказательствами правдивости автора. И, здесь я еще раз стопроцентно поддерживаю Гаскелл, слишком личное не подлежит публикации. Чтобы судить - нужно, как минимум, примерить на себя шкуру Элизабет Гаскелл. Ну, а если помнить, что произведение перед нами частично художественное, то поводов для волнений нет вообще. Чтобы поддержать автора, плюс ко всему, обязуюсь прочитать в итоге какое-нибудь произведение Элизабет Гаскелл. "Север и юг" лет пять уже в хочучках. Обещаю не умирать от чахотки, пока все не прочитаю.
В общем же биография семейства Бронте (в целом) и Шарлотты Бронте (в частности) трагична и ужасна. Ощущение такое, как будто побывал в склепе, ну так - они все эти годы рядом с кладбищем и прожили. Понятно, что уровень жизни в то время и в том месте был даже меньше 30 лет, что семья священника - нечто особенное и сама Шарлотта была не от мира сего в принципе. Но тягостное впечатление, несмотря на весь парадоксальный оптимизм Гаскелл (а она та еще оптимистка по натуре), оставляет неизгладимый след. Но здесь именно тот случай, когда красота рождается в муках. Жалко, щемящие жалко всю семью Бронте целиком, но именно эта кошмарная судьба и подарила нам их произведения, оставив творчество сестер для нас в веках.
Образ Шарлотты нисколько не теряет при прочтении этого труда, обрастая многочисленными подробностями ее жизни, а роман Гаскелл построен очень грамотно - он не загроможден чужими трактовками и мыслями. Текст писем исключительно односторонний, принадлежащий самой Шарлотте, что очень разумно. Разумеется, элемент личности Гаскелл присутствует повсеместно, но он очень ненавязчивый, по крайней мере - таковым кажется. В чем же парадокс самой Шарлотты Бронте? Время, среда и жизненные обстоятельства сделали из нее совсем не то, что изначально предполагалось природой. Живость ума и проникновенный подход не смогли скрыть ни ее произведения, ни письма, ни упоминания Гаскелл. На все это были понавешаны вериги морали, страдания и кажущаяся скромность. Бьющая в глаза способность к анализу в письмах находила отражение борца за любые убеждения, кажущиеся Шарлотте правильными (в реальной жизни ей побороться так и не удалось). Она выглядит предельно честной, даже с возрастом сохранившей некий детский взгляд на вещи, неприемлющий полутонов. Мистер Теккерей, кажущийся вначале полубогом, очень скоро также был подвержен критике, из чего можно сделать довольно верные выводы о способе производства Шарлотты в принципе. Предвзятость самой писательницы, тем не менее, видна довольно хорошо, хотя и должным образом закамуфлирована. Например, упрекая Теккерея в абстрактной теоретизации из-за отсутствия у него сына, Шарлотта сама видит в Филдинге образ своего беспутного братца. Что касается хорошего отношения Шарлотты к другим авторам, то его даже можно должным образом классифицировать. Бесспорным приоритетом у нее пользуются мужчины-соотечественники (потенциальный предмет обожания или заигрывания), далее женщины-иноземки (далеко и типа объективно), женщины - англичанки (возможный конкурент) и, наконец, все остальные. Впрочем, все это не столь значимо, особенно для тех, кто прочитал все ее произведения, ибо сделать это можно было только по настоящей любви. Труд Гаскелл, естественно, для состоявшихся фанатов Шарлотты.
Семья Бронте чудненько нам демонстрирует то, что талант не является божьим даром, а воспитывается в определенной среде. Еще раз убедился в том, что неестественность обстоятельств написания "Незнакомки" Энн Бронте говорит о том, что произведение было результатом таких же неестественных обстоятельств. Эпилепсии у Энн не дождался, зато обнаружил заикание. С уверенностью можно было сказать, что, если бы не совпавшая по времени дружба с Шарлоттой и ранняя смерть ее сестер, то у Гаскелл получился бы гораздо более добрый роман об Энн Бронте. Виной тому не гений и не прозорливость, а , как всегда, импровизация природы. Характеристика, которую Шарлотта дает сестре в виде "чудная" очень режет глаза, даже из уст Шарлотты это слово выглядит полной неожиданностью. В итоге по Бронте получается в очередной раз, что талант - это несчастье. Нереализованность, неудобство, комплекс. Счастливый человек не талантлив. Впрочем, девушке того времени, выбившейся из гувернанток, был только один путь - замуж за священника. И, если верить Шарлотте, можно было даже выбрать себе мужа из числа толстеньких служителей господа. Не согласен с обвинением Эмили в эгоизме. Энн пила лекарства, а Эмили нет. Энн умирала медленно, а Эмили быстро. Так кто же в итоге оказался прав? Как говорил один из врачей, Артур Конан-Дойль, "предпочитаю умереть от болезни, а не от лекарств".
Ну, и предсказуемое лирическое отступление, ибо пишу о феминистке, хотя, таковой Шарлотту не считаю. Природная склонность к анализу, детское черно-белое восприятие и плохое здоровье создали необходимый образ радеющей за права, который был больше нужен обществу, чем самой Шарлотте. Равноправие, то есть, в данном случае - право не заниматься домашними делами, женщины типа добились (хотя, у меня, например, подобное подразумевается само собой, но из других соображений - женщина не лошадь, чтобы на ней ездить и к тому же всю жизнь с этой лошадью находиться рядом), но при это некий образ английской женщины 19 века остался - то есть, что мы имеем - женщину добившуюся права бездельничать по домашнему хозяйству, но при этом сохраняющей "очаг", то есть торчащей все время дома. В чем же заключается этот очаг и что изменилось в 21 веке? Речь, конечно, не о фабричных работницах, а о шарлоттах, у которых всю жизнь служанки, у бедных.