Отзывы на книгу «1947»

В тритыщи раз лучше, чем «1913. Лето целого века» Флориан Иллиес . Больше, чем в тритыщи. Никакой дебильной богемы и высосанных из пальца проблем, авторка широкими мазками рисует картину года: политика, личные истории, истории, до сих пор не нашедшие своего завершения, общая атмосфера. Иными словами, всё то, чего и ждёшь от книги про хронику событий года.
Из этой книги вы узнаете: как Британия отказалась решать проблемы Индии, что привело к разделению на три государства и кровопролитной войне; как ООН пыталась решить Палестинский вопрос, и как из этого ничего не вышло (кроме кровопролитной войны); как образовалось Исламское государство; как Симона де Бовуар трахалась, путешествовала и ныла; как проходил Нюрнбергский процесс; как Рафаэль Лемкин пытался заставить мир принять понятие геноцида и запретить его; как евреев мотало по миру, как говно в проруби (уж простите за сравнение) и многое другое. На самом деле, вся книга в целом о евреях - настолько это был больной вопрос в прошлом веке. Книга о том, как мировое сообщество говорило "Ну да, то, что сотворили с евреями нацисты - это ужасно, но мы не хотим принимать еврейских беженцев, отправьте их куда-нибудь в другое место". О том, как нацистские идеи жили и процветали, несмотря на крах нацистской Германии. Ну и о том, как Бовуар трахалась и грустила.
На самом деле то, как в книгу врезаны отрывки о Бовуар - тот ещё анекдот, потому что они почти всегда между двух безумно страшных сообщений. "Начало войны, погибло 3000 человек. БОВУАР ТРАХАЛАСЬ И ГРУСТИЛА. Нюрнбергский процесс об убийстве миллиона человек". То ли авторка не любит Бовуар, то ли она так пыталась разрядить атмосферу, но абсолютно провалилась. Даже заметки об Оруэлле, у которого курица снесла аж 3 (!) яйца за день, смотрелись органичнее. Я не понимаю, на кой чёрт вообще была история Бовуар, если о её действительно важной работе написано два предложения - летом начала работу над книгой, зимой пишет о работе своему хахалю. Всё. Чтобы показать, что пока мир горел и раскалывался на куски, некоторые жили припеваючи и ни о чём не волновались?
Ещё странно выглядит врезанный в середине рассказ о семье самой Осбринк. Именно он убедил меня в том, что книга именно про евреев, потому что авторка - сюрприз! - и сама из еврейской семьи. Дед пропал без вести, отец чудом выжил. Рассказ хороший, краткий и честный, но к году не привязан, привязан к теме книги. Что и ведёт нас к логичному выводу, о чём книга.

Обычно книга, составленная из разрозненных эпизодов, бывает трудной для восприятия. Но здесь писательнице удалось найти превосходный баланс: истории отдельных людей, развитие нескольких глобальных конфликтов, личная история семьи Осбринк и все это наложенное на календарь 1947 года и повторяющиеся пассажи о движении часовых стрелок и восприятии времени. Книга напомнила мне о видео-коллаже "Часы" 2010 года.

Элисабет Осбринк происходит из семьи венгерских евреев. Ее бабушка Элли смогла спасти себя и сына, а десятилетний сын принял решение остаться в Венгрии в 1947, а не эмигрировать в Палестину, потому что мама угостила его венской колбаской, прежде чем задать вопрос. Разумеется, Элли не пыталась повлиять на выбор, просто так совпало.

Огромные новые направления также описываются с точки зрения участников. Резолюция по правам человека, образование еврейского государства и новый виток ислама с возращением к джихаду, раздел Индии и Пакистана, рождение бибопа, работа Симоны де Бовуар и Оруэлла... Как один человек лоббировал использование специального слова, чтобы обозначить преступления нацистов - сейчас даже странно, что юридический термин "геноцид" мог бы не существовать. Виньетка про Михаила Калашникова, который, оказывается, именно в 1947 спроектировал свой автомат...

На примере этой книги видны переплетения политики, истории, важности общественого мнения, разных частных инициатив и случайностей - это заставляет шестеренки в голове вращаться быстрее. Охватывать картину сложно (а сколько всего не вошло в книгу!), но очень интересно, чтение актуализирует что-то в памяти и будит очень много размышлений. Почему в школе редко преподают историю таким образом?

Вот и еще одна книжка про "год в истории". В последнее время это модный жанр, хотя до сих пор к "1927" Билла Брайсона ни у кого приблизиться не получилось.

С каждой новой попыткой становится все понятнее, почему. В книге Брайсона, как ни крути, есть несколько четких сюжетов, зачастую привязанных к 1927 году лишь формально. Скажем, да, 1927 — это год полета Линдберга, но Брайсон рассказывает не только про этот полет, но и про все развитие американской авиации, а попутно еще и про сам род Линдбергов. Это добавляет тексту логики, выпуклости, это примагничивает читателя.

У эпигонов Брайсона (я читал "1918", "1913" и вот теперь "1947") замах изначально пожиже. Они, по сути, не книгу пишут, а ленту Твиттера реконструируют — если бы, конечно, Твиттер тогда существовал. Никаких пояснений, никакого анализа, просто скучный перечень событий, которые иногда забавно перекликаются, но в основном представляют из себя какую-то мешанину. "1947" на этом фоне еще более-менее неплоха: тут все-таки можно наметить сквозные линии про Рафаэля Лемкина и Симону де Бовуар, но вот тема палестинского кризиса и автомата Калашникова, конечно, катастрофически не раскрыта.

Еще начинает напрягать тренд на введение в тексты своих семейных историй. Понятно, что дед автора страдал, понятно, что автор хочет хоть как-то сохранить память о нем, но надо же как-то понимать масштаб. Про деда можно было написать отдельную неплохую книжку, а вот перемежать рассказами о нем текст о глобальных событиях — ну, так себе идея.

Особых восторгов нет, но и сожалений, что потратил время, тоже. 4/5

Отличная книга, весьма актуальная, еврейско-палестинский вопрос, как не был решен в 1947 году, так не решен и сейчас. Этой теме посвящена большая часть книги. А в общем и целом, по структуре очень напоминает книги Флориана Иллиеса с его циклом 1913 и дальше. Также по месяцам описаны события 1947 года, и жизнь тех или иных известных культурных деятелей типа Оруэлла или Симоны де Бовуар. Показано отношение шведского общества к немцам и евреям, настроения тех лет, роль ООН и прочие проблемы, не потерявшие актуальности до сих пор.

Согласитесь, эпиграф из П. Целана есть нечто настолько многообещающее и интерпретативное, что после него хочется читать книгу, даже если еще не представляешь, о чем она будет. А оказалась она панорамным историческим полотном, сотканным из помесячных микрозаписей того, что происходило в 1947 году в разных точках мира. Пиксель за пикселем автор складывала эту картину, напоминающую стиль Билла Брайсона или Флориана Иллиеса (но литературнее и шире первого и сложнее и глубже второго), вкладывая в нее разную информацию, впечатления, отношения к происходящему в тот период времени. Все они даны в авторской оптике, представленной от имени разных людей из разных географических точек.

Чего-то очень уж совсем нового в этой фактологии одного года в истории, наверное, я не нашла, но сама форма мне нравилась: читать было любопытно именно из-за этой оскольчатости, мозаичности. Получалось вполне интерактивно, и само чтение напоминало конструирование с пятьюдесятью оттенками разнообразных пониманий, оценок и ностальгий (и неностальгий – тоже). Вполне закономерно, что много внимания было уделено семейной истории Осбринков, но я, не будучи сильно внутри еврейской темы, больше любопытствовала в отношении ежеднневного «творения истории» другими людьми: восстановление Европы (и городов, и социумов, и культуры, и психики людей) после военной стагнации, осознание геноцида, независимость колоний, эмансипация женщин, принципиально иные импульсы к развитию искусства и музыки, осознание необходимости утверждения прав человека, и – главное - формирование новых смысложизненных ориентиров, контур новых перспектив развития человечества как такового.

Мне показалось, что 600 электронных страниц для масштаба авторского замысла было мало, поэтому налет пунктирности мне тоже мешал, а текстовая ограниченность конкретных эпизодов слегка фрустрировала (как-то все время хотелось больше деталей и чувственной ткани этого бесконечно огромного смыслового пазла). Тем не менее, даже несмотря на некую тягостную мрачность атмосферы повествования и заметное избегание эмоций во имя фактов, сам пафос начала новой эпохи в истории я почувствовала – вот тот самый «ветер перемен», подувший на человечество. Из сегодняшнего 2025-го смотреть на историю 1947-го интересно (кажется, Л.Пастернак сказал: «Однажды Гегель ненароком / И, вероятно, наугад / Назвал историка пророком, / Предсказывающим назад») за счет возможности увидеть последствия принятых и непринятых решений, выстраивать новые причинно-следственные связи, понимать влияние одних событий на другие, усматривать долгодействующие исторические параллели и т.д. (вот когда пожалеешь об отсутствии исторического образования!).

Э. Осбринк в одном из интервью сказала, что писала документальное произведение художественным образом, потому что этот способ лучше всего отвечал ее собственному чувствованию того времени, и я прониклась ее версией «автобиографии года» - так и есть, лучше не скажешь!