Она не знала это место. Просто не помнила. Как она здесь оказалась? Почему? Ее мозг лихорадочно пытался найти ответы, но их не было, только непонимание и нарастающая паника. Она огляделась, внимательно всматриваясь в окружающую обстановку, пытаясь найти хоть что-то знакомое или зацепиться за что-то, что дало бы хоть приблизительный намек, кто она и что здесь делает.

Обычная комната, не слишком большая, на стенах – ковры, под ногами – тоже. Обычная обстановка обычной квартиры, и это была спальня, прямо посередине комнаты стояла большая кровать. Это ее испугало, совсем чуть-чуть, но все же. Может, ее ударили по голове, или накачали какой-нибудь дрянью и привезли сюда, в комнату с кроватью? От таких мыслей настроение не улучшалось. И почему она лежит на полу? Неужели те, кто привез ее сюда, даже не удосужились положить ее на эту кровать? Ощущая, как страх все больше завладевает ее сердцем, она попыталась встать, но не смогла, ноги были как ватные, а в руках такая слабость, что даже опираться на них было изнуряющим подвигом.

Точно, меня отравили чем-то, решила она, и, видимо, я давно здесь лежу, раз ноги так затекли. Я попала в беду, подумала она, чувствуя, как страх огромным комом сжимает горло, душит ее в самом прямом смысле, и что же мне делать?

Первым делом надо встать, решила она, но новая попытка также не увенчалась успехом, ноги по-прежнему не желали ее слушаться, а руки не выдержали нагрузки, и она снова оказалась на ковре. От страха и бессилия к глазам подступили слезы, но она была слишком испугана, чтобы плакать, сейчас у нее были гораздо более важные занятия.

Итак, она не помнит кто она, где она и почему, а в добавок ко всему, ее чем-то накачали, и теперь она не может встать. Может, крикнуть, подумала она, но поняла, что не сможет. Нет, с голосом у нее все было в порядке, а вот страх плотно закрыл ей рот. Если я начну кричать, думала она, еще неизвестно, кто меня услышит. Уж если ее похитили и привезли сюда, наверное, они позаботились о том, чтобы ее никто не услышал, а если ее услышат они… нет, лучше помолчать и подумать.

Она замерла и прислушалась, вокруг было тихо, совсем тихо, похоже, в этом месте она была одна. Это немного успокоило ее, но страх никуда не исчез. Понимая, что встать сейчас она все равно не сможет, она решила изучить обстановку еще раз, осмотреть все более спокойным взглядом. Комната, ковер с непонятным узором, эта чертова кровать, над ней – замысловатая люстра с плафонами в виде орхидей, на стенах пестрые ковры. Дальше ее взгляд наткнулся на окно и тут ее ударил первый приступ надежды – оно было без решеток, но за ним была ночь. Это даже лучше, решила она, если мне удастся встать и удрать через это окно, темнота мне только поможет.

И тут ее осенило еще одно открытие, разжигающее надежду – она не связана. Из-за странного пробуждения в незнакомом месте и потери памяти она даже не заметила, что на ней нет ни веревок, ни наручников, она свободна, просто обездвижена. Ну, это временно, подумала она, ощущая душевный подъем, я выберусь, мне бы только немного времени и удачи. И тут в голове снова как будто ударила молния: может, она и выберется, но куда пойдет? Она ведь даже себя не помнит. Это снова испортило настроение. А может, эта потеря памяти тоже временная, подумала она, может скоро действие этого яда пройдет? Она цеплялась за соломинку и прекрасно понимала это, но в такой ситуации лучше обмануть себя, но сохранить присутствие духа. Потому что это спасает жизнь. В конце концов, сказал она себе, главное выбраться отсюда, найду первое же отделение полиции, и пусть мной занимаются доктора.

Ее мозг все больше приходил в себя, теперь она поняла, что видит комнату благодаря тому, что свет включен, люстра с орхидеями горит. Страх опять захлестнул ее ледяной волной. Люди не оставляют свет, если их нет дома, значит, несмотря на эту обманчивую тишину, она не одна.

Беги! беги прямо сейчас, пока они не пришли и не сделали с тобой что-то ужасное. Это был голос паники, высокий и слишком громкий, сводящий с ума. Она начла биться на полу, как рыба, выброшенная на берег, и то ли паника придала ей сил, то ли действие этого загадочного яда действительно ослабевало, но она смогла сесть. А потом, поняв, что так передвигаться не сможет, снова легла и попыталась ползти, беззвучно плача от страха. Она глотала слезы, изо всех сил стараясь не всхлипнуть, не проронить ни звука и ползла к кровати, у нее был маленький и самый простейший план – подтянуться и сесть на кровать, а дальше… нет, так далеко она пока не заглядывала. Но иметь хоть какой-то план было приятно, паника не имеет планов, а значит, она справилась и смогла включить рассудок. Сейчас только он и мог помочь ей выжить, она это знала, чувствовала.

Путь до кровати показался ей очень долгим, как будто она ползла в Китай, но все же цель приближалась. Ослабевшие от неизвестного вещества руки вибрировали от напряжения и усталости, но она упорно не обращала на них внимания, в конце концов, что такое боль в руках по сравнению с выживанием всего организма? Когда пальцы уперлись в прохладную древесину, она поняла, что ощущают те, кто много дней голодал, и вдруг нашел удочку. Теперь оставалось наловить рыбки. Слезы высохли, сейчас в эту секунду она одержала первую маленькую победу и была очень довольна собой. Счастье – это возможность осуществлять задуманное. Странно, она не помнила себя, но вдруг вспомнила это изречение, каких только фокусов ни выкидывает человеческий мозг. Мы используем только 10% наших возможностей, опять всплыло в голове, но такие мысли были сейчас очень кстати, потому что ее Великое Ползучее Путешествие совершенно опустошило скромные запасы сил. Она снова лежала на ковре как рыба, выброшенная на берег, только теперь руки болели и дрожали, а вернувшие чувствительность ноги настойчиво давали ей знать, что по пути к кровати, жесткий ворс ковра оставил на них ссадины. И все же она не собиралась сдаваться. За маленькой победой придет большая, опять неизвестный призрак в ее голове, но мысль очень дельная. В квартире по-прежнему было тихо, но эта тишина больше не успокаивала, наоборот, она подгоняла.

– Я смогу, – одними губами прошептала она, – я могу гораздо больше, чем просто сесть на кровать. Раньше-то могла, и сейчас смогу. Смогу.

И у нее опять был план. Опять маленький, но что с того, дома строятся по кирпичику, а океан состоит из капель, главное что-то делать – и будет результат. Собравшись, она ухватилась на спинку и начала отталкиваться ногами, теперь она снова могла ими управлять. Тысячи иголок вонзились в ноги, в глазах потемнело, но она не отпустила спинку, просто дышала и думала: я смогу. Через несколько секунд картинка вернулась, а ноги, пусть и плохо, но слушались. И когда перед глазами возник пестрый рисунок покрывала, она поняла, что действительно сможет и снова не сдержала слез. Вот как чувствуют себя герои, преодолевая себя, подумала она, только они делает это ради других, я – ради себя, поэтому герои – они, а я просто очень хочу выжить.

Она тяжело дышала, но теперь верхняя половина ее тела лежала на этом пестром покрывале, пахнущем свежестью. Запах был немного знакомым, но сейчас ей было не до этого. Позволив себе отдышаться несколько секунд, она снова ухватилась за спинку и, перевернувшись на бок, села. Это была победа, победа в чистом виде. И ее не омрачило даже очередное потемнение в глазах и сводящая с ума боль в руках и ногах. Она смогла это сделать, а значит, сможет и еще больше.

Соблазн откинуться и немного полежать на этой широкой и мягкой кровати был очень велик, но она устояла. Вместо этого начала осторожно разминать ноги, терпеливо ожидая, когда яркие точки перестанут плясать перед глазами, и прислушиваясь. Пока все было тихо, но это ее больше не обманывало. Нет, она улизнет, по-тихому, через окно, а если окажется, что там слишком высоко, она выбросит что-нибудь тяжелое, привлечет внимание и будет держать оборону, пока не приедет полиция. Как бы там ни было, легкой добычей она больше не будет. Она не помнила ничего, она валялась на полу, как мешок с мусором, ее тело болело и не слушалось, от такого поневоле начнешь злиться. Она имела право на эту злость и не собиралась с ней бороться.

Постепенно яркий туман перед глазами рассеивался, и это тоже разжигало ее злость – каким же сильным дерьмом ее накачали, если она так обессилила, что полчаса видит яркие точки только от того, что поднялась с пола и села на кровать?! Однако теперь она все же видела, и это отвлекло ее от злости. Теперь она могла хорошенько все рассмотреть и придумать, как и что использовать.

И первое, что бросилось ей в глаза – странный предмет прямо напротив нее, она лежала спиной к нему, поэтому и не видела. Но сейчас не могла не заметить, он занимал слишком много места, в основном потому, что его как-то странно расположили. Это была высокая, выше человеческого роста железная рамка на ножках, а в ней как будто какой-то ящик или шкаф. Она вполне могла бы подумать, что это такой странный гардероб, может, дизайнерский или еще какой, но на нем была лампочка, на вершине рамки и от него тянулись толстые провода, исчезающие где-то за ковром. Она начала всматриваться, ничего подобного она раньше не видела. Рамка была соединена с ящиком множеством металлических трубочек, а под самим ящиком был еще один, поменьше, тоже соединенный с рамкой и большим ящиком. Вся поверхность рамки и ящиков была занята какими-то дисплеями и кнопками. И что еще более странно, это чудо стояло не вплотную к стене, а между стеной и кроватью, причем, сам ящик был гораздо меньше рамки, и верхней части у него не было. Только дно, стенки и дверцы.

– Это еще что? – прошептала она, полностью захваченная странным предметом. – Ох, во что же я вляпалась?

Теперь она не сомневалась, что ее поймали какие-то психи и ставили на ней опыты. Это версия все объясняла – и потерю памяти, и слабость, и боль в мышцах. Но что они с ней делали и почему? И что это за адский ящик? Она решила, что не хочет знать. Что бы они с ней ни делали, больше делать не будут. Все, конец, подопытные крысы тоже хотят жить, и иногда это желание заставляет их больно кусаться.

Вот этот адский прибор и полетит в окно первым, решила она, испытывая жуткую ненависть к незнакомому предмету, эта ненависть могла бы удивить ее, если бы у нее было время на самоанализ. Злость просто кипела в ней, и это не грозило ничем хорошим. Злость – это тот же яд, в умеренном количестве она – лекарство, в больших дозах – смерть. Она чувствовала, что если будет и дальше смотреть на этот странный ящик в рамке, то полностью потеряет контроль над собой, поэтому собрала волю и отвела глаза.

И тут увидела ее, картину на правой от нее стене. На мгновение у нее перехватило дыхание, просто дух захватило. Она и думать забыла про ящик, про свою злость и боль в мышцах, она даже забыла, что собиралась спастись. Картина была прекрасна, а учитывая тот факт, что она не помнила ничего из прошлого, то с уверенностью могла сказать, что ничего прекраснее она не видела. Выполненная в зеленых и белых тонах, она притягивала взгляд и уже не отпускала. Боже, да здесь же тысячи оттенков зеленого, думала она, с восхищением глядя на картину. Она не знала, что это за стиль и как он называется… вроде бы не знала, но это плавное перетекание линий и мазков просто завораживало. При первом взгляде можно было увидеть лишь лебедя, хрупкого и грациозного, застывшего посреди зеленых разводов, но если присмотреться, то из этих гипнотизирующих перетеканий вырисовывалась девушка, лесная нимфа с венком на голове. Она не имела четко прорисованного тела, все терялось и расплывалось в этом зеленом смешении, но ее лицо было прекрасным. Просто божественно красивым.

И… о Господи, невероятно… этого не могло быть или могло… но она вдруг поняла, что видит эту картину не впервые. Да, точно, она видела ее раньше. Что-то шевельнулось в ее мозгу. Как будто память была рекой, русло которой перекрыло упавшее от бури дерево, где-то в глубинах ее сознания эта река переполнялась и вот теперь на засохшую равнину ее сознания упала первая капля. Целый вихрь эмоций захватил ее, страх, неверие, потрясение и надежда. Она по-прежнему не сводила взгляд с картины, цепляясь за этот призрак воспоминаний, пыталась прорвать ту невидимую плотину и освободить реку. И одновременно боялась того, что может вспомнить. Многие люди мечтают начать жизнь с чистого листа, забыть прошлое, а ей такой шанс выпал, так, может, не стоит жаловаться на судьбу?

Но это было нее ее решение, реку памяти было уже не остановить, упавшее дерево не повернуло русло, тогда она может ничего бы и не вспомнила, а лишь перекрыло его. И теперь, переполненная река, собрав силы, устремилась дальше, затапливая равнину ее сознания. Потрясенная, она смотрела на эти зеленые переплетения и вспоминала. Да, конечно же, она видела эту картину раньше, мало того, она любила ее, очень любила, и эти сильные эмоции и пробудили воспоминания, освободили реку. Вспышки памяти приходили картинами, она точно смотрела на этого лебедя и на эту зеленую девушку под таким углом, и не раз, теперь она это помнила. Она и раньше сидела на этой кровати, в этой комнате и смотрела на картину. Невероятно.

Но почему она совсем не помнила этого еще минуту назад? И что это за место? Может, здесь ей ничего и не грозит, но как она оказалась здесь сейчас и почему бывала раньше? Возможно, я вспомню и это, подумала она и снова оглядела комнату, уже совсем другими глазами.

Да, она знала это покрывало, помнила эти пестрые цветы и этот запах кондиционера для белья, кажется, он продавался в большой голубой бутылке. Ей нравилось лежать и вдыхать этот свежий аромат и смотреть на картину, как же она могла совсем этого не помнить?! Она протянула руку и провела по шелковистой ткани и выпуклым вышитым цветам. Перед глазами тотчас возникла картинка-вспышка: она лежит на этой самой кровати и смеется, а чей-то голос, женский, говорит, что это покрывало – часть ее приданого.

– Боже, – выдохнула она, страха больше не было, по крайней мере, страха за жизнь, но она была крайне потрясена. Просто потеряна. – Кто же я и почему…

Договорить она не смогла, к горлу подступил ком. Почему она не помнит?! Значит, с ней точно что-то совсем не в порядке, раз она страдает таким приступами. И она так испугалась, очнувшись в незнакомом месте, а теперь выясняется, что место очень даже знакомое. Но какое? Этого она все еще не помнила, и от этого ей было стыдно и грустно. Мир был как в тумане, а она брела наугад, по воле случая разглядев в этой мгле знакомые очертания.

Да, теперь она вспомнила и эти ковры, она видела эти узоры тысячу раз. Она точно знала, что сама выбирала эту люстру с орхидеями, но где и когда это было – не помнила. Прежде кристально чистая река после бури стала мутной и грязной, такой теперь была ее память. Что со мной случилось? В сотый раз она задала себе этот вопрос, но ответ так и не всплыл. Может, ее ударили по голове? Она снова насторожилась, но тишина не менялась, похоже, она все же была здесь одна. А может, я просто упала и ударилась головой, предположила она, или на самом деле чем-то больна. Может, она жила здесь, этого она все еще не помнила, как и не помнила, с кем, но одно она знала точно: в этой комнате она бывала раньше и бывала часто. Ее взгляд снова вернулся к ящику в рамке. Его она так и не вспомнила и даже не могла предположить, что это такое и для чего. Ладно, оставим до лучших времен, решила она, сейчас главное вспомнить, кто я и что здесь делаю.