Отпечатки рук на окровавленной простыне в яторийской больнице, бледное лицо моего монстра, резкая боль внизу, и все то же извечное внутреннее: «Так тебе и надо, Кессади». Но если мне, если виновата я, почему умирает мой ребенок?
– Шшш, не плачь, – голос Чи, его ладонь, сжимающая мою. – Все будет хорошо.
– Не говори так, – тихим шепотом попросила я, – последний раз мне эту фразу сказал папа… И хорошо не было.