Завтракала я часов в… четыре дня, но сказать, что я поднималась с постели с трудом, – это вообще ничего не сказать. У меня болело все тело. Начиная от губ и заканчивая пальцами на ногах. Болела каждая мышца. Словно я вместо одной тренировки замахнулась сразу на десять, значительно переоценив возможности собственного тела, но при том это была самая приятная боль на свете, и плевать, что губы опухли – счастливая улыбка с них не сходила.
Чи вернулся, когда я допивала чай.
Когда он вошел и увидел меня, его глаза засияли счастьем. Он скинул пиджак у дверей, подошел ко мне, наклонился и прошептал:
– Привет, любимая.
Наверное, планировался быстрый приветственный поцелуй… но что-то явно пошло не так. В какой-то момент что-то разбилось, и только после я осознала, что давно сижу на руках у Адзауро, и мы все так же целуемся, потеряв счет времени.
– А мне никогда не нравился императорский фарфор, – сказал Чи, обозначив, что конкретно разбилось, и вернулся к моим губам.