Цитаты из книги «Все ведьмы – рыжие»

Звон стекла, напиток с бульканьем заполняющий тару, и Князь опрокинул в себя очередной стакан огненного напитка.

– Оберегал, – тихо ответила. – И да, изображал… друга. – Бежать, – повторил Волк, – избушку бросить придется, богатырь в первую очередь по ее следу пойдет. Значит, бег в избушке отменяется. И что теперь делать? – Пошли, Серый Волк, – сказала я, поднимаясь из-за стола, – поговорим с супостатом окаянным, побеседуем… На месте решать будем. Нечисть лесная переглянулась, и Курочка проквохтала: – Да кто ж с тобой говорить будет, коли одета, как пугало лесное? * * *Для моего переодевания выгнали Волка, Кота и Гуся, окно занавесили, после блюдце повернули обратной стороной, чтобы не подглядывало, значит. И только тогда Лиса Патрикеевна сундук открыла, а Курочка Ряба скомандовала: – Малиновый, малиновый бери, чай, щечки зарумянятся сразу. – Малиновому, почитай, триста лет будет, – парировала лисичка, – зеленый ищу, что Царевне-лягушке в приданое шился недалече как зимушкой только и по росту в самую пору будет. Но достали ничуть не сарафан – рубаху белую, по вороту и рукавам расшитую. Потом лапти новые и только после, когда я сняла джинсы, уже не опасаясь раздеваться, протянули сарафан. Сарафан был темно-зеленый, на толстых лямках, с пуговками из жемчуга речного, по подолу да по стыку цветами расшитый. – Ленту на волосы-то какую? – спросила Курочка. – Зеленую атласную подавай, – скомандовала Лиса Патрикеевна. А как повязали, отошла на пару шажков, лапками всплеснула: – Ох ты, красна девица, краса писаная! Так и отправилась на монструозном коне на встречу с богатырем. Коняка клыкастая честно довез до опушки, а там, припав на задние ноги, ссадил меня самым бессовестным образом со словами: – Прощувай, ведьма, может встретимся… Прощувай, я сказал! И затряс тем местом, где хвост. А сидела я на нем без седла и уздечки, так что тактика коня оказалась успешной – я попросту сползала, как ни старалась уцепиться за гриву. – Да стой же ты, я на коне солиднее выгляжу! – упорствовала отчаянно. – А я живым солиднее выгляжу, – вставил резонное замечание коняка. – Трус, – презрительно сказал Серый Волк и стащил меня с коня окончательно, не дав стукнуться попой оземь. В тот же миг монструозная скотина, задрав хвост, умчалась в сказочные леса! Молча Волк поставил меня на ноги да по плечу ободряюще похлопал. Нет, я догадывалась, что волки тоже быстро бегают, так что… – Эх, жизня, – простонала я. Застыдившись, Волк тормознул. Резко оправила сарафан, поняла, что рубашка тоже задралась, а к ней, чтобы подобраться, надо сарафан поднимать. А не оправишь рубашку – неудобно как-то. Я оглянулась – стояли мы на опушке леса, прямо у дороги, что вела с пригорка прямо в лесок дремучий. И никого вокруг – я, Волк,

– Маргарита теперь ключ к Терре. Один из двенадцати. И раз она не ведьма, воспользоваться ключом темным будет просто… – взгляд на Стужева и вопрос: – Этот темный, случаем, не оберегал ее от нервных потрясений, может, друга изображал или что-то в этом роде?

Стужев кивнул и, опрокинув в себя очередной стакан водки, закусил лимоном. Ян пил пиво, причем пил он без энтузиазма

– Еще раз. – Яну мы все уже с час рассказывали, но он все уточнений требовал, – Маргарита у нас инициированная Яга, так? – Бежать, – повторил Волк, – избушку бросить придется, богатырь в первую очередь по ее следу пойдет. Значит, бег в избушке отменяется. И что теперь делать? – Пошли, Серый Волк, – сказала я, поднимаясь из-за стола, – поговорим с супостатом окаянным, побеседуем… На месте решать будем. Нечисть лесная переглянулась, и Курочка проквохтала: – Да кто ж с тобой говорить будет, коли одета, как пугало лесное? * * *Для моего переодевания выгнали Волка, Кота и Гуся, окно занавесили, после блюдце повернули обратной стороной, чтобы не подглядывало, значит. И только тогда Лиса Патрикеевна сундук открыла, а Курочка Ряба скомандовала: – Малиновый, малиновый бери, чай, щечки зарумянятся сразу. – Малиновому, почитай, триста лет будет, – парировала лисичка, – зеленый ищу, что Царевне-лягушке в приданое шился недалече как зимушкой только и по росту в самую пору будет. Но достали ничуть не сарафан – рубаху белую, по вороту и рукавам расшитую. Потом лапти новые и только после, когда я сняла джинсы, уже не опасаясь раздеваться, протянули сарафан. Сарафан был темно-зеленый, на толстых лямках, с пуговками из жемчуга речного, по подолу да по стыку цветами расшитый. – Ленту на волосы-то какую? – спросила Курочка. – Зеленую атласную подавай, – скомандовала Лиса Патрикеевна. А как повязали, отошла на пару шажков, лапками всплеснула: – Ох ты, красна девица, краса писаная! Так и отправилась на монструозном коне на встречу с богатырем. Коняка клыкастая честно довез до опушки, а там, припав на задние ноги, ссадил меня самым бессовестным образом со словами: – Прощувай, ведьма, может встретимся… Прощувай, я сказал! И затряс тем местом, где хвост. А сидела я на нем без седла и уздечки, так что тактика коня оказалась успешной – я попросту сползала, как ни старалась уцепиться за гриву. – Да стой же ты, я на коне солиднее выгляжу! – упорствовала отчаянно. – А я живым солиднее выгляжу, – вставил резонное замечание коняка. – Трус, – презрительно сказал Серый Волк и стащил меня с коня окончательно, не дав стукнуться попой оземь. В тот же миг монструозная скотина, задрав хвост, умчалась в сказочные леса! Молча Волк поставил меня на ноги да по плечу ободряюще похлопал. Нет, я догадывалась, что волки тоже быстро бегают, так что… – Эх, жизня, – простонала я. Застыдившись, Волк тормознул. Резко оправила сарафан, поняла, что рубашка тоже задралась, а к ней, чтобы подобраться, надо сарафан поднимать. А не оправишь рубашку – неудобно как-то. Я оглянулась – стояли мы на опушке леса, прямо у дороги, что вела с пригорка прямо в лесок дремучий. И никого вокруг –

И да, у меня был потрясающий коктейль – водка с малиновым вареньем и льдом. Вкусно-о! А еще в голову не сильно бьет и нервы успокаивает. И качели качаются, и ветер в лицо… – Бежать, – повторил Волк, – избушку бросить придется, богатырь в первую очередь по ее следу пойдет. Значит, бег в избушке отменяется. И что теперь делать? – Пошли, Серый Волк, – сказала я, поднимаясь из-за стола, – поговорим с супостатом окаянным, побеседуем… На месте решать будем. Нечисть лесная переглянулась, и Курочка проквохтала: – Да кто ж с тобой говорить будет, коли одета, как пугало лесное? * * *Для моего переодевания выгнали Волка, Кота и Гуся, окно занавесили, после блюдце повернули обратной стороной, чтобы не подглядывало, значит. И только тогда Лиса Патрикеевна сундук открыла, а Курочка Ряба скомандовала: – Малиновый, малиновый бери, чай, щечки зарумянятся сразу. – Малиновому, почитай, триста лет будет, – парировала лисичка, – зеленый ищу, что Царевне-лягушке в приданое шился недалече как зимушкой только и по росту в самую пору будет. Но достали ничуть не сарафан – рубаху белую, по вороту и рукавам расшитую. Потом лапти новые и только после, когда я сняла джинсы, уже не опасаясь раздеваться, протянули сарафан. Сарафан был темно-зеленый, на толстых лямках, с пуговками из жемчуга речного, по подолу да по стыку цветами расшитый. – Ленту на волосы-то какую? – спросила Курочка. – Зеленую атласную подавай, – скомандовала Лиса Патрикеевна. А как повязали, отошла на пару шажков, лапками всплеснула: – Ох ты, красна девица, краса писаная! Так и отправилась на монструозном коне на встречу с богатырем. Коняка клыкастая честно довез до опушки, а там, припав на задние ноги, ссадил меня самым бессовестным образом со словами: – Прощувай, ведьма, может встретимся… Прощувай, я сказал! И затряс тем местом, где хвост. А сидела я на нем без седла и уздечки, так что тактика коня оказалась успешной – я попросту сползала, как ни старалась уцепиться за гриву. – Да стой же ты, я на коне солиднее выгляжу! – упорствовала отчаянно. – А я живым солиднее выгляжу, – вставил резонное замечание коняка. – Трус, – презрительно сказал Серый Волк и стащил меня с коня окончательно, не дав стукнуться попой оземь. В тот же миг монструозная скотина, задрав хвост, умчалась в сказочные леса! Молча Волк поставил меня на ноги да по плечу ободряюще похлопал. Нет, я догадывалась, что волки тоже быстро бегают, так что… – Эх, жизня, – простонала я. Застыдившись, Волк тормознул. Резко оправила сарафан, поняла, что рубашка тоже задралась, а к ней, чтобы подобраться, надо сарафан поднимать. А не оправишь рубашку – неудобно как-то. Я оглянулась – стояли мы на опушке леса, прямо у дороги, что вела с пригорка прямо в лесок дремучий. И никого вокруг

– Нет, – Александр криво усмехнулся, – он ее просто перекрасил. – Бежать, – повторил Волк, – избушку бросить придется, богатырь в первую очередь по ее следу пойдет. Значит, бег в избушке отменяется. И что теперь делать? – Пошли, Серый Волк, – сказала я, поднимаясь из-за стола, – поговорим с супостатом окаянным, побеседуем… На месте решать будем. Нечисть лесная переглянулась, и Курочка проквохтала: – Да кто ж с тобой говорить будет, коли одета, как пугало лесное? * * *Для моего переодевания выгнали Волка, Кота и Гуся, окно занавесили, после блюдце повернули обратной стороной, чтобы не подглядывало, значит. И только тогда Лиса Патрикеевна сундук открыла, а Курочка Ряба скомандовала: – Малиновый, малиновый бери, чай, щечки зарумянятся сразу. – Малиновому, почитай, триста лет будет, – парировала лисичка, – зеленый ищу, что Царевне-лягушке в приданое шился недалече как зимушкой только и по росту в самую пору будет. Но достали ничуть не сарафан – рубаху белую, по вороту и рукавам расшитую. Потом лапти новые и только после, когда я сняла джинсы, уже не опасаясь раздеваться, протянули сарафан. Сарафан был темно-зеленый, на толстых лямках, с пуговками из жемчуга речного, по подолу да по стыку цветами расшитый. – Ленту на волосы-то какую? – спросила Курочка. – Зеленую атласную подавай, – скомандовала Лиса Патрикеевна. А как повязали, отошла на пару шажков, лапками всплеснула: – Ох ты, красна девица, краса писаная! Так и отправилась на монструозном коне на встречу с богатырем. Коняка клыкастая честно довез до опушки, а там, припав на задние ноги, ссадил меня самым бессовестным образом со словами: – Прощувай, ведьма, может встретимся… Прощувай, я сказал! И затряс тем местом, где хвост. А сидела я на нем без седла и уздечки, так что тактика коня оказалась успешной – я попросту сползала, как ни старалась уцепиться за гриву. – Да стой же ты, я на коне солиднее выгляжу! – упорствовала отчаянно. – А я живым солиднее выгляжу, – вставил резонное замечание коняка. – Трус, – презрительно сказал Серый Волк и стащил меня с коня окончательно, не дав стукнуться попой оземь. В тот же миг монструозная скотина, задрав хвост, умчалась в сказочные леса! Молча Волк поставил меня на ноги да по плечу ободряюще похлопал. Нет, я догадывалась, что волки тоже быстро бегают, так что… – Эх, жизня, – простонала я. Застыдившись, Волк тормознул. Резко оправила сарафан, поняла, что рубашка тоже задралась, а к ней, чтобы подобраться, надо сарафан поднимать. А не оправишь рубашку – неудобно как-то. Я оглянулась – стояли мы на опушке леса, прямо у дороги, что вела с пригорка прямо в лесок дремучий. И никого вокру

– И этот лже-Демон инициировал малышку? – лениво поинтересовался Касьян. – Бежать, – повторил Волк, – избушку бросить придется, богатырь в первую очередь по ее следу пойдет. Значит, бег в избушке отменяется. И что теперь делать? – Пошли, Серый Волк, – сказала я, поднимаясь из-за стола, – поговорим с супостатом окаянным, побеседуем… На месте решать будем. Нечисть лесная переглянулась, и Курочка проквохтала: – Да кто ж с тобой говорить будет, коли одета, как пугало лесное? * * *Для моего переодевания выгнали Волка, Кота и Гуся, окно занавесили, после блюдце повернули обратной стороной, чтобы не подглядывало, значит. И только тогда Лиса Патрикеевна сундук открыла, а Курочка Ряба скомандовала: – Малиновый, малиновый бери, чай, щечки зарумянятся сразу. – Малиновому, почитай, триста лет будет, – парировала лисичка, – зеленый ищу, что Царевне-лягушке в приданое шился недалече как зимушкой только и по росту в самую пору будет. Но достали ничуть не сарафан – рубаху белую, по вороту и рукавам расшитую. Потом лапти новые и только после, когда я сняла джинсы, уже не опасаясь раздеваться, протянули сарафан. Сарафан был темно-зеленый, на толстых лямках, с пуговками из жемчуга речного, по подолу да по стыку цветами расшитый. – Ленту на волосы-то какую? – спросила Курочка. – Зеленую атласную подавай, – скомандовала Лиса Патрикеевна. А как повязали, отошла на пару шажков, лапками всплеснула: – Ох ты, красна девица, краса писаная! Так и отправилась на монструозном коне на встречу с богатырем. Коняка клыкастая честно довез до опушки, а там, припав на задние ноги, ссадил меня самым бессовестным образом со словами: – Прощувай, ведьма, может встретимся… Прощувай, я сказал! И затряс тем местом, где хвост. А сидела я на нем без седла и уздечки, так что тактика коня оказалась успешной – я попросту сползала, как ни старалась уцепиться за гриву. – Да стой же ты, я на коне солиднее выгляжу! – упорствовала отчаянно. – А я живым солиднее выгляжу, – вставил резонное замечание коняка. – Трус, – презрительно сказал Серый Волк и стащил меня с коня окончательно, не дав стукнуться попой оземь. В тот же миг монструозная скотина, задрав хвост, умчалась в сказочные леса! Молча Волк поставил меня на ноги да по плечу ободряюще похлопал. Нет, я догадывалась, что волки тоже быстро бегают, так что… – Эх, жизня, – простонала я. Застыдившись, Волк тормознул. Резко оправила сарафан, поняла, что рубашка тоже задралась, а к ней, чтобы подобраться, надо сарафан поднимать. А не оправишь рубашку – неудобно как-то. Я оглянулась – стояли мы на опушке леса, прямо у дороги, что вела с пригорка прямо в лесок дремучий. И никого

Начинаю привыкать к одежде Стужева – удобно, не жмет, висит до середины бедра, в общем, мой фасон.

– А если не получится в него влюбиться? – Бежать, – повторил Волк, – избушку бросить придется, богатырь в первую очередь по ее следу пойдет. Значит, бег в избушке отменяется. И что теперь делать? – Пошли, Серый Волк, – сказала я, поднимаясь из-за стола, – поговорим с супостатом окаянным, побеседуем… На месте решать будем. Нечисть лесная переглянулась, и Курочка проквохтала: – Да кто ж с тобой говорить будет, коли одета, как пугало лесное? * * *Для моего переодевания выгнали Волка, Кота и Гуся, окно занавесили, после блюдце повернули обратной стороной, чтобы не подглядывало, значит. И только тогда Лиса Патрикеевна сундук открыла, а Курочка Ряба скомандовала: – Малиновый, малиновый бери, чай, щечки зарумянятся сразу. – Малиновому, почитай, триста лет будет, – парировала лисичка, – зеленый ищу, что Царевне-лягушке в приданое шился недалече как зимушкой только и по росту в самую пору будет. Но достали ничуть не сарафан – рубаху белую, по вороту и рукавам расшитую. Потом лапти новые и только после, когда я сняла джинсы, уже не опасаясь раздеваться, протянули сарафан. Сарафан был темно-зеленый, на толстых лямках, с пуговками из жемчуга речного, по подолу да по стыку цветами расшитый. – Ленту на волосы-то какую? – спросила Курочка. – Зеленую атласную подавай, – скомандовала Лиса Патрикеевна. А как повязали, отошла на пару шажков, лапками всплеснула: – Ох ты, красна девица, краса писаная! Так и отправилась на монструозном коне на встречу с богатырем. Коняка клыкастая честно довез до опушки, а там, припав на задние ноги, ссадил меня самым бессовестным образом со словами: – Прощувай, ведьма, может встретимся… Прощувай, я сказал! И затряс тем местом, где хвост. А сидела я на нем без седла и уздечки, так что тактика коня оказалась успешной – я попросту сползала, как ни старалась уцепиться за гриву. – Да стой же ты, я на коне солиднее выгляжу! – упорствовала отчаянно. – А я живым солиднее выгляжу, – вставил резонное замечание коняка. – Трус, – презрительно сказал Серый Волк и стащил меня с коня окончательно, не дав стукнуться попой оземь. В тот же миг монструозная скотина, задрав хвост, умчалась в сказочные леса! Молча Волк поставил меня на ноги да по плечу ободряюще похлопал. Нет, я догадывалась, что волки тоже быстро бегают, так что… – Эх, жизня, – простонала я. Застыдившись, Волк тормознул. Резко оправила сарафан, поняла, что рубашка тоже задралась, а к ней, чтобы подобраться, надо сарафан поднимать. А не оправишь рубашку – неудобно как-то. Я оглянулась – стояли мы на опушке леса, прямо у дороги, что вела с пригорка прямо в лесок дремучий.