Дизайнер обложки Яна Суворова

© Елена Воздвиженская, 2021

© Яна Суворова, дизайн обложки, 2021

ISBN 978-5-0051-6133-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сад колдуна

– Есть в деревне нашей место удивительное, Ванчиков сад называется – дед Егор помешал в костре прутиком, задумчиво пригладил белую окладистую бороду.

Мы внимательно слушали старика, глядя, как огненные блики высвечивают из темноты черты лица, некогда прекрасного, истинно русского лица, покрытого теперь уже многочисленными морщинами, в которых залегла мудрость.

В эти места приехал я вместе с другом своим Андрюхой, здесь, говорили, рыбалка знатная. Вот и выбрались мы с ним в ближайшие выходные в деревню, что находилась километрах в ста двадцати от нашего города, приехали на машине, расположились, палатку поставили.

Деревня виднелась невдалеке от нас, справа. Можно было различить домики, рассыпавшиеся, словно игрушки в низине меж трёх холмов, поросших лесом.

Уже смеркалось, когда из-за ближайших кустов вышел к нам дед, вид у него был такой, словно он только что сошёл с иконы – благообразное лицо, открытый взгляд, лучистая тихая полуулыбка, седая борода. Мы удивились, кто он, и что тут делает в столь поздний час?

Старичок представился дедом Егором, он оказался из местных, жил одиноко, доживал свой срок. Сказал, мол, увидел издали огонь на берегу, и решил пойти, разузнать кто приехал, редко здесь чужие бывают да «побаять маненько».

Дед Егор нам понравился, простой и приятный человек, и мы пригласили его к нашему костру, в котелке уже закипала уха из свежего улова, который получился богатым.

Дед Егор оказался необыкновенным рассказчиком, мне так и виделся он сидящим на лавке под образами, в лаптях и с гуслями в руках, до того ладно да ловко у него получалось повествование, слово к слову складывалось словно бусины, нанизывалось на ниточку.

– Коль хотите, так расскажу я вам про тот сад.

– Расскажи, дед Егор, – попросили мы, – Ночь длинная.

– Слушайте коли так, мне тоже торопиться-то некуды. Жил в деревне нашей человек один, звали его Иван Иванычем, а все Ванчиком кликали, прозвище стало быть такое. Разное про него сказывали, кто хвалил, кто побаивался. За колдуна считали.

– А он и вправду им был? – задал вопрос Андрюха.

– Знания у Ванчика были, это несумненно, ведал он, – ответил дед Егор, – Только ведь колдун, он эти знания людям во вред употребляет, пакостит, стало быть. А этот напротив, помогал, бывало людей мирил меж собой, ежели кто в ссоре был.

Бывает у кого скотина захворает, он тут как тут, даже звать не надо. И так устроит всё, будто он случайно тут оказался, так, мимо шёл. Не хотел, чтобы человек себя должником перед ним чувствовал.

Пошепчет что-то на воду, даст скотине попить, и наутро здорова животинка. Кто-то благодарил потом Ванчика, молока принесёт, иль яиц. Тот не отказывался. Но чаще не благодарили, а Ванчик и вид делал, что ничего не было, что не помогал он вовсе. Так то.

Людям тоже, робятам особливо, подсоблял. Любил он очень ребятню-то. У него, у Ванчика, сад был знатный, яблонь много было, так вот эти яблоки хранил он в погребе аж до следующего урожая и не портились они. И ежели на кого хворь нападала, Ванчик хворого тем яблоком угощал. И как рукой всё снимало. Что это было? Людская ли вера в то, что поможет? Иль правда были у его знанья?

Он ведь мог даже роды принять. В то время до городу далёко было, это сейчас вы на своём коне, – дед Егор махнул рукой в сторону нашей машины, – За час долетаете, а раньше у-у-у сколь надо было ехать на телеге, а ежели пешком так и вообще.

Ну и рожали дома обычно. Так вот Ванчика и на роды звали, вот как.

– Не стеснялись бабы-то? – удивились мы.

– Там уж не до стесненья, – ответил дед, – Да к тому же неспроста же его звали-то. Раньше ведь младенцы часто умирали. Оно и понятно – медицины не было в деревне, те же михробы разные, а лекарств нет. Раньше каки лекарства? Травы да корешки. А там как повезёт.

Так вот, подметили бабы, что у тех, у кого Ванчик роды принял, ни один младенец не умер.

Повитуха местная ох как невзлюбила за то его. Почитай, кусок хлеба отнимал. А ведь он и не лез ни к кому, сами бежали люди за помощью.

– Дед Егор, – спросил я, – Вот ведь слушаю я тебя, сколько добра он землякам делал, а они его недолюбливали, почему?

– Человек он всегда боится того, чего не знает. Раньше вон грозы боялись, к примеру, думали боги гневаются. Вот и с Ванчиком так же было. Понимали люди, что сила у его есть, знания, вот и боялись. Ну, скажем так, с опаской относились. Но и уважали одновременно.

Как-то раз и вовсе диво было. Женщина молодая в деревне померла, горе-то какое, дети малые у ей остались. Уже обмыли её и в гроб уложили, ревут все, рыдают в голос, тут Ванчик в избу входит.

Замолчали все, расступились. А он подошёл к усопшей, поглядел на неё молча, не знаю, что уж он там сделал, но только спустя мгновенье поднялась женщина в гробу, села! И прожила она потом долгую жизнь ещё, войну пережила и детей всех на ноги поставила.

– Да уж, – подивились мы, – Невероятно!

– А место что за чудесное? – напомнил Андрюха, – Про которое ты нам рассказать хотел.

– Я к тому и веду, – отозвался дед Егор, – Вначале-то надо про самого хозяина рассказать, чтоб понятно было. Так вот, про место. Как Великая война началась, посадил Ванчик вкруг своего дома сад терновый, на все пятьдесят соток. Да, чего так смотрите, земли у нас тут много, наделы большие были у каждого, и по сей день ещё так у большинства.

Шли тяжёлые, страшные годы войны. Многие ушли тогда защищать Родину. И я тоже среди них. Да не все вернулись.

Но вот долгожданная победа, окончена война проклятая. И как-то раз собрал Ванчик всех баб нашего села и сказал им так: «Покуда сад мой за межу не перейдёт, не бывать ни войне, ни голоду». Сказал он так, а на следующее утро и помер…

Мы слушали, затаив дыхание, а от последней фразы старика по коже пробежали мурашки. Вот живём мы так в своём городе, далёкие от чудес, от природы, от истинной жизни и ожесточается сердце, засыхает, как родник, которого камнем придавили. А потом – раз – мелькнет воспоминание какое иль слово услышишь невзначай откуда, и капелька по капельке начнёт пробиваться родник, поначалу робко, а затем всё смелее и смелее, и вот уж зажурчал в полную силу, побежал меж высокой травы, даря живительную влагу всему живому. Так и мы вот сейчас слушали деда Егора и волновалось что-то и поднималось в наших душах – забытое, светлое, далёкое.

– С той поры и по сей день в деревне нашей обычай такой есть, – продолжил дед Егор, – Ежели в мире назревает чего, конфликт какой, безобразие, идём мы, старики, к Ванчиковому саду и смотрим – не перешёл ли тёрн за межу? И, слава Богу, стоит пока на месте сад, значит не будет пока войны… И ведь что интересно, внутрь-то сад разрастается, вглубь, значит. Густой теперь стал, почитай почти восемьдесят лет стоит. А наружу, за межу, не идёт! Как стена будто невидимая тут и не пускает дальше. И не плодоносит этот сад, и насекомых там нет, и птиц. А по ночам слышен в том саду девичий плач.

Однажды гроза ударила в Ванчиков дом и сгорел он дотла. Местные переживали, как бы не было беды, колдун знак дал. На следующий год Сталин умер. Другая жизнь началась.

Никто не живёт на том участке, так и стоит Ванчиков сад. Старожилы уходят, а молодёжь она в такое больно-то не верит, посмеивается над стариками, мол, чудят.

Меж тем на востоке заалело. Потянуло ветерком. Запели первые утренние птицы. По лугам застелился туман. Короткие они, летние ночи, с одной стороны неба солнце заходит, а с другой уж восходит. Золотой огромный шар медленно и величаво выплывал над рекой в белых плотных клубах тумана. И как люди не замечают этой красоты, этого великолепия природы, могущества её? Спешим, бежим, торопимся, а вот уж и жизнь прошла, как сон…

Дед Егор кряхтя поднялся. Размял ноги.

– Что ж, спасибо за уху, сынки! Вот и ночь с вами скоротал. У стариков ведь бессонница. А тут хоть время не впустую было потеряно. Спасибо вам за беседу. Пойду я. Счастливого пути!

– И тебе счастливо оставаться, дед Егор, спасибо за рассказ! – ответили мы.

Тут Андрюха спохватился:

– Дед Егор, а у колдуна что же, своей семьи не было?

Дед Егор улыбнулся в бороду:

– Отчего же, была. И сейчас потомки его живут в нашей деревне.

– Интересно, – воодушевился Андрюха, – Вот бы посмотреть на них. Может и они тоже чего умеют, а?

– Может и умеют, – сказал дед, – Ну смотри, коль интересно на потомков-то.

– Погоди, дед, – не поняли мы, – Так ты и есть потомок колдуна?

– Сын я его, – ответил дед Егор.

И улыбнувшись нам в последний раз, пошёл прочь по цветущему лугу, в сторону деревни, золотой туман окутывал его силуэт и он таял, словно растворяясь в этом величавом восходе небесного светила. Внезапно дед Егор остановился и оглянулся на нас, солнце освещало его белоснежно-седые волосы так, что они казались нимбом вокруг его головы. Старик улыбнулся нам кроткой, светлой улыбкой и произнёс:

– А я ведь, сынки, тоже с той войны не вернулся.

Он посмотрел на нас ещё немного, а после широким, благословляющим жестом перекрестил нас с Андрюхой и пошёл своей дорогой.

Мы стояли молча, поражённые, и глядели ему вслед. И вот уже один туман стлался по цветам, покрытым каплями росы, и в каждой капле отражалось солнце, и казалось, что кругом рассыпаны мириады драгоценных камней. Ночь ушла…