Пролог

1636 г. Испания

Февраль в том году в Мадриде лютовал и бесновался. Было только начало месяца, а многие горожане не знали, как дотянуть до конца зимы, потому что дровами могли себе позволить запастись лишь очень обеспеченные люди, остальным приходилось уповать на то, что зима по обыкновению будет мягкой. Никто не ожидал морозных ночей, а уж тем более снега – влажного, тяжелого, противного, прилипающего к ресницам и попадающего за воротник. Но обитателям особняка, расположенного недалеко от площади Ворота Солнца, на улице Алькала, которую многие по привычке еще называли старым названием – улицей Оливковых рощ, замерзнуть не грозило. Именно здесь жил французский дипломат граф Арман де Куси де Монмирай с семьей.

В тот день сын графа, семилетний Армэль, сдавал своим педагогам экзамен – учителя истории, латыни, географии, испанского, английского и французского языков сидели в ряд на стульях, а мальчик стоял перед ними у большой географической карты. Тут же находился сам граф.

– Итак, Армэль, покажите нам, где находятся французские колонии? – произнес гувернер виконта месье Атталь.

Ребенок, поискав на карте нужный материк, ткнул указкой в Новую Францию.

Далее ему было задано перевести несколько фраз с испанского на французский и английский и наоборот, поставить предложенные латинские слова в правильные падежи, и, наконец, ответить на вопрос по истории.

– Теперь назовите причину Троянской войны.

– Причиной Троянской войны было похищение Парисом Елены, жены спартанского царя Менелая, – отчеканил Армэль.

Все педагоги удовлетворенно закивали головами, отмечая прекрасную подготовку мальчика к экзамену. В связи с тем, что учитель музыки заболел, играть на клавесине виконту не пришлось, и его отпустили заниматься своими делами.

Ребенок выскочил в коридор, где его уже поджидал сын графского кучера Камило – постоянный спутник всех игр и шалостей, и дети куда-то убежали.

– Елена Троянская… – принялся рассуждать преподаватель французского месье Луро. – Ее воспевали как самую желанную из женщин. Интересно, какой она была. Не из-за каждой можно начать войну.

– Интересный факт, – сказал преподаватель истории. – После взятия Трои ахейцы собирались побить Елену камнями, но когда увидели ее обнаженной, выронили оружие из рук…

– Чепуха, – усмехнулся испанец Монтеро. – Что там может быть особенного? Не понимаю, почему столько суеты было вокруг этой гулящей смазливой бабы, по вине которой пал величайший город Древнего мира. Все беды мужчин из-за таких женщин, и не только мужчин, а вон даже целых народов.

Слушая этот разговор, граф не проронил ни слова, потом, попрощавшись, вышел.

– И сеньор де Куси из-за такой же, как эта Елена, страдает, – вдруг пробормотал Монтеро, но все тут же зашикали на него, озираясь по сторонам.

Армэль и Камило пробрались в каретный сарай, у дальней стены которого уже несколько дней мастерили лодку из старой бочки. Весной они собирались в плаванье.

– Думаешь, она выдержит нас двоих? – с сомнением спросил Армэль, такой трогательный в своем бархатном коричневом костюме и белой сорочке с жабо и кружевными манжетами. Рядом с ним, одетый в обноски старшего брата, давно покинувшего семью в поисках лучшей жизни, Камило выглядел как маленький бродяжка.

– Конечно, выдержит.

– А троих? Я хочу позвать с собой Ангеранна.

Сын кучера скорчил недовольную физиономию. Он отчаянно ревновал своего друга к его старшему брату Ангеранну де Кус. Тут во дворе послышался шум, и дети затаились, настороженно переглядываясь. Однако вскоре все стихло.

Позже, когда виконт вернулся в дом, то обнаружил, что все отчего-то суетятся и шумят. Оказалось, что приехала их старая служанка. Армэль ее терпеть не мог, и был уверен, что ей наверняка уже лет сто. Заглянув в комнату, он увидел отца, стоящего спиной к двери, и Луизу.

Дело в том, что супруга графа с некоторых пор жила отдельно – в арендованном особняке на окраине Мадрида. Случилось так, что сановник застал ее целующейся с английским послом, после чего просто выставил за дверь, хотя, как выяснилось, графиня находилась на тот момент в положении.

Жена… Забыла уже маленькая беспреданница, как он ее до себя поднял. Одного слова его было бы довольно, чтобы вернуть ее в ту нищету, из которого он ее возвысил. Но граф никогда этого не сделает. Он так решил в ту ночь, когда она в мучениях родила ему второго сына. Когда чуть сама жизни не лишилась. И теперь вот девочка… Арман сомневался, что он – отец новорожденного ребенка, но старая служанка Луиза, работавшая еще у его родителей, уверяла, что дочь его, потому что, по ее словам, никаких «амуров» у молодой графини ни с кем не было. Да и, судя по срокам, зачата девочка до приезда посла. Но теперь уже граф сомневался во всем. Однако глядя на дитя, он не смог устоять перед ее очарованием и на какое-то время даже забыл о своей злости на супругу. Младенец действительно казался не просто новорожденным ребенком, а ожившим ангелочком с полотна художника, настолько правильными были черты его лица и даже форма пальчиков. На голове малышки был заметен белый пушок, а голубые прозрачные глазки, большие, круглые, обрамленные длинными ресницами, смотрели прямо на отца, в то время как девочка лежала в обычной для новорожденного позе – подобрав ножки к животику, а ручки крепко сжав в кулачки. Поднеся одну ручку к лицу, дочь сосредоточенно сосала большой палец.

– Она стремительно родила, – рассказывала Луиза. – Я только услышала, как она к себе собралась подниматься, а через минуту уже меня зовет. Прибегаю – она в кресло опустилась, за живот держится. Меньше часа прошло, как ребенок появился.

Виконт не понимал, что значат эти слова и не очень-то вслушивался, что отвечал отец, но когда граф и Луиза покинули комнату, мальчик зашел и увидел на постели какой-то сверток. Девочку уже запеленали, поэтому среди кружев и складок ткани было видно лишь маленькое личико. Глаза диковинного существа были закрыты, но виконт понял, что оно не спит по странному тихому воркованию. Когда рядом возникла молоденькая служанка, Армэль вздрогнул от неожиданности.

– Это что? – спросил он.

Мальчик еще не видел новорожденных младенцев и потому был озадачен.

– Ваша сестричка, сеньор, – улыбнулась та.

– Вы хотите сказать, что это девочка? – подозрительно уставился на нее ребенок.

– Ну конечно. Она еще совсем маленькая. Ей всего несколько недель отроду.

Неожиданно девочка открыла глаза. Так она выглядит значительно лучше, решил виконт.

– Откуда она взялась? – нахмурился он.

– Ее произвела на свет ваша матушка.

Пока Армэль пытался сообразить, каким образом его мать могла создать эту девочку, появилась Луиза.

– Виконт, где вы так испачкались?! Испортили такой красивый костюм! – воскликнула она. – А ну бегом купаться!

Ночью, шлепая босиком по полу, мальчик зашел в комнату, в которой прятали неведомое существо. Кормилица девочки спала тут же. Бесшумно подкравшись к колыбельке, Армэль подобрал свою длинную ночную рубашку, и, уцепившись за кроватку, подтянулся, чтобы заглянуть внутрь. Но неожиданно под весом его тела колыбелька начала крениться и вдруг рухнула, а вместе с ней мальчик. Больно стукнувшись спиной и затылком об пол, он услышал показавшийся ему невероятно громким детский плач – захлебывающийся, дрожащий, он разорвал тишину ночи.

Как кричала напуганная служанка, как его тащили к отцу и как затем он всыпал ему розог – все это навсегда осталось в памяти мальчика. На следующий день в особняке закатили такой грандиозный пир, какого Армэль не помнил за всю свою семилетнюю жизнь. И хоть отец, судя по всему, на него больше не злился, мальчик решил не попадаться ему на глаза, поэтому, когда съехавшиеся на праздник друзья графа отмечали появление на свет его дочери роскошным банкетом, Армэль с Камило сидели на чердаке.

– Я тоже видел однажды младенца, – рассказывал Камило. – Знаешь, что в них самое противное? Они испражняются прямо под себя!

Армэль брезгливо скривился.

– Вот не зря она мне не понравилась, – пробурчал он.

Много позже, будучи уже учеником Наваррского коллежа, он описал те свои эмоции в дневнике:

«Зачем ты была нужна?» – думал тогда я. Ты появилась на свет как будто бы вопреки всему. Без тебя мы жили спокойнее. Раньше я не видел новорожденных детей, и ты мне показалась отвратительной. Я не мог понять, откуда ты и зачем. А все вокруг только и твердили, что у меня теперь есть сестра. Сестра?! У меня был брат, и он был мне понятен, близок. А ты – девочка, далекая и чужая. Я чувствовал, что твое появление как-то умалило мою собственную значимость. Теперь я, оказывается, должен оберегать тебя, заботиться и защищать. Я был категорически не согласен с тем, что ты ворвалась в мою жизнь».

Спустя 7 лет

Девочка бежала за ним следом, как взрослая придерживая юбки.

– Я тебе сказал, отстань! – не оглядываясь, строго проговорил подросток, одетый в красивый костюм для верховой езды.

Малышка молча продолжала идти за ним, стараясь не отставать. Даже запыхалась и раскраснелась, потому что брат шел слишком быстро.

– Да что ж ты прицепилась! – воскликнул он, оглянувшись и обнаружив, что она все еще тут. – Я же сказал, что ты со мной не поедешь!

Сестра не обращала внимания на его слова, упрямо преследуя виконта. Но вдруг он так неожиданно остановился, что она чуть со всего маху не столкнулась с ним.

Дело в том, что Армэль с Камило договорились съездить за город, к протекающей чуть в стороне от Мадрида реке Гвадарраме. Александрин хотела поехать с ними, но брат не собирался брать ее с собой, понимая, сколько хлопот она доставит своим присутствием.

– Я тебе не нянька, Александрин! Ты не поедешь с нами, в последний раз говорю.

Девочка по лицу брата поняла, что настаивать нет смысла.

– Что, и эта мелочь с нами просится? Некогда нам с тобой тетешкаться! – засмеялся появившийся откуда-то юный испанец.

Александрин смерила лучшего друга брата испепеляющим взглядом. Когда Армэль и Камило запрыгнули в седла, она топнула ногой и чуть не заплакала. Но тут же придумала, как отомстить.

Камило, который хоть и был сыном кучера, благодаря хорошему отношению к нему графа и дружбе с Армэлем, чувствовал себя в их особняке как дома. Недавно девочка стала свидетельницей того, как в одной из комнат юноша уединился с горничной. Пробравшаяся за штору, пока они, увлеченные друг другом, ничего не видели, девочка стала наблюдать. Камило был рослый, крепкий парнишка года на полтора старше Армэля. Поэтому молоденькие горничные млели от его внимания. И вот, целуясь с очередной пассией, он вдруг повалил ее на кровать и стал поднимать юбки, пытаясь пробраться под них.

– Эй, эй! – вдруг остановила его девушка. – Куда так быстро!

Тогда сыну кучера пришлось отступить. Он и подумать не мог, какую злую шутку этот случай вскоре с ним сыграет.

Александрин понимала, что если расскажет все как есть, это вряд ли кого-то удивит, и Камило точно не накажут. Поэтому выдумала свою версию произошедшего.

Девочка пришла в кабинет отца. Граф писал какое-то письмо. Его лицо было нахмуренным и сосредоточенным. Усевшись на пуфик неподалеку от него, Александрин вздохнула. Наконец отец обратил на нее внимание.

– Что случилось, мадемуазель? Что вы так тяжело вздыхаете?

– Батюшка, знаете, что сделал Камило? Он меня на кровать повалил и пытался под платье рукой залезть, – вдруг выпалила она. – Но я вырвалась.

То, как изменилось лицо графа, по-настоящему напугало девочку. Он поднялся, внимательно глядя на нее. И от этого взгляда ей стало так страшно, что она неожиданно заплакала. Граф трактовал причину ее плача по-своему. Чтобы не пугать ребенка еще больше, он попытался успокоиться, взял девочку на руки и понес к няне. Та тут же принялась утешать малышку. Тем временем Арман бросился в пристройку для челяди, где рассчитывал найти Камило, но ему сказали, что мальчики недавно уехали.

Едва они успели вернуться, как несчастного юношу схватили и куда-то поволокли. Ничего не понимающий Армэль побежал следом, но его грубо оттеснили. Однако виконт не отступал. Он забрался на скамью и в окно увидел ужасное зрелище – его отец избивал друга плетью, применяемой для управления лошадью.

– Нет! Не надо! – со всей мочи кричал Армэль. – Не надо, батюшка! Остановитесь!

Сам же сын кучера только стонал или вскрикивал при особенно сильных ударах.

Вечером, чтобы повидаться с детьми, в особняк приехала графиня де Куси. Увидев дочь плачущей, она стала расспрашивать, что случилось. Александрин рассказала, какую придумала историю, и что теперь отец бьет Камило.

– Такого правда не было? – гладя девочку по голове и вытирая ей слезы, спросила Анна.

– Правда, матушка, никогда-никогда!

Камило уже был без чувств, когда графиня вбежала в пристройку и бросилась к графу. Арман разъярился до безумия. Его белая батистовая сорочка промокла от пота, не смотря на холод. А спина и ягодицы лежавшего на скамье лицом вниз Камило стали багровыми от вспухших рубцов и крови. Вельможа даже не удивился при появлении жены. Лишь когда она, рискуя сама попасть под удар, вдруг схватила его за плечо, притянула к себе и прошептала в ухо «Она все придумала!», так и застыл с занесенной для удара плетью.

Граф приказал принести ужин в кабинет. Графиня думала, что и Армэль не придет, но он явился. Уселся за стол и выпалил, пристально глядя на сестру:

– Лекарь сказал, что у Камило горячка, и он может не дожить до утра.

Александрин вся съежилась под его взглядом. И неожиданно случилось что-то странное – девочка покачнулась, едва не упав с табурета. Графиня вовремя успела подхватить дочь. Та была без чувств.

– Врача, быстро! – закричала Анна.

На руках она перенесла дочь на софу в гостиную.

– Лекаря! Маленькой госпоже худо! – закричал слуга.

Услышав шум, спустился и граф. Врач, как раз бывший в особняке и следивший за состоянием Камило, уже был тут. Пощупав пульс и осмотрев девочку, он произнес:

– С ней все в порядке, она потеряла сознание от сильного волнения, каких-то переживаний. Так бывает, особенно у детей.

Армэль стоял рядом и, нахмурившись, молча слушал. Мать повернулась к нему.

– Она – дитя несмышленое, и не ведает смысла того, что наговорила. Мала она еще, чтоб такое понять. Зачем ты ее мучаешь? – тихо сказала графиня.

И только теперь заметила мужа, наблюдавшего за происходящим. Виконт опустил голову. Александрин открыла глаза. Потянувшись к наклонившейся к ней Анна, она обняла мать за шею, и той пришлось взять девочку на руки, прижать к себе.

– Сокровище мое, как ты меня напугала!

– Армэль плохой, – жалобно сказала девочка.

В своем дневнике, которому посвящала все свои радости и переживания, она спустя годы писала:

«Как же тяжело мне с ним было порой. Он казался мне злым. И это подстегивало меня всячески ему вредить. Иногда я его боялась, а в другие моменты не было для меня лучшего и более близкого друга, чем он».

Франция, провинция Берри, замок Лабранш, в тот же вечер

Наставник девятилетнего виконта Огюста де Лабранша, наконец, убедил мальчика, что пора укладываться спать. Ребенок хоть и желал еще почитать о подвигах древних рыцарей, но будучи послушным и спокойным, не стал спорить – спать, так спать.

– Когда же его сиятельство приедет ко мне еще? – спросил он тихо, ложась в постель.

– Граф написал, что сможет посетить нас лишь в конце октября.

Мальчик печально вздохнул. Как только за господином Бюжо закрылась дверь, Огюст сел на постели и стал смотреть на умирающее пламя свечи. В этот момент вошла служанка, чтобы поставить на стул в углу комнаты кувшин с водой для умывания.

– Ветер шумит и не дает вам уснуть, виконт? – спросила она.

Ветер действительно глухо выл за окном, заставляя подрагивать ставни.

– Да, я не могу уснуть, – пожаловался Огюст.