Иллюстратор Александр Александрович Пермяков

© Елена Тимошенко-Седьмая, 2019

© Александр Александрович Пермяков, иллюстрации, 2019

ISBN 978-5-4483-9744-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Луноликая

Вот уже четвёртый день, как Васька пил. Пил, стараясь заглушить тоску, боль, одиночество. Спиртное заканчивалось, батарея из пустых бутылок увеличивалась, а боль и тоска никуда не исчезали. Просыпаясь и сталкиваясь с горькой действительностью, что бросила жена Маринка, он снова шёл к соседке тёте Дусе за очередной бутылкой.

– Спивается мужик, – жалел его семидесятидвухлетний дед Николашка, сидя на завалинке и наблюдая шатающуюся походку Васьки.

– Так не просто же пьёт, а горе заливает, – стояла на стороне пьющего тётя Дуся.

– Эх, была бы баба как баба, а то ведь смотреть не на что: жердь двухметровая и страшная же, как пугало. А вон до чего мужика довела.

– И не говори, – соглашалась тётя Дуся, – и не красавица, а мужики в очереди стоят, как за пивом! Слышь, Николай, а тебе какие женщины нравились? – поинтересовалась одинокая соседка.

– Ну, это… – Николашка давно овдовел и уже забыл, какие они – женщины, но, чтобы не обидеть соседку, тщательно подбирал слова. – Чтобы форменная была, как моя гитара. Ну, ты понимаешь, чтобы форма в руке чувствовалась. И спереди и сзади чтобы всё было при ней и голос звучный.

– Ага, музыкант нашёлся! – отрезала тётя Дуся, но в душе всё же уважала соседа за то, что тот хранил верность памяти своей супруги уже более двадцати лет. Хотя местные старушки и набивались в жёны да в помощницы по хозяйству, но старик настойчиво отказывал всем, ссылаясь, что сам неплохо справляется.

Сама пятидесятипятилетняя тётя Дуся жила одна. Муж сгорел от водки, может, от самогонки, оставив её с двумя малолетними детьми на руках. Сначала женщина переживала, как поднимать детей без отца, а потом, освоив нехитрый способ самогоноварения, занялась необходимым на селе делом – заливанием горя и спасением болеющих душ. Дети давно выросли, уехали в город, создали семьи. На непрогораемом бизнесе самогоноварения у каждого появилась отдельная квартира и машина. Но тётя Дуся свой маленький спиртзавод не закрывала, объясняя всё заботой о сельчанах. Вот и на этот раз шофёру Ваське дала в долг, понимая, что для мужика сейчас главное – заглушить боль, а для неё – пополнить семейный бюджет.

– Как думаешь, долго ещё будет страдать? – обратилась она к Николашке, быстро прикидывая в уме долг страдающего.

– А кто его знает, – утирал кулаком нос дед. – Лишь бы не спился, – пробормотал он, закрывая калитку и уходя в дом.

– Да ты чушь-то не говори, – крикнула вдогонку тётя Дуся, – кто от пяти бутылок качественного, как слеза, самогона спивался? Так, только чтобы боль отпустила. Вот на китайском спирте можно и спиться, и помереть. Химия одна, будь неладна! А мой-то качественный, сделанный с любовью. Вон сколько сахару уходит каждый раз. Пойти себе душу чуток погреть? – размышляла она сама с собой.

Выпив очередную бутылку и закусив одной головкой репчатого лука и куском сала, Васька упал на кровать и в беспамятстве заснул. Проснулся оттого, что в окно светила огромная луна и мучила жажда. Дотянувшись до чайника с водой, залпом выпил содержимое и остатки вылил на голову. За окном стояла ночная тишина, и через открытую форточку доносился лишь отдалённый лай собак и стрекотание сверчков.

– Ну, чего уставилась? – обратился Васька к луне. – Думаешь, мне легко? Да выть хочется, а мочи нет! Это же какой стыд, на всю деревню! Меня, мужика, Маринка бросила. Ушла к электрику Степану. Ладно, если бы просто ушла, она же из меня душу вынула! Эх, ничего ты не понимаешь! Только и можешь пялиться в чужие окна, а толку от тебя никакого нет!

Хоть на дворе и стояла глубокая ночь, а сна не было! Он вышел за ворота и, освещаемый луной, зачем-то пошёл на реку.

– Нет, ну не топиться же, в самом деле, – возразил сам себе. – Тогда вообще все скажут: «Не мужик был, а тряпка, из-за жены потонул!» Эх, лучше уж спиться, может, тогда пожалеет и вернётся, – вспоминая жену, произнёс он горько. Аккуратно сняв трико и рубашку, сложил стопочкой и, оглянувшись в последний раз на деревню, вошёл в холодную воду. По всему телу побежали мурашки, леденящие душу.

– Ну и нечего на меня глядеть, тоже советчица нашлась, – пригрозив в очередной раз луне, окунулся с головой и нырнул. Ночное светило хранило молчание в окружении ярких звёзд, взирая свысока, как плавал мужчина до изнеможения, выбиваясь из сил и изводя себя. Со стучащими зубами, в пупырышках, тот наконец-то вышел на берег. Подходя к месту, где разделся, заметил сидящую фигурку девочки-подростка.

– Неужели пришла топиться в такой час? – недоумевал Василий. И спрятался в тени деревьев, не решаясь подойти к своим вещам. Но девушка сидела неподвижно, явно не торопясь входить в реку – и уходить тоже. Подул холодный ночной ветер, и мужчина начал зубами выбивать барабанную дробь. Девушка встала во весь рост и обернулась на этот неприятный звук, доносившийся неподалёку. Её взору представился голый мужчина, прикрывавший руками мужское достоинство.

Тот, в свою очередь, был не менее удивлён, увидев обнажённую женскую фигуру, закутанную только копной длинных, до пят, золотистых волос, что и составляли её единственную одежду. Странным и непонятным было то, что она не испытывала ни чувства стеснения, ни страха, ни холода. Освещаемая со всех сторон луной, продолжала хранить молчание и улыбаться. Набравшись решимости, Васька подбежал к одежде и стал судорожно натягивать брюки, но то ли от волнения, то ли от холода не мог попасть в штанину. Незнакомка стояла в метре и с любопытством рассматривала его нелепые действия, как ему казалось.

– Что же ты не одеваешься, жаркая? Не замёрзла? – наконец-то натянув трико и застегнув рубашку, спросил мужчина.

Но ответом было молчание. Подняв голову, Вася увидел, что на месте, где стояла незнакомка, никого нет. Луна скрылась за облаком, и на небе стало темно. Василий, чертыхаясь, поспешил домой, рассуждая сам с собой:

– Нет, с этим пора кончать, а то ещё и в дурку можно загреметь. Привидится же такое, упаси господи!

Посмотрел на небо, но ночное светило спряталось за тучей. И в наступившей кромешной темноте мужчина споткнулся о кочку.

– Да, – продолжил удивляться, – вот это фокус! Такая галлюцинация, что сам поверил и заговорил, тьфу дурак!

Войдя в дом, посмотрел на часы: будильник показывал без четверти три. Васька завёл на семь утра, чтобы с этого дня наверняка выйти на работу. Укладываясь в постель, долго ворочался. Привидевшаяся девушка не шла из головы.

– А ничего так, и симпатичная вроде. Нет, всё, пить окончательно бросаю. Завязываю и больше ни грамма, – поклялся он и заснул тревожным сном.

Утром Василий спешил к своей хлебовозке, на которой по ближайшим сёлам развозил свежий хлеб из пекарни.

– А, значит, всё-таки вышел наш пропойца! – встретила его заведующая, полная женщина, сама румяная, словно колобок на опаре. – Гришка, напарник, уже падает работать за двоих, а ты всё прохлаждаешься, – продолжала она отчитывать Ваську. Тот старался её не слушать, загружая лотки с горячим и ароматным хлебом.

Объезжая ямы и колдобины, он вспоминал вчерашнее видение.

– И как я мог попасться на такую удочку? Нет бы сразу догадаться, ведь она молчала. Вот так люди и сходят с ума, незаметно для остальных.

Вечером, получив зарплату, Васька торопился к тёте Дусе – отдать должок.

– Ну что, может, ещё бутылочку? – спросила та, хитро улыбаясь. – Поди, трубы горят?

– Нет, тётя Дуся, спасибо! Уже не горят, уже дымят!

– А что так? – сделала круглые от удивления непонимающие глаза самогонщица.

– Перегорели!

– Смотри. Я же тебе добра желаю, – кричала она уходящему вдогонку.

– Ладно, ладно, – соглашался с ней Василий.

Дома, засучив рукава, он вымыл пол, выбросил мусор и поужинал хлебом с кефиром. В окно без занавесок беззастенчиво подглядывала полная луна.

– А, это ты, – приветствовал он ту, словно старую знакомую. – Со следующей получки куплю шторы, тогда точно некуда тебе будет смотреть.

Мужчина окинул взглядом своё обнищавшее жилище. После ухода Маринки осталась только старая пружинная кровать да одеяло с подушкой. Жена забрала всё, не оставив даже зеркала. Васька ощупал щетину и попытался побриться, глядя в отражение окна, но бритва была старая, с тупым лезвием, и он поранил подбородок, отчего, чертыхаясь, снова погрозил кулаком луне и вышел во двор к колодцу. Зачерпнув ведром холодной солоноватой воды, умылся, подумав о том, какие покупки нужно запланировать на следующий месяц: стол, стул, занавески, зеркало, вешалку.

Вася сел на крыльцо, закуривая сигарету. Луна освещала лунную дорожку до самого крылечка. Докурив, он собрался войти в дом, но в метре от себя вновь заметил вчерашнюю незнакомку. Та, как и прежде, была обнажена и светилась непонятным светом изнутри. Василий в панике побежал к колодцу и вылил на голову полное ведро воды. Но видение как стояло, так и продолжало стоять, не торопясь исчезать.

– Ну всё, вконец свихнулся, – проговорил мужчина, крепко сжимая виски руками. Он старался не глядеть в сторону девушки и пройти мимо как ни в чём не бывало, но чувствовал на себе её пристальный взгляд и помимо своей воли обернулся. Незнакомка, прикрыв прелести длинными локонами, улыбнулась, как доброму знакомому, своей лучезарной улыбкой.

– Господи, за что такое наказание? – не выдерживая, спросил Васька. – Ведь уже сутки, как не пью, со вчерашнего вечера и грамма во рту не держал. – Он повалился на кровать и подумал о том, что нужно поскорее заснуть. И тогда галлюцинация точно исчезнет и оставит в покое. Мужчина старался дышать глубоко и ровно, но, ощущая на себе магический взгляд, открыл глаза. Незнакомка сидела на краю кровати и продолжала пристальным взором жёлтых глаз гипнотизировать.

– Я не звал, зачем пришла?

– Разве так встречают гостей? – спросила незнакомка, медленно выстраивая слова, ровно, как перламутровые бусинки. Голос её был спокоен и приятен, а говор и акцент ну совершенно не деревенский.

– Да у нас гости среди ночи без приглашения как-то не вваливаются в хату.

– Так пригласи, Василий, будь гостеприимным, – не растерялась нежданная гостья.

Васька был крайне удивлён тем, что незнакомка знает имя. Но потом сообразил, что это его видение, значит, оно знает всё: и то, что Маринка бросила, и то, что пил много дней.

– Да бросил я уже пить, бросил. И ты меня оставь!

– Не могу, меня к тебе направили для исцеления.

– Чего? – не понял Васька. – Ты, что ли, больна? Второй день шастаешь голая, и откуда на мою голову только взялась? В деревне отродясь тебя не видал.

– С Луны я, Василий, и совсем не больная. А прибыла с миссией – помощь оказать, душу тебе вернуть и спокойствие.

– Ну, скажешь тоже, с Луны, ага, так я и поверил. И почему именно меня избрали, а не кого-то другого?

– Ты остался без души, теряешь себя и смысл жизни!

– Вот загнула по-учёному, ничего не понять. Ничего я уже не теряю, всё, что можно, потерял!

– Вот поэтому я здесь, не переживай, всё поправимо, не бойся!

– А я и не боюсь! – мужчина осмелел и уже смотрел на свою галлюцинацию не отрывая глаз, любуясь её округлыми женственными формами, спрятанными под копной золотых волос. – Ну ладно, если помощь за бесплатно, то согласен. А ежели платить, то не сюда тебе. Не по адресу. Денег у меня больших нет, отчего и Маринка бросила.

– У нас на Луне нет денег, нам они не нужны.

– Вот здорово, что же вы тогда за свой труд получаете?

– Дополнительную жизнь. Ещё одну световую ночь.

– Во как? И сколько же у тебя таких жизней и ночей?

– Достаточно, чтобы прилетать сюда и быть с тобой каждый день.

– Так сколько тогда тебе лет натикало?

– Ваших земных не знаю, а лунных семь тысяч.

– О, да ты совсем, однако, старушка, а выглядишь, как девочка!

– Пора мне, до свидания.

– Постой, обиделась, что ли?

– Что такое обиделась?

– Ну, это когда надуваешься ни за что ни про что.

– Как глупо всё у вас на Земле. И бумажки за свой труд получать тоже бессмысленно.

– Это ты про деньги зря. У нас из-за них папу родного готовы убить.

Девушка встала к окну и, освещаемая луной, стала уменьшаться на глазах, пока не превратилась в тонкий лучик на полу.

– Завтра придёшь, что ли?

– Приду, – голоском тоненьким ответил луч и исчез совсем.

– Кому сказать – никто в деревне не поверит, скажут: правильно Маринка бросила, он ещё и свихнутый в придачу. Эх, а так рассказать хочется.

Васька ещё постоял у окна, поглядел с тоской на проказницу луну и, позёвывая, лёг спать.

– Чудно, однако, жить без денег. Зато жизни хоть отбавляй, сходил на работу – вот тебе ещё день или год прибавился, – говорил он сам себе в полудрёме.

– Здравствуй, дед Николай, – приветствовал ранним утром мужчина соседа на завалинке, – ты, никак, тут спишь? Чего в дом не идёшь?

– Да не сплю я, не сплю! Луна, окаянная, вторые сутки спать не даёт.

– Бессонница, что ли, мучает?

– А шут гороховый её знает, или она, или что-то другое.

– Да что тут может быть другое, – перевесившись через калитку своего забора, включилась в разговор тётя Дуся, – нервишки это называется. Вот купи у меня горилку – и сразу всё как рукой снимет. И спать будешь, как младенец.

– У тебя всегда один совет, – махнул ей рукой дед.

– Побежал, некогда мне, – заторопился Васька, прощаясь.

– Удачного дня, – пожелал Николашка.

– Спасибо.

– Вот она, любовь! – проговорила самогонщица, обращаясь к соседу. – Пять дней попил, горе залил, и как рукой сняло. А ты мне тут: «Луна, тудыть-растудыть, спать не даёт». Выпей – и всё пройдёт!

– Не надо, сейчас отвар крапивы сделаю и спать пойду.

– Ну-ну, рассмешил, нашёл себе сон-траву. Лекарь! Смотри, если что, зови! – не унималась тётя Дуся. Но Николашка уже скрылся у себя в огороде.

Сегодня у Васьки было хорошее настроение, и он насвистывал песенку. Заведующая Людмила, протянув накладные, смотрела с интересом в его лицо.

– Чего тебе? – смущаясь, замолчал шофёр.

– Порезался, гляжу.

– До свадьбы, как говорится, заживёт.

– Ну-ну, не успел развестись, уже о женитьбе поговаривает. Неужели нашёл кого?

– А если так? Завидно, что тебя обошли?

– Да тьфу на тебя, – плюнула в его сторону Людмила. – Больно мне такие хлюпики нужны!

– Ничего ты, Люда, в мужской красоте не понимаешь! Я грациозный, как балерун.

– Господи, слов-то каких нахватался. Вот поэтому Маринка и ушла от тебя к нормальному мужику, с мозгами. Вот он везде сумеет деньгу зашибить и заработать и левых, и правых.

– А мне деньги не нужны, не в них счастье, – вспоминая ночную гостью, ответил шофёр. – Ладно, я поехал.

– Ага, – глядя вслед отъезжающей хлебовозке, проговорила заведующая. – Деньги ему не нужны. А как за зарплатой вчера, так первый прибежал!

Наскоро поужинав жареной картошкой, мужчина уселся у окна и стал поджидать вчерашнюю незнакомку. На окно он поставил трёхлитровую банку и воткнул в неё полевые ромашки, создавая таким образом уют и красоту для лунянки. Взошла луна, и из тонкого лучика начала расти женщина. Он смотрел заворожённо на это чудо, не в силах оторвать взгляд. И вот вскоре уже перед ним оказалась женщина немного ниже его роста – ста пятидесяти сантиметров. И если бы только не её свечение и жёлтые глаза, то вполне могла бы сойти за землянку.

– Ну здравствуй, Василий, – приветствовала его лунная женщина.

– Привет, – ошалелым голосом проговорил он. – Как это у тебя здорово получилось – так быстро вырасти. А лететь-то до нас долго?

– Одно мгновенье. Только воздух тут у вас тяжёлый и земное притяжение мешает. А так ничего, жить можно.