© Елена Борисовна Сперанская, 2021

ISBN 978-5-0053-8382-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Елена Сперанская

ВЕРОЛОМСТВО, ЛЮБОВЬ и ГНЕВ
Детективно-приключенческий роман

Знаток флиртует на пляже с самой бледнокожей девушкой – у неё весь отпуск ещё впереди.

Марчелло Мастроянни

(1923 —1996),

итальянский киноактёр

Любовь рождается из ничего и умирает из-за всего.

Альфонс Карр (1808 —1890),

французский писатель

Любить – значит жить жизнью того, кого любишь.

Л.Н.Толстой (1828 – 1910),

русский писатель

Пролог

Пляжи, вокзалы, набережные и рынки Крыма кипели от многочисленных туристов и продавцов. Морское побережье сияло обилием зонтиков, лежаков, рекламных щитов и навесов. Маленькие ресторанчики и кафе скромно, но настойчиво приглашали гостей заглянуть к ним попробовать грузинскую, греческую, итальянскую, мексиканскую, японскую национальные кухни. Это очень радовало отдыхающих с детьми. Они спешили отведать замысловатые кулинарные изыски, вдохнуть ароматы роз, розмарина, базилика, укропа, шалфея, лавра, мяты, лаванды, барбариса, чабреца, дабы ощутить молодость и прилив сил во всем организме, наслаждаясь морским пейзажем, видом россыпей сверкающих бриллиантов по всей поверхности лазурно-сине-фиолетовой водной глади, а потом с превеликим удовольствием кинуться в морскую пучину, стать частицей этого взлелеянного самой природой богатства, почувствовав себя сильнее, бодрее настолько насколько самая отчаянная попытка врачей водолечебниц найти путь к омоложению и выздоровлению у них в средней полосе, на севере или на Дальнем Востоке закончилась бы впустую.

Вечером толпы разодетых, разнеженных курортников, источая тропические запахи лимона, филиппинских пачули, иланг-иланг, обволакивая прохожих шлейфом французских духов, вин, персиков, вишни, дюшеса, бергамота, грейпфрута, киви, граната, с розовощекими, изнуренными зноем, малышами с мороженым или сахарной ватой в руках спешили прогуляться по набережной, в парках и тенистых аллеях среди клумб, цветущих алыми цветами, кустарников, заранее приготовив энную сумму денег, щедро раздавая и тратя на необузданную страсть к развлечениям в дансингах, дискотеках, качелях, каруселях, комнатах смеха, аттракционах, прыжках на батуте, катании на машинках и колесе обозрения.

Пышные по строению, роскошные, пятизвездочные отели и скромные частные гостиницы были забиты до отказа приезжими. Никто из них не желал оставаться в стороне от концертов зарубежных и столичных артистов. Те еле успевали с восторгом совмещать приятное с полезным: днем загорая на территории гостиницы у бассейна или у самой крайней линии моря на диких и частных пляжах, а ночью развлекая утомленную публику, потягивающую коктейли, пением под электрогитару, фокусами, степом, латиноамериканскими танцами: мамба, румба, ча-ча-ча, танго, фламенко, пасодобль, бачата, сальса, джайв. Любители танцев с жаром срывались с места под звуки ламбады, чтобы подвигаться в такт, безуспешно пытаясь повторить профессиональные па, образуя, компенсируемою толпой, всеобщую забастовку ночи и следующему дню.

После такого обилия удовольствий и наслаждений возвращение к обыденной жизни казалось невозможным, даже из ряда вон выходящим, но все-таки приходилось использовать заранее приготовленный обратный билет, чтобы через какой-то промежуток времени вернуться и броситься в этот безграничный круговорот снова.

1. Попрание святынь

Едва безжизненное тело монаха после удара сзади тихим, кощунственным убийцей тяжелой, деревянной иконой 16 века коснулось пола, как тонкая струйка крови заструилась из раны на щеке и затылке. Возникла вселенская пропасть в тишине алтарей. Никто не нарушал спокойствия: ни прихожане, отстоявшие заутреню, терпеливо со сложенными руками вкусившие просвирку, испившие из церковной утвари глоток крови господней – разведенного водой кагора, получившие отпущение грехов от отца Пантелеймона; ни торопливые дьячки, спешащие на занятия в семинарию или колледж; ни встревоженные первыми, яркими, солнечными, ленивыми лучами скромные монашки, раздававшие разнокалиберные, лежащие в строгом порядке, свечки направо и налево из деревянных, отполированных благостным елеем и временем, отделений прилавка, взирающие, кто следующий; ни хор из четырёх студенток музыкального училища, руководимые регентом – дирижером, недавно стоящие на клиросе, певшие псалмы по своим записям.

Просветлённые, одухотворённые люди с новокрещёнными детьми на руках спешили по своим мирским делам, отдавая дань должного уважения и благоговения службе.

Весь иконостас молчаливо, будто с сожалением и горечью, взирал на произошедшее преступление не в силах остановить грабителя и убийцу, воровато ускользнувших из алтарной комнаты, унесших с собой десяток старинных, антикварных икон, расписанных специально для храма монастыря древним мастером.

– Господи! Что это? – закричала сестра Евлампия, заглянув в алтарную часть после мытья и выскабливания пола от накапавшего со свечей воска, когда случайно увидела распростёртое на полу тело жертвы в луже крови. – Помогите во имя Христа, – всплеснув руками запричитала она, стеная, заламывая руки с новой силой, становясь на колени, а затем снова подымаясь, крестясь, моментально ускользая прочь в поисках своих поборников.

С выражением ужаса на лице, запрокинув голову назад, она кинулась наружу, призывая всех, кто остался после службы в храме, не забыв тем временем вызвать скорую помощь из пустого кабинета отца Пантелеймона и отца Александра, где хранились все наиболее важные церковные документы и списки монашек, занимавшихся текущими делами по сохранению прихода. На пороге она нечаянно столкнулась с отцом Александром, спешащим на призыв о помощи.

– Какой ужас! – стали повторять друг за другом все служители, скопившиеся в церкви, немедленно по местной линии вызвавшие наряд милиции. Рядом с ними тут же оказались служители закона, прибывшие на место преступления с поразительной скоростью, распугивая по дороге редких прохожих Великого Устюга.

– Что пропало? – спросил лаконично следователь, когда тело на носилках, покрытое простынёй, вынесли из церкви и занесли в машину скорой помощи.

Никто из присутствующих не ожидал, что отец Пантелеймон был ещё жив, хотя без сознания, находясь на грани смерти.

– Исчезли десять икон. Все они значатся у нас в списке, – доложил отец Александр, прослуживший в храме, наравне с жертвой, десять лет верой и правдой.

Оба они закончили духовную семинарию, были направлены туда на службу для воздаяния дани Всевышнему.

– Список пропавших икон представьте нам для изучения, чтобы мы могли отправить ориентировки в другие города и приходы. Возможно, грабители где-то прячутся поблизости, – предположил молодой следователь и инспектор уголовного розыска – Перцев Вадим, недавно закончивший юридический факультет университета, проходивший в этом городе практику. Это было его первым делом, поэтому он отнёсся к расследованию с особой тщательностью.

– В нашу епархию мы тоже должны обязательно доложить о случившемся. Отправить туда депешу, – спохватился отец Александр, вспоминая, что произошло за последний час после окончания заутрени.

– Может быть вы видели кого-то, кто вызвал у вас подозрения? – спросил следователь в лоб, пытаясь восстановить ход событий, разглядывая на полу рисунок мелом, произведённый экспертом.

– Да. Теперь вспомнил… – сказал очень медленно коллега потерпевшего.

– Мы берем на себя ответственность вести следствие, поэтому будем записывать показания свидетелей, – доложил следователь с чувством собственного достоинства.

– Выходя из храма буквально на минуту, заметил незнакомого мне человека, который хотел устроиться к нам в паству охранником. Кстати, я спросил у него, что он там делал, а он сообщил, что хотел бы прийти к нам на работу. Тогда я ответил, что готов принять его со следующей недели. Но незнакомец сказал, что ему надо срочно, так как он очень нуждался. Тогда я пообещал принять его завтра, но сначала посоветоваться с руководством, а пока подождать, но оставить свои координаты.

– Есть у вас эти сведения? – настоятельно спросил следователь, фиксируя каждое слово отца Александра в своей «записной книжке» – маленьком диктофоне японской марки «Сони», предназначенной специально для этих целей.

– Нет. Предполагаемый охранник сказал, что он должен найти свой потерянный паспорт, а затем придёт к нам со своими документами. Там я пробыл минут пять, а когда услышал крики, быстро явился на зов о помощи. Потом я зашел в свой кабинет, вон туда, – говорящий указал рукой на белую, крашенную дверь с правой стороны от входа, – оставив отца Пантелеймона в алтарной.

– Здесь присутствует тот, о ком вы говорите?

– Нет. Я же вам сказал, что этого человека никогда до сегодняшнего дня не видел, – с упорством сказал отец Александр, чувствуя, что теряет почву под ногами, стараясь выглядеть как можно компетентнее и твёрже.

– Понятно. Значит это был или сообщник, или сам грабитель, которого мы должны обезвредить. А вам надо составить словесный портрет подозреваемого в грабеже и проехать с нами в отделение милиции, – предложил Перцев, пряча диктофон в свой чемоданчик со всем необходимым для расследования любого криминала.

– Хорошо. Я согласен помочь, чем смогу. Каюсь, что покинул святое место на пять минут, но мы всегда так делали раньше, ничего не случалось до этого страшного и вероломного преступления. Наша обязанность – следить за течением дел, молиться во славу Божию… – священник, кажется, хотел ещё что-то сказать, но замялся и замолчал, сочувствуя всем верующим, которые пострадали при этих криминальных обстоятельствах.

– Захватите, пожалуйста, перечень пропавших икон и список всех служителей, кто мог бы быть наводчиком в этом злодеянии.

– Да, да. Несомненно, – торопливо согласился услужливый, смиренный наставник в церкви, чего он добился благодаря своим миролюбивым человеческим качествам.

– Посмотрите ещё раз внимательно, может быть вы заметите что-то ещё пропало? – спросил Перцев, обводя острым взглядом весь иконостас с зияющими пустыми нишами и стоящими рядом, с начищенными до золотого блеска, подсвечниками.

– Нет. Все наши фрески, в том числе «Изгнание из рая», на месте. Их трудно содрать со стены или уничтожить. Пришлось быть долго работать молотком и стамеской, чтобы снять хотя бы первый слой побелки.

– Ну, что же, тогда собирайтесь. Не забудьте то, о чём я вам сказал. Наша машина стоит у входа.

Отец Александр вернулся в свой кабинет. Порывшись в обычном письменном столе, переложив с места на место большой талмуд, две общие тетради, исписанные им и отцом Пантелеймоном, куда они тщательно записывали пожертвования прихожан в дни рождения, крещения, венчания, похорон, отпевания и поминания православных верующих, он, наконец, нашёл то, о чём говорил неумолимый, скрупулёзный следователь. Выявил из большой папки самый важный список икон, записи обо всех реконструкциях, воздаяниях, реставрационных работах, произведённых за последний период, статистику принятия, увольнения монашек и монахов в приход, их адреса и конкретные обязанности он отложил в сторону. Затем поставил аккуратно карандашом галочки рядом с названиями тех икон, которые были похищены, когда прошелся по внутренним помещениям церкви, предварительно закрыв по привычке свой кабинет на ключ. Следом он вернулся не туда же откуда ушел, а направился прямо к милицейской машине, где сидел следователь Перцев, терпеливо дожидаясь свидетеля вместе с сестрой Евлампией, которая первой обнаружила жертву, истекающую кровью.