Металлическое кольцо, вываленное из раззявленной пасти головы толи медведя, толи расплющенного на деревянной двери волка, провернулось. Толстый язычок захрустел, будто ему попался крупный песок, и выскользнул из прорези. Дверь бесшумно распахнулась. Из темного проема появился невероятных размеров сапог из серой истрепанной кожи и гулко опустился на край ковра. Густая пыль взметнулась над его тупым носом и осыпалась на белоснежный ворс. Почти присев, в проём втиснулся огромный тролль, и просторная светлица будто уменьшилась втрое, повиснув у него на плечах севшим сюртучком. Вытряхнув из дорожного костюма новую порцию пыли, он продвинулся вперед, по привычке согнувшись, хотя размеры комнат в княжеском тереме позволяли этого не делать. Следом за троллем, задрав голову на потолок, расписанный легко узнаваемыми сценками из народных сказок, вошел рослый, богатырского сложения блондин. Он обвел хоромы вспыхнувшими жадностью васильковыми глазами, будто пытался украсть наполнявшие их сокровища, не касаясь.

– Неплохо устроился южный князёк, – присвистнул он, медленно закружив по комнате хищной рыбой, загоняющей свою добычу на глубину.

– Как любой князёк, – выплюнул сквозь стиснутые зубы тролль, повертев в ручищах крошечную фарфоровую фигурку девушки, изящно изогнувшейся под переброшенным через одно плечо коромыслом с двумя ведрами.

– Не был бы ты, Илюшенька, дурачком, мы бы сейчас тоже так жили, – мечтательно вздохнул блондин, плюхаясь в широкое кресло с мягкой подушкой из синего бархата.

– Мы? – Тролль с усмешкой на него покосился, двумя пальцам возвращая фигурку на круглый лакированный столик на тонкой резной ножке. – Не припомню, чтобы ты жаловался на жизнь, получая от моего дядьки набитые золотом мешки за работу.

– Вот именно! За работу. А не был бы ты дурачком, нам и работать бы не пришлось.

– А не был бы я дурачком – тщательнее подбирал бы друзей, – метнул он в блондина красноречивый взгляд.

– Ну и жарит здесь, да? – Блондин расстегнул ворот жмущей в плечах рубахи, купленной в спешке на местном рынке, и принялся обмахивать себя позаимствованным с чайного столика серебряным подносом. – У нас даже в разгар лета такого пекла не дождешься, а тут вон – зима на дворе.

Тролль хмыкнул. В разгар лета. Какое там, в вечной мерзлоте, лето? Не успеет трава позеленеть, как уже колючий ветер загоняет на небо черные всклокоченные тучи, набитые снежной кашей. Ни ягодки в лесу не успевает поспеть, одна хвоя и стоит зеленая круглый год. И когда только проклятые ведьмы успевают собирать травы для своих зелий? Он смутно помнил: давно-давно не было таких затяжных зим. И урожай вызреть успевал, и сена для скота заготавливалось достаточно; деревья в садах гнулись к земле под тяжестью плодов. А однажды пришла зима и больше не отступила. Вымерзло всё. Почернело и сгнило. Раз в год – а бывает и в полтора – растает за два дня снег, трава заколосится; не успеет малина поспеть – уже белые мухи на неё слетаются. Магия всё это. Самая, что ни наесть – черная. Вот и ловят они, охотники, ведьм этих проклятых, истребляют, а чары все никак не рассеиваются. Мерзнет королевство, по праву отныне носящее название Северное.

Металлическая голова на двери снова заскрежетала и в светлицу, поддевая острыми носами тонких летних туфель красный, шитый серебряными нитями кафтан, влетел взволнованный рыжеволосый человек. Он спешно закрыл за собой дверь и принялся озираться, будто бежал от погони. Не сразу, но тролль признал в нём князя. Порядком постаревшего и обрюзгшего князя. Его некогда роскошная борода цвета перезрелой хурмы теперь заметно оскудела и поблескивала жесткими, потерявшими пигмент волосками; свою роскошную шевелюру он состриг – видимо, по той же причине – и теперь пышные кудряшки вокруг лица делали его еще круглее. На макушке князя он заметил начинающуюся лысину. Его кафтан был на размер больше, но всё равно не скрывал выросшего живота. Сколько лет прошло с их последней встречи? Восемь?

– Ох, Илюшенька, как мало в тебе осталось человеческого, – полез князь на тролля с приветственными объятиями, – ну здравствуй, здравствуй, мой хороший, давно ты не заглядывал в наши края.

– Ну, раз осталось, значит, во мне, хотя бы, было что-то человеческое – остановил его тролль посуровевшим взглядом из-под густых черных бровей. – Не было, к счастью, нужды к тебе заглядывать.

– Знаю, знаю, нужду твою, Илюшенька. Приютили мы её. Как только она ваши границы пересекла, в наше княжество тут же почту отправили. Мы её у своих границ и встретили.

– Это хорошо, князь, что ты такой оперативный.

– Ну, что ты, Илюша, во благо общих интересов ведь стараемся.

– Ну, тогда, оформляй нам визу на выезд. Где ведьма?

– Ох-хо-хо, Илюшенька, – блеснул князь неестественно белыми крупными зубами, – не все так просто у нас. Видишь ли, гостья наша по душе пришлась моей дочери. Подружились они. Щебечут о чем-то целыми днями, смеются, купаться на речку бегают, веночки плетут… В общем, Илюшенька, сам понимаешь – девчонки.

– Не понимаю, – рявкнул Илья, – тебе пришло указание перехватить беглую ведьму, а ты её в дом притащил и дитятке своей сунул, как погремушку. Совсем ты, что ли, на старости лет из ума выжил? Не знаешь, что в нашем королевстве творится?

– Как не знать? Знаю, – снова засуетился князь, замельтешил по комнате, спотыкаясь о тролля, куда ни повернись, – но в нашей стране другие законы…

– Да плевать мне на твои законы! Я половину земного шара проехал за этой девкой, чтобы убить, а ты мне сейчас рассказываешь, что отдал преступницу своей принцессе поиграть?

– Слушай, чудище заморское, – беззлобно пропел князь, раскрасневшись, – ты мне тут не буксуй. Берега не путай, медведь. Случайно это вышло. Дочь моя корреспонденцию для меня разбирает, потому что слаб я, Илюшенька, стал глазами. Кто ж виноват-то вам, что ваши писари такими вуалями всю операцию покрыли? Пишут, значит: встречай, князь, дорогих гостей. Прими, дескать, как полагается особо важным персонам. И что я девочке своей говорить должен был? Что особо важных гостей в вашей стране принято встречать кандалами? Зачем, Илюшенька, нежному юному созданию голову тяготами мирскими забивать? Пусть лучше о чепухе всякой думает – кружевах там, веночках, бусиках.

– Давай так, князь: ты сейчас идешь, и игрушку мою у своего отпрыска забираешь. Купишь ей платьица там, кружева, бусики – чтоб не плакала. А нам ехать нужно.

– Ну не могу я сейчас, Илюшенька. Хоть режь меня – не могу. Девичник у них. Замуж моя ласточка на будущей неделе выходит. Устроила ей ведьма эта, проклятая, гуляния холостяцкие. Именно сегодня им приспичило.

– Делать-то что сейчас? – Сердито вступился блондин.

Вся эта беготня за ведьмами и колдунами его порядком утомила за десять лет. Про себя он решил, что эта работа будет для него последней. Вернет ведьму в Северное королевство и сдаст лицензию охотника. Хватит с него, чай не мальчик уже. Жена теперь у него есть. Молодая, красивая, горячая Оленька. Только мысли о ней и спасали его в этом затянувшемся путешествии на Юг. И чего этой ведьме приспичило так далеко бежать? Не испугалась, гляди-ка, рассказов о страшных чудищах, живущих в Междумирье, жаждущих крови человеческой. А князь мог бы и приказ отдать, чтобы её убили ещё у южных границ, так нет – нужно же оставаться хорошим папочкой.

– Так отдохните с дороги. Куда вам спешить? Ты, Илюшенька, разве никогда смерти не видел? Утром и поедете потихоньку.

Он многозначительно посмотрел на Илью и тот понял: когда все уснут, им будет проще увезти ведьму из терема. С княжной он уже сам объяснится. Набрал в грудь воздуха, чтобы высказать князю, что он думает о настигшем его старческом маразме, и осекся: стена за спиной князя вдруг разверзлась, и в комнату горной речкой хлынул визгливый женский смех. Только теперь Илья заметил еще одну дверь в светлицу – очевидно, этот проход из внутренних покоев. Будто закатное Солнце перепутало Запад с княжеским теремом, закружило над князем, развевая огненными кудрями; потянулось к нему со всех сторон белоснежными руками в ярких веснушках; зацеловало алыми губами зардевшиеся щеки. Смущенный князь бросал на Илью неловкие взгляды, барахтаясь в объятиях щиплющих его девиц, слегка подпрыгивая, дабы разглядеть гостей поверх увенчанных венками голов.

– Ну… не красиво же, девочки, – с деланным недовольством бурчал на них князь, расталкивая стройный хоровод, – совсем вы распоясались. Негоже ведь в девок дворовых обращаться. Вот велю Гришке всыпать вам плетей на скотном дворе. Лия! Забери своих подруг!

Он оглядел проказниц в поисках дочери и замер, гневно взглянув на оставшуюся в дверях девушку. Илья проследил за его взглядом. В проеме, занеся над порогом ногу, но, так и не решившись войти, замерла высокая девушка в красном сарафане. С левого плеча спала тонкая лямка, обнажив острую ключицу. Казалось, она совсем не замечала неприлично сползшей детали своего гардероба – широко распахнув изумрудные глаза, с удивлением смотрела на Илью. Поймав его тяжелый взгляд, она не переменилась в лице и глаз не отвела. Только припухлая верхняя губа дрогнула, и он увидел острый кончик розового языка, от волнения лизнувший нижнюю. Она сделала едва уловимое движение назад, будто отодвигаясь, и две толстые косы, венчающие её голову почти от самого лба, дрогнули на груди драконьими хвостами.

– Папа, кто это?

Игнорируя приказ князя выпроводить подруг, поинтересовалась она сиплым шепотом. Густо покраснев, прочистила горло. Из-за её плеча с интересом выглянула беглая северянка, разодетая в дорогой цветастый сарафан. Увидев тролля, она выступила из-за княжны и вальяжно облокотилась на свободную сторону дверного косяка, без страха разглядывая охотников. Улыбнулась Илье, послав поцелуйчик одними губами. Илья улыбнулся в ответ. Почему бы и не улыбнуться ей напоследок?

– Лия, выметайтесь отсюда, – громко хлопнул в ладони князь, – у меня люди.

Возбужденно гомонящие девицы тут же примолкли, развернувшись к Илье, синхронно вздрогнув рыжими кудрями. Стало понятно, что они специально сюда пришли, чтобы взглянуть на прибывших северян. Илья знал, что он уж точно впечатление производит на женщин ошеломляющее. Главное, чтобы нервы у принцесс оказались крепкими, и они не начали хлопаться в обморок при виде настоящего тролля. Помнится, одна аристократка так впечатлилась, встретив его в коридорах королевского замка на Севере, что он до сих пор помнит запах её мочи, смешавшийся с ароматом дорогущих духов. Его тогда контузило на оба уха до конца дня, словно рядом с ним взорвалась пороховая бочка – так она орала. А вот Влад заинтересовал их куда больше.С десяток изумрудных глаз тревожно вспыхнули, наткнувшись на поджаренного южным солнцем голубоглазого блондина. Смерив девушек равнодушным взглядом, он отвернулся и с неподдельным интересом принялся разглядывать висящий на стене портрет изрезанной морщинами пожелтевшей от времени старухи в серебристых мехах. По комнате прокатился приглушенный всхлип разочарования. Илья усмехнулся и посмотрел на застывшую в пороге княжну. Отчего-то стало интересно, смотрит ли она на Влада. Наткнувшись на словно примерзший к нему взгляд, вдруг почувствовал, как правое ухо загорелось огнем. Тряхнул головой, убедиться, что косматые волосы надежно его скрывают. Он непроизвольно вытянулся, и горбатая спина тут же заныла, вынуждая скрючиться обратно. Девушка нахмурилась и склонила голову на бок. Сарафанная оборка на груди вдруг заходила вверх-вниз от ее участившегося дыхания. Илье стало не по себе от её проникающего под кожу взгляда. Княжна рассматривала его, будто доктор, пытающийся поставить диагноз с помощью одного лишь визуального осмотра. Она опустила глаза вниз и её выжженные почти добела Солнцем ресницы принялись плавно, будто крошечные перышки, парить над проклюнувшимися на высоких скулах веснушками. Они были такими крошечными, желтыми, будто едва обсохшие цыплятки. Она так забавно принюхивалась к воздуху перед собой, дергая чуть вздернутым кончиком своего идеального носика, что Илья невольно хмыкнул, повеселев. Обнаженная кожа над кроваво-красным шелком сарафана казалась розовой. Пышная оборка, богато расшитая бисером, совершенно не скрывала отсутствие естественных женских прелестей у дочери князя. Или вернее – их скромное присутствие. В талии наряд ей был великоват и Илья не смог определить на глаз точные параметры, но был уверен – любая оса ей проигрывает. Княжна, наконец, поставила на пол занесенную в шаге ногу, и он с удивлением обнаружил, что она босая. Неожиданно для самого себя, тролль невольно цокнул, одобряя её высокий рост, чем вновь привлек внимание девушки к своему лицу.  Княжна выгнула дугой рыжую бровь – будто дворовая кошка ощетинилась на вторгшегося на её территорию – и послала в него стрелу укора. Он смутился и неудачно отвел взгляд прямо в сторону северной ведьмы. Перехватив его, она одними губами прошептала:

– Совет да любовь. – Благостное настроение, закравшееся было внутрь, тут же испарилось, и на лицо тролля набежала серая тень. Сверкнув на ведьму почерневшими глазами, он постучал ногтем указательного пальца по серебряной ручке ритуального кинжала. Ведьма с усмешкой скользнула взглядом по заговоренному оружию и сжала свою когтистую лапу вокруг тонкого запястья княжны; зычно крикнула: – Идем, девочки!