Все началось с того, что мой бестолковый… ой, мудрейший папенька решил выдать меня замуж. Целых двадцать лет никому не отдавал, а тут вдруг сообщил: пора доче внуков рожать. Будто он их нянчить собирался единолично. И вообще, у него жена всего на десять лет старше меня, мог бы сам детей наплодить, а не принуждать к этому свою кровинушку.

Естественно, я отказывалась, используя самые действенные методы убеждения: сопли, слёзы и угрозы. Всё это не справилось с упорством папеньки. Он непоколебимо желал отдать меня замуж, не слушая доводов против. Я до последнего надеялась на розыгрыш, ошибку, побег жениха, но…

В общем, сегодня у меня свадьба.

Ночь, как полагается, я не спала. Утром меня за это отругали, но замуж выдавать не передумали. Оставалась лишь надежда, что откажется сам жених. Но увы, предприимчивые тётеньки нацепили фату, скрывая весь заспанный лик, который не смог стать свежее даже после профессионального макияжа.

В течение двух месяцев, пока шла подготовка к торжеству, меня не выпускали из дома, не позволяли принимать гостей и даже лишили газет. А я ведь так любила разгадывать в них кроссворды. Но все это ерунда по сравнению с тем, что мне до сих пор не представили будущего мужа. Даже имени не сказали. А ночная вылазка в кабинет папеньки закончилась неудачей – родитель предугадал её. Говорю же, мудрейший.

Когда возникал вопрос о свадебном одеянии, я настаивала только на одном: чтобы не было стелющегося по земле подола. Знала бы моду лучше, подошла бы к своим требованиям более обстоятельно. Потому как прозрачный корсет, пусть и усыпанный блестящими камушками, точно не соответствовал моим вкусам. Хотя на его фоне я вполне быстро смирилась с пышной многослойной юбкой, убеждая себя тем, что при падении не испытаю боли. А ещё никто не увидит моих дрожащих колен. Но стоило мне сделать несколько шагов, как я осознала всю тщетность самовнушения. Ткань шуршала, будто шла я по ржаному полю. Или по пшеничному. Не суть.

Обидевшись на всех, я уселась и стала дожидаться папеньку, но тот всё не приходил. Может, передумал? Смилостивился над единственной дочуркой? Или жених помер? Меня устраивал любой вариант, лишь бы оставалась девичья фамилия. Потом что-то изменить будет сложно, практически невозможно.

Явившийся родитель был взволнован и непривычно рассеян. Скользнув по мне взглядом, он попросил поднять фату. Вредность моя всегда со мной, и потому я отказалась, объяснив папеньке, что только мужу сие позволено. Зря не промолчала. Мудрейшему для опознания хватило и голоса.

Все жалобы по поводу свадебного наряда родитель пресёк на корню. Оказывается, одеяние для невесты прислал сам жених, к нему и претензии. Мне оставалось только вздохнуть и шуршать рядом с папенькой.

На улице я еле сдержала себя, не закричав: «Свобода!». Всё равно радость была бы недолгой, ведь меня быстренько усадили в лимузин, при этом аккуратно расправив юбку. А потом я осталась одна в этой большой искусственной коробке. Раздался щелчок блокировки дверей, стекла подёрнулись дымкой, а после и вовсе – потемнели. Перегородка, отделявшая меня от водителя, естественно, поднята.

И от этого всего я должна была быть счастлива?

И вообще, следует папеньке сказать, что так внуков не делают.

Лимузин ехал не меньше часа, хотя до храма пешком можно добраться за сорок минут. Знала бы, что так долго ехать, поспала бы.

Щелчок, и за открывшейся дверью предстаёт папенька, а за ним такая толпа, что мне резко расхотелось выходить. Чего они все собрались?

– Джениса, поспеши, – поторопил он, держа руку протянутой.

Была бы у меня мелочь, непременно вложила бы её в ладонь родителя. Но монет я при себе не имела, и потому пришлось вручить свою кисть. Папенька тут же сжал её, легонько, но довольно крепко. Похоже, чувствовал мою нерешительность и подстраховался. Не зря, должна признать. Никогда не любила скоплений народа, особенно если находилась в центре внимания. Именно поэтому я научилась избегать всяких торжественных и не очень приёмов. А когда попадала на них, вернее, когда папенька раскусил мои уловки с недомоганиями в самый неподходящий момент, то старалась уйти в тень, а то и вообще – улизнуть домой.

Аккуратно выбравшись из лимузина, я гордо выпрямилась. Точно, как учила мачеха. Хотя до её талантов мне далеко – Лоретт, казалось, просто не умела сутулиться. Во всяком случае, за те десять лет, которые она прожила в нашем доме, я за ней подобного ни разу не заметила.

Фата не только скрывала лицо, но и не позволяла мне хорошенько осмотреться. Да ещё эти люди… Кто они такие? Почему так вглядываются в меня? Понятно, что невеста всегда имеет повышенный интерес окружающих, но мне он всё равно не нравился. Я бы предпочла всеобщее игнорирование.

Мой вздох прозвучал довольно шумно, и это немало взволновало папеньку. Наклонившись ко мне, он чуть слышно проговорил:

– Без глупостей, Джениса. Если ты опозоришься, то мы потеряем всё.

– Так бы и сказал, что проводишь очередную сделку, а не за дочь и будущих внуков радеешь, – ответила я.

– Ты меня услышала, – удовлетворился папенька, и мы начали шествие.

Никогда не думала, что мне так не повезёт. Договорные браки давно прекратили быть правилом, но закон, принятый около века назад, никто не отменил. Согласно ему, родители могли провести помолвку детей без их участия, если последним не исполнилось двадцати двух лет. А несчастные дитятки обязаны подчиниться такому волеизъявлению. Противных случаев просто не подразумевалось. А брак, как и совершённый полюбовно, оставался таким же практически нерушимым – до смерти одного из супругов. Или как решат Сияние или Тьма, в зависимости от храма, в котором заключался союз.

Несмотря на гул, стоявший вокруг, стук моих каблуков о брусчатку раздавался неприлично громко. Будто каждым шагом я вела обратный отсчёт.

– Папуль, – тихонько обратилась к отцу, – а почему этот храм?

– Позже поймёшь, – сквозь зубы ответил родитель, не поворачиваясь ко мне.

Да уж неглупая, осознаю, что в храме Тьмы не сиянием благословлять будут. Но неужели об этом нельзя было предупредить? Ведь это столько неучтённых мной нюансов!

Пока я подавляла в себе гневные мысли, папенька довёл нас до входа. Люди остались за спиной. Значит, и ритуал бракосочетания состоится по древним обычаям, когда пару венчала только Тьма, не любящая свидетелей. Это в храме Сияния всё происходит напоказ. И, признаться, я никогда не предполагала, что моя свадьба свершится иначе.

Колени до последнего держали отлично, но тут сплоховали. Хорошо, что папенька всё ещё придерживал меня под локоток, иначе упала бы точно. А ведь даже ступеней нет, на которые можно списать всю вину.

Арка, ведущая в храм, была затянута тьмой, и входить в неё мне совсем не хотелось. Тем более одной. До этого момента я не до конца понимала происходящее, не чувствовала его реальность. Но теперь… мной овладела злость. Тихая и скромная, конечно, но всё же. Мало того что отдают замуж, держа в полном неведении, так ещё подсовывают белое платье перед храмом Тьмы. Войдя в таком виде, я нанесу оскорбление покровительнице, ведь она не любит не только свидетелей, но и показушного, вызывающего поведения.

– Папуль, – растерянно протянула я. – Что делать, папуль?

Он не ответил. Уже отошёл от меня, оставив совсем одну. Может быть, родитель и стоял недалеко, но эта ткань перед глазами мешала всматриваться в окружающих. Ко всему, толпа стихла: ни звука, ни шороха, ни чиха. Наверное, я не единственная знала о предпочтениях Тьмы. И в глазах людей мне предстояло сделать нелёгкий выбор: отказаться от брака, что в принципе невозможно в моём случае, или оскорбить покровительницу храма.

От волнения я закусила губу. Если жених жаждал позорного бегства невесты, то, значит, у него огромный зуб на папеньку. Не зря мудрейший предупредил о последствиях, такими вещами он, поднявшийся с самых низов, никогда не шутил. Выходит, неизвестный будущий муж совсем не хотел брака, потому и прислал это белое платье. На его месте довольно разумно предполагать гнев Тьмы и, соответственно, моё последующее выдворение из храма. В этом случае договор считался исполненным.

Ну, мудрейший! Намудрил, так намудрил! Мог же нормально поговорить со мной, объяснить всё. Да хотя бы не сочинять байку о внуках!

Поправив полупрозрачные митенки, усыпанные, как и платье, блестящими камешками, я аккуратно подобрала шуршащую юбку и шагнула вперёд, уверенная, если меня отвергнет Тьма, то папенька потеряет меньше, ежели я попытаюсь сбежать сама. Последнее вообще ничего не даст, ведь придётся возвращаться в храм. А раз так, то логичнее выбрать вход в арку.

Темнота отрезала не только зрение, но и слух. Если на улице было очень тихо, то тут звуки отсутствовали вообще. Даже мои каблучки оставались бесшумными. Надеясь на ровность пола, я продвигалась дальше, едва сдерживаясь от того, чтобы выставить руки перед собой. Постоянно казалось, будто встречи со стеной или колонной не избежать.

– Хоть бы свечку зажгли, – проворчала вслух. – Я же совсем не маг. Мало того что замуж насильно выдают, так ещё и бросают в темень. Тоже мне, торжественная церемония.

Внезапно под ногой что-то сдвинулось, я покачнулась и уже была близка к испытанию юбки на мягкость, как меня подхватили чужие руки. Крепкие такие.

– Благодарю, – тут же сказала я, немного растерявшись.

– Не стоит, – ответил обладатель крепких рук, помогая принять вертикальное положение. – Вам следует быть осторожнее.

Умный какой! Молча попыталась отойти от незнакомца, но тот продолжал удерживать меня.

– Пустите, – мягко попросила я.

– Думаю, нам с вами по пути, – нагло заявил он.

– Жених? – догадалась я.

– Невеста? – насмешливо повторил мой тон.

– А вы кого-то другого ждали? Если так, я могу сходить и позвать.

– Идёмте, – сказал он и тут же подтолкнул вперёд. – Вам следовало дождаться меня у входа.

Я чуть не задохнулась от возмущения. Не успел жениться, а уже претензии предъявляет. Лучше бы имя назвал или сам показался. Тут же стало интересно, узнаю ли я после церемонии имя своего мужа, или его продолжат скрывать?

Остановились мы резко. Темнота, тишина, мужчина за спиной. Его дыхание, шевелящее фату на моей голове. Трясущиеся колени.

Резкая вспышка света ослепила.

Глаза заслезились.

– Предупреждать надо, – обиженно отозвалась я, моргнув несколько раз.

Жених не ответил.

Воспользовавшись случаем, я попыталась обернуться, но мужчина не позволил.

– Рано, – пояснил он.

Ой-ой, не больно-то и хотелось.

Конечно, я обиделась. Развёл тут таинственность. Я, быть может, жду гнева Тьмы и хочу хоть краешком глаза посмотреть, кого папенька в отцы моих детей подобрал.

А теперь не успею.

Вздохнула.

Всё-таки в храме Сияния венчание проходит красивее. А тут стоишь и не знаешь, что делать. Стоять, что же ещё. Но это неинтересно. И что я потом расскажу о своей церемонии? Мы стояли в темноте, жениха я не видела, а периодически впереди что-то сверкало?

Уже не пытаясь раскрыть глаз, я расслабленно опёрлась затылком о мужчину, стоящего позади. Зевнула раз. Второй. Хотела и третий, но жених положил руки на мои плечи в предупреждающем жесте. Тиран!

– Ты не видишь, но вокруг нас танцуют тени, – склонившись к уху, прошептал он. – Завораживающее зрелище!

– Хвастун, – буркнула я, обидевшись ещё сильнее.

Никакого праздника для невесты! Наверное, и поесть нормально потом не дадут.

Скользнув ладонями по моим рукам вниз, жених переплёл наши пальцы. А следом пришла боль, будто кисти окунули в кипяток. Вскрикнув, я попыталась вырваться из захвата, но у меня ничего не вышло.

– Отпусти! – потребовала у жениха.

– Сейчас всё пройдёт, – ответил он. – Тьма венчает несколько… болезненно.

– Тебя в детстве не роняли? Мне больно!

Жених сжал пальцы ещё сильнее. И в тот же момент боль ушла, словно её и не было.

Я всхлипнула. Папенька совсем не любит меня, раз позволил такие издевательства. Лучше бы ещё лет двадцать дома держал, чем замуж за мага да в храме Тьмы. Когда у меня будет дочка, ни за что не пущу её сюда!

Жених тем временем не стоял просто так. Не расцепляя пальцев, он поднял руки.

– Не может быть! – поражённо воскликнул он.

– Теперь-то отпустите? – спросила голосом, который непременно должен вызывать жалость.

Не проняло.

– Этого не может быть! – крикнул жених.

Похоже, он ещё и больной.

– Тьма, почему?!

– Вы ведёте себя невоспитанно, разговаривая с Тьмой в то время, как мне не дано её слышать, – я не смогла удержаться от упрёка.

И вообще, что это за мужчина, который не бросился успокаивать свою рыдающую невесту? Ну да, не совсем рыдающую, но ведь он не проверял. Вот встречусь с его мамой, обязательно пожалуюсь!

– Тьма! – уже тише, на выдохе, произнёс жених.

Точно, нездоровый.

Дёрнувшись, я сумела освободить свои руки и, воспользовавшись свободой, тут же развернулась. Вот только вспышек света больше не было, жених так и остался невидимым в темноте. Я уже хотела поднять фату, чтобы рассмотреть хотя бы очертания, не может же быть всё настолько непроглядным, как раздался странный звук.

Уловить момент, когда мы переместились на улицу, не удалось. Все произошло в мгновение, меньшее, чем взмах ресниц.

Ну вот, Тьма выгнала меня. И, похоже, не одну – всё ещё неизвестный маг стоял за моей спиной. Главное, суметь доказать папеньке, что во всём виноват неудавшийся жених, ведь я была самой послушной дочкой, как и обещала.

Возгласы толпы слились в единый гам, отдельные фразы тонули в нём. Отец не подходил, не забирал меня, а идти одной в таком платье мне совсем не улыбалось. Украдкой вытянув шею, я стала выглядывать родителя.

Внезапно жених дерзко, но мягко развернул меня к себе. Не успевая среагировать, я оказалась прижата к его груди.

– Люди ждут поцелуя, – сказал он, явно не испытывая от этого радости.

– Зачем? – удивилась я. – Нас же Тьма выставила из храма.

– Тьма нас обвенчала.

Не веря словам, я взглянула на свои руки.

– Не может быть, – полушёпотом повторила я недавнюю фразу… мужа?

Стянув митенки, я не просто убедилась в сказанном, но и испытала настоящее потрясение. Вязь, чёрная-чёрная вязь, обвивала все пальцы, шла мелким узором по тыльной стороне ладони и переплеталась браслетами на запястьях. Все пальцы, обе руки… Но это же…

– Не может быть!

Теперь я понимала ошеломление мужа. Не больной он, совсем не больной, что, конечно, немало радует.

Тьма! Да я замужем! По-настоящему! И навсегда…

Муж потянулся к фате.

– Не трогай! – прошипела ему.

Только сейчас я взглянула на того, с кем меня связала тьма. И снова не смогла сказать больше, чем:

– Не может быть…

Один из самых сильных магов страны, палач, которому никто не мог соврать, загадка природы, сотканная из самой тьмы, и просто умопомрачительный мужчина – Артемио Лафар.

Да, папочка, твой сюрприз удался! Если уж выходить замуж, то только за Артемио Лафара!

Но самому Тео о таком знать не позволено. Я всё ещё обижена на него.

Муж, дожидающийся, пока спадёт мой первый шок, возобновил попытку поднятия фаты.

– У меня макияж смазался, – предупредила я. – А поцелуй необязателен. Это же храм Тьмы, тут не дозволена показушность.

На всякий случай посмотрела на его руки – такая же вязь – и с облегчением выдохнула. Позже стоит непременно заглянуть в храм и поблагодарить Тьму за такой подарок.

От идеи с поцелуем муж отказался. Конечно, если открыть лицо жены, то прятать его заново не принято. Полагаю, Артемио вовсе не нужны слухи о его издевательствах над невестой в храме Тьмы. И совсем необязательно сообщать ему, что всё, нанесённое на меня, не только водостойкое, но и магостойкое. Ведь мне самой легче прятаться за полупрозрачной тканью от этих многочисленных голодных глаз, тем более с их стороны нет ни одного просвета.

– Лимузин или портал? – спросил муж, приятно удивив меня.

– Портал, конечно.

Это Тео к ним привычен, а я, человек, не владеющий и каплей магии, не упущу возможности прикоснуться к обычно недоступному мне.

И снова всё произошло слишком быстро. В мгновение мы переместились от храма в большой холл, по которому сновали люди в униформе. Тео тут же отошёл от меня на шаг.

– А те, что там остались, не обидятся? – уточнила я.

– Я никого не звал, – муж пожал плечами.

– А папенька? – спохватилась я.

– Он должен быть на полпути сюда.

Ну теперь я практически спокойна. Осталось только несколько нюансов.

– Где я могу привести себя в порядок?

– Твои комнаты уже готовы, – ответил он, оглядываясь. – Катрис, проводите мою жену.

Не успела выйти замуж, как Тео начал тыкать, а какой-то Катрис выкает. Прищурившись, я со всем ощущаемым возмущением посмотрела на супруга, совершенно забыв, что он моего взгляда увидеть не может. Вот как запрусь в комнатах, будет знать цену своего пренебрежения. Мог бы и сам проводить. Или переместить. Зря, что ли, магом родился?

Мой хитроумный план по отсиживанию в комнате провалился. Катрис, статная женщина с идеально гладким пучком на волосах, слегка тронутых сединой, не пожелала оставлять меня одну. А находиться с этой молчуньей до самой ночи было выше моих сил. Ну кроме шуток? Я спрашиваю, а Катрис только и делает, что косится, как на нерадивую ученицу. Разве что глаза не закатывает. А ещё всюду по пятам следует, будто я не в свои комнаты пришла и могу что-нибудь украсть.

Выделенная жилплощадь, к слову, мне совсем не понравилась. Двери: только входная, в санузел и гардеробную; спальня, кабинет и гостиная имели лишь проёмы. Хотя наличие кабинета меня немало порадовало, пусть он и был практически пуст.

– Ваш муж уже отдал распоряжения переоборудовать комнату в детскую, – сообщила вездесущая Катрис.

– Какую детскую? – возмутилась я. – Мне кабинет нужен, а не игрушки.

– Детская предназначена для вашего ребёнка, – спокойно ответила женщина.

– У меня нет детей, – отрезала я.

– Для вашего общего ребёнка, – настаивала Катрис.

Ах, она про тех желаемых папенькиных внуков. Но ведь это мой кабинет…

– Тогда пусть муж свои комнаты переоборудует, – нашла я выход.

– Я обязательно передам ваши пожелания, – ровно отозвалась Катрис.

– Зачем передавать? – удивилась я. – Мне несложно и самой сказать.

Женщина снова замолчала. Видимо, лимит её речей исчерпался. Лучше бы она отвечала на первые вопросы, чем покушалась на мой кабинет.

Осмотрев комнаты, я зашла в ванную. Полупустую, безо всяких косметических и не очень средств, разве что мыло тут было. А ещё в самой ванне лежал красный чулок. Не просто так Катрис промолчала, когда я спросила, скольких из своих любовниц мой муж приводил к себе. Теперь мне также интересно, которые из них задержались в этом доме. Вряд ли чулок оставила рассеянная горничная, и уж точно его не потерял сантехник.

Прошуршав обратно в спальню, я заглянула в гардеробную. Вещей там не оказалось. Папенька меня совсем голодранкой чужим людям отдал. Вздохнув, я обернулась к Катрис.

– А где комнаты мужа?

– На втором этаже.

А меня на третий заселил! Даже не подумал, что я ножками везде хожу, а не перемещаюсь в мгновение, как он.

– Ведите! – решительно распорядилась я.