© Серебрякова Е.А., 2021

От автора

Давние враги Руси – королевство Польское и Великое княжество Литовское опасались единения Московского государства. Их устраивали разрозненные удельные княжества, занятые внутренними неурядицами и междоусобицей.

В первой трети XVI века централизация власти на Московии несла все признаки самодержавия. Вдова Василия III княгиня Елена Глинская неожиданно для всех обнаружила державную состоятельность и способность продолжать преобразования, начатые еще Иваном III, отцом покойного мужа.

Внезапная смерть совсем молодой княгини, больше похожая на убийство, оставила малолетнего наследника престола Иоанна без защиты, на радость врагам и на погибель начатому делу. Однако юный государь проявил благоразумие и нашел себе советчиков, людей незнатного происхождения, но честных, грамотных и преданных своему господину. История сохранила имена некоторых, в том числе Сильвестра, Адашева. Среди них вымышленный герой романа – Еремей Прозоров, незнатного княжьего рода, кремлевский писарь ближнего боярина.

На каком-то этапе отношений государь поручает Еремею выяснить причины ночных стуков под землей возле Свибловой (Водовзводной) башни Кремля. Исполнение поручения не предусматривало огласки и было ограничено в сроках. Еремей необычным способом нашел заказчиков подземных работ. Ими оказались польские наемники из числа бывших московских людей, убежавших в свое время в Польшу и Литву.

Московский царь Иоанн IV предпринял первую неудачную попытку покорить Казанское ханство. Не отступая от своей цели, при подготовке следующего похода решил построить в непосредственной близости от ханства военную базу – крепость Свияжск.

Для сокрытия замысла крепость рубят в углицких лесах, чтобы потом в разобранном виде сплавить по Волге и за две недели поставить на острове близь Казани. Еремей получил назначение на строительство в качестве учетчика. На самом деле он исполнял волю государя – не допустить утечки сведений о хитром замысле.

Еремей участвует в битве за Казань и снова востребованы его смекалка и сообразительность. Требуется найти источник воды за крепостной стеной. По-другому осада может длиться сколь угодно долго. Еремей справляется с этой задачей.

Ему поручают сопровождать до Архангельска английского капитана Ченслера после его визита в Москву. По дороге верный помощник нашего героя татарин Яруло получает от слуги англичанина сведения о деятельности в Кракове посланника английской короны. Тот занят опросом прибывающих в Польшу и Литву перебежчиков из Москвы, для получения сведений о людях из ближнего окружения царя Иоанна и, главное, он стремится найти того, кто способен на измену.

Еремей уезжает в Польшу. Путешествие изобилует рискованными ситуациями, авантюрными действиями и неожиданными поворотами. Еремей добывает сведения о таинственном англичанине и спасает от неминуемой гибели польку по имени Барбара.

Редкие встречи с царем удивляют Еремея изменениями, которые он обнаруживает в государе. Вместе с тем царь крепко держит узы правления и мечтает распространить территорию Москвы за Урал. Новое задание уносит Еремея и его преданного помощника Яруло за Камень, в Сибирское ханство. И оба чудом остаются живыми.

Измена Курбского сказывается на царе так, что он разочарован в своем близком окружении, уезжает из Москвы в Александровскую слободу. Ко всему Курбский не только выдал военные секреты, но и предал всех людей Москвы вокруг короля Польши и в Литовском княжестве.

По заданию царя Еремей набирает семь лучших опричников и готовит их к походу в Польшу для захвата и переправки в Москву предателя. Однако летом 1571 года, минуя заставы, засады и расположение войск, Крымские татары захватили Москву. Город сожгли и, заручившись обещаниями царя Ивана вернуть Казань и Астрахань, ушли в свои земли.

Царь дает задание Еремею и его людям достигнуть Крымского ханства и, выдавая себя за родственника Курбского, якобы избежавшего смертной казни, захватить главного советника Крымского хана по Московии. Еремей ценой жизни своих товарищей доставляет в Москву главного подлазника, организовавшего проход крымчаков к Москве. Затянув решение вопроса по Казани и Астрахани, царь провоцирует Крымского хана к новому походу. Летом 1572 года крымчаки вновь двинулись к Москве. Только всех сопроводов-изменников уже обезвредили. Поход не удался, уцелевшие крымчаки спасались бегством. Домой вернулась одна треть войска.

Еремей встречается с царем только по необходимости, при получении задания и при докладах об исполнении. Тем разительнее ему видятся перемены в облике и поведении царя. Еремей не стремится к общению с высокопоставленными боярами, и тем выше становится к нему доверие государя. Но крымское задание потребовало затрат всех душевных сил и по высочайшему разрешению царя, он уезжает в свою дальнюю усадьбу под Кострому. Прячется от столичной суеты.

Лучшие годы потрачены на благо государства, все силы отданы служению Отечеству. В стороне осталась личная жизнь Еремея. Вот только от единственной, короткой, но яркой любви, у него растет сын. Какова будет его судьба в этом изменчивом и непростом мире?

Глава первая

Порывы холодного ветра разгоняли потоки небесной влаги в разные стороны. Каменные остроугольные здания отталкивали от себя воду, напоминая тихий плач великанов. Улицы состояли большей частью из луж. Порой колеса экипажа уходили в воду так глубоко, что казалось, движешься по озеру.

Прохожие различались своими укрытиями от дождя: специально сшитые накидки, наспех сделанные приспособления из одежды, мешки или просто куски рогожи.

В конце концов сэру Генри Кенингтону эти картинки надоели. Он сильнее закутался в дорожную вотолу, отодвинулся от окна кареты, натянул на глаза колпак. Путешествие из Лондона в Краков слишком затянулось, и езда вызывала в нем раздражение.

Тайный посланник английской короны ранее никогда не бывал в Кракове. Города Европы и Азии не вызывали в нем особого интереса. Этот город не стал исключением в длинном ряду.

Наконец, экипаж въехал в ворота и оказался на территории старого фруктового сада. За деревьями угадывался особняк в два этажа из кирпича и камня. Как только карета остановилась, англичанин выпрыгнул из нее на землю и бодро взбежал по длинной лестнице к входным дверям.

В людскую вошел хозяин пан Тодеуш Микульский, советник короля Польши по вопросам Московии. Мужчины поприветствовали друг друга будто старые знакомые.

– Очень рад твоему приезду, – сказал поляк на родном языке англичанина, – приглашаю к трапезе.

– С удовольствием, пан Тодеуш.

Микульский указал на тяжелую дубовую дверь, расположенную между висящими медвежьими шкурами. На длинном овальном столе были расставлены уксусницы, перечницы и солонки. На поставце находились золотые и серебряные бокалы, сосуды с напитками. Слуга принес поднос с хлебом и встал напротив хозяина. Тодеуш взял калач в обе руки и разломил его пополам. Одну половину из правой руки подал гостю. Слуга принес блюдо с запеченным гусем, на столе появились соленые огурцы, моченые яблоки, сметана. Гость принял хлеб и с ухмылкой заметил, что начало трапезы организовано по московским правилам.

– Скорее москали живут по нашим законам, – хозяин взял в руки наполненный золотой бокал, передал его гостю и потянулся за своим. Выпили за здоровье и в их общении наступила пауза. Ели, пили. Первым разговор возобновил хозяин.

– Мне сообщили, что твой визит вызван чрезвычайными обстоятельствами. Могу я узнать подробности?

– За период правления Великих князей Ивана и Василия Московия сильно преуспела в своем единении. Нам и вам это не очень по нраву. Эдак они завтра станут страной, с которой надобно считаться, а может еще начнут диктовать свою волю. И нас, и вас устроит Русь, состоящая из мелких княжеств, в коих постоянно происходят усобицы. После неожиданной смерти Василия на княжьем столе оказалась его вторая жена. Мы надеемся подобрать к ней ключ и принудить ее делать так, как нужно и вам, и нам.

– Исчерпывающе.

– Слухи доносят разное о последних днях правителя. Наш король сомневается в правдивости болезни и убежден, что князя отравили.

– Он ошибается, и тот кто доносит до него эти слухи, явно преследует дурную цель. События развивались следующим образом. В прошлом году князь Василий отправился в Троицкий монастырь. 25 сентября православные чествуют Чудотворца Сергия. После празднеств князь поехал в Волок Ламский на охоту. Остановку сделал в одном из сел. Там на левом бедре князя обнаружилась багровая болячка. В город он приехал уже в изнеможении, послал в Москву за князем Глинским и лекарями. Болезнь продолжала развиваться, и никто не смог оказать князю помощь. Понимая это, он послал в Москву двух надежных людей за своей духовной грамотой. В ней, составленной еще при первой бездетной жене Соломонии, назывался наследником престола брат Великого князя – Юрий. Теперь, когда от второй жены появился наследник Иоанн, князь сжёг прежнюю грамоту и, согласно новому закону, установленному Иваном III, объявил Великим князем старшего сына Иоанна. 5 декабря 1533 года ночью Великий князь умер.

– То, что ты рассказал, Сигизмунд прекрасно знает. Это его ни в чем не убеждает, уверенность короля в отравлении остается.

– Тогда стоит сообщить подробности. Великий князь Василий скончался от заражения крови, вызванной внутренним воспалением. У лекарей такое называется «веред».

– Но веред – это гнойное образование на теле. Неужели оно может вызвать смерть?

– Веред может образоваться на теле, а может оказаться внутренним, поначалу совсем невидимым. У Василия скорее всего образовался внутренний веред. В таких случаях пропадает аппетит, мучают ужасные боли. И еще – ни один яд не убивает человека целых два месяца.

– По какой причине ты так неожиданно уехал из Москвы?

Англичанин потупил взор, потом посмотрел прямо в глаза поляку и покосился на стоявшего у дверей слугу.

– Хочу тебя успокоить, этот и еще трое слуг глухонемые. А их у меня четверо. Они понимают только жесты и еще могут читать по-польски.

После паузы англичанин наконец заговорил.

– У меня была уверенность, что всех заморских лекарей после смерти Василия закуют в кандалы и отправят туда откуда возврата нет. Но потом понял, что сбежал напрасно. Никого по смерти Василия не наказали.

– У русских все происходит неожиданно. Так что понять тебя можно.

Генри не любил длинных бесед и с удовольствием удалился бы в отведенные для него покои. Но Тодеуш еще не удовлетворил свой интерес. Он был уверен, что теперь Московией будет править вдова Василия Великая княгиня Елена, по крайней мере до совершеннолетия ее старшего сына Иоанна, назначенного в духовной грамоте правителем Московии.

– Ты же знаком в Еленой Васильевной Глинской? – продолжал поляк, – Расскажи все, что знаешь о ней.

– Елена Глинская, несмотря на свою молодость…

– Великий князь умер в пятьдесят четыре года, Елене не исполнилось и тридцати. Ведь так?

– Именно так, пан Микульский. Так вот, несмотря на свою молодость, – чувствовалось, что реплика поляка вызвала раздражение у гостя, англичанин не любил, когда его перебивали, – несмотря на свою молодость, княгиня представляет собой бочку с порохом. Если найдется подходящий фитиль, она не станет разбирать кто перед ней. Сделает так, как посчитает нужным. Однако не всегда суть ее действий соответствует целесообразности.

– Мудрено! Проше говоря, она еще при живом Василии проявляла огромное желание властвовать?

– Можно и так сказать. Высокого роста, рыжеволосая, с породистым лицом, на котором очевиден волевой характер.

– Частая беременность не влияла на ее властолюбие?

– Думаю, в положении вдовы эти черты проявятся еще сильнее. Уже началось открытое противостояние княгини с родными братьями Василия. Юрий и Андрей после смерти Великого князя надеялись получить престол. Ведь сыну Великого князя Иоанну только-только исполнилось три года. Юрий Иванович уже поплатился за такое желание, его заковали в кандалы, а вместе с ним семью и приближенных бояр. Теперь другой брат Андрей притих. Желает хотя бы сохранить свой удел Старицу. Елена безусловно постарается укоротить и это желание Андрея. Она опирается на помощь своего дяди – Михаила Глинского, бывшего фаворита вашего короля Александра.

– Только Сигизмунд разобрался в нем и отослал в Московию, – вставил поляк.

– Вы верно еще не знаете, что у Глинского появился соперник – князь Иван Овчина-Телепнев-Оболенский.

– Кто это? – удивленно спросили Микульский.

– После смерти Великого князя Овчину свела с Еленой Аграфена Челяндина.

– Кто такая Челяндина?

– Сестра Овчины и мамка Великого князя. Иван Овчина сумел убедить Елену в собственной полезности и показал истинные намерения Глинского: держать правление страной в своих руках, использовать любые средства для этого.

– Думаю, что в этом случае Глинского отстранят от власти, изолируют и потихоньку умертвят.

Кенингтон невольно зевнул. Микульский сделал жест рукой. Стоявший у дверей слуга двинулся с места и принес канделябр с тремя горящими свечами. Поляк хотел продолжить разговор. Тогда гость прямо попросил поляка показать место для отдыха.

– Тодеуш, дальняя дорога утомила меня настолько, что я уже не улавливаю сути нашего разговора.

– Сейчас тебя отведут в покои и можешь отдыхать.

Англичанин попрощался с хозяином и пошел за слугой. На выходе оглянулся и увидел, как Тодеуш наливает себе большой бокал мальвазии.

Как только за слугой закрылась дверь, Кенингтон сбросил с себя кафтан, разулся и лег поверх покрывала на лежак. Сон овладел им сразу. Так, будто он провалился в глубокую яму. Посреди ночи раздался истошный мужской крик. Англичанин пробудился, открыл глаза, начал прислушиваться. В памяти восстанавливались события последних нескольких часов. В конце концов Генри решил, что все ему приснилось, что виною – явное перенапряжение физических и душевных сил. Он встал, начал раздеваться, чтобы наконец лечь как подобает, подложил под голову мягкую подушку. Однако крик повторился снова. Стало понятно, что на улице происходит необычное. Генри подошел к окну и отодвинул штору. Взгляд уперся в цветную мозаику, за которой ровным счетом ничего не проглядывалось. Второе окно ничем не отличалось от первого. Англичанин захотел выйти из своей комнаты, но подергав дверь за ручку, понял, что та закрыта на засов с внешней стороны. Он вернулся на лежак и попытался рассмотреть внутреннюю обстановку в спальне. Помещение было не очень просторным, имело низкий потолок. Кроме лежака, в углу напротив стоял сундук. Других предметов не просматривалось. На сундуке замков не оказалось, крышка легко открылась, какой-то маленький предмет упал на пол. Где он хранился, сказать было трудно. Сам сундук оказался пуст. Генри решил отыскать упавший предмет и начал шарить ладонями по полу. Находка представляла собой перстень. Гость вернулся на лежак и поднес находку близко к своим глазам. Скорее всего изделие принадлежало мужчине.

Имелось круглое утолщение с выгравированным рисунком. Разглядеть изображение из-за темноты было невозможно.

Разбудил англичанина грубый толчок в плечо. Открыв глаза, увидел перед собой глухонемого слугу. Тот жестами предлагал вставать и указывал на дверь. Генри хватился ночной находки. Она оказалась зажатой у него в кулаке. Он жестами указал слуге удалиться и начал рассматривать ночную находку. Никаких потайных рычагов не обнаружил. Тогда Генри вдавил печатку в свою ладонь, подержал немного. На ладони отпечаталось изображение орла, в когтях которого находились две буквы из кириллицы «Б» и «З».

Кенингтон спрятал находку в карман штанов и пошел к выходу. Микульский сидел в обеденной палате за столом, поглощал пироги и запивал их чем-то из серебряного кубка. Поприветствовал гостя кивком головы и указал на свободный стул. На столе кроме резного подноса с пирогами стояли тарели с солеными огурцами, кусками холодного вареного мяса, с пареной репой. Сосудов с мальвазией и вином видно не было. В разрисованных крынках налиты молоко и квас.

Тодеуш был полностью погружен в себя. То ли ему нездоровилось после выпитого накануне вина, то ли ему было неудобно за вчерашний вечер. Так или иначе, но англичанин не решился нарушить молчание, сел на предложенное место и принялся за еду. Ему очень хотелось расспросить о событиях прошедшей ночи, но он сдержал себя.

Тодеуш съел еще один пирог с капустой и налил себе квасу. Покончив с едой, поинтересовался настроением гостя. Генри не торопился с ответом. Уперся на поляка взглядом и продолжал молчать.

– Надеюсь, у вас все в порядке? – спросил хозяин.

– Мне не понравилось спальное место. Неужели в твоем шикарном особняке это лучшая спальня? Отсутствуют стол и стулья, окна не открываются, помещение никак не проветривается, наличествует сундук непонятно для чего, на ночь блокируется входная дверь. Слуга, который провожал меня, не удосужился показать отхожее место. Это что, польское гостеприимство.

– Слуга неверно истолковал полученные указания.

– Вашими жестами можно давать команды только собакам. Заведи хотя бы одного слышащего слугу. Твоя осторожность очень напоминает детскую игру.

– Я приношу свои извинения.

– Надеюсь ты учтешь мои пожелания. Давай о деле! Списки русских, прибывших из Руси, готовы?

Тодеуш кивнул и предложил пройти в другое помещение. Оно напоминало русскую приказную избу: стол со скамейками с двух сторон, стеллажи для бумаг и свитков, чернильницы, перья, грифель. Англичанин присел на край скамьи и посмотрел на хозяина. Тот медленно перелистал кипу бумаг на ближайшей полке и отложил в сторону несколько листов.

– Всего три семьи за последний месяц.

– Так мало? – удивился англичанин.

– Это те, которые прибыли на жительство в Краков. Остальные живут в других городах и селах, включая Литовское княжество.

– Бедерун Иван Митрофанович, – начал читать вслух англичанин, – прибыл с женой и тремя детьми. Полных тридцать шесть годов. Состоял при дворе Великого князя. По смерти государя лишен был должностей, ожидал опалы.

Крапивин Родион Терентьевич, сорок лет, боярин. С собой привез жену, четверых детей, больного отца Терентия Андреевича. Открыто выступал против брака с Глинской. После смерти Великого князя оказался в опале.

Сухарьков Никита Макарович, окольничий, сорок пять годов, вдовец. Двое детей остались в Москве. Живет со стоявшей при нем дворовой девкой Прасковьей Тихоновной. Ушел в тайную переписку с Соломонией – первой женой Василия III.

– Предлагаю начать с Сухарькова, – предложил поляк, – он живет ближе других.

У каменного дома в центре города Тодеуша и Генри встретил ражий мужик с дубиной в руках.

– Ты от кого собрался защищать своего барина? Не от нас ли? – возмутился поляк, – ступай доложи, что прибыл пан Микульский.

Мужик стукнул дубиной в боковую дверь и прохрипел, давая команду невидимому исполнителю:

– Слыхал? Беги к Никите Макарычу и доложи.

Через минуту на пороге появился сам хозяин, улыбающийся во всю ширь своего лица. Он раскинул руки для объятий.

– Здравствуй, пан Тодеуш, рад тебя видеть в своем доме! А это кто с тобой? Давай, знакомь нас и милости прошу проходите! Прасковья только-только напекла пирогов. Будет вас угощать и еще чем-нибудь потчевать.

Прасковья статная молодая женщина с приятным лицом накрыла на стол и удалилась.

– Никита Макарыч, – начал Микульский, – нас очень интересует Великая княгиня Елена. Расскажи все, что о ней знаешь.