К первой публикации в журнале «Юность»

«Юность» открывает новую рубрику – «100 книг, которые потрясли мир». Не только потому, что сейчас идут споры вокруг предложения Владимира Путина о списке 100 книг, которые должен прочитать каждый выпускник школы. Не только потому, чтобы выявить свои вкусы или чье-то безвкусие. И не потому, что в мире существует всего 100 книг, которые стоит прочитать. Конечно, их гораздо больше. Особенно на такой огромной планете. Но эту сотню книг почитать стоит – чтобы отблагодарить и время, и планету, которые породили великих писателей. И еще – чтобы уважать себя… Возможно, не совсем правильно начинать с далекой Бразилии. Возможно, правильнее, начать с русских писателей… Но в этом году Жоржи Амаду исполнилось бы 100 лет (2012 г. – Авт.). Сто лет одному из ста… Впрочем, в сегодняшнюю эпоху «железного занавеса», которая завоевала весь мир. В эпоху, когда избыток информации порождает духовную безграмотность и душевную бедность. В эпоху, разделившуюся на страдания и безразличия к этим страданиям. Почему бы не начать познавать мир с солнечной и не очень, загадочной и не очень, далекой, хотя сегодня уже и не очень, страны. Почему бы не начать изучать мир с Жоржи Амаду… Не просто писателя, но и общественно-политического деятеля. Его книги были переведены на 49 языков мира, он был награжден 16-ю интернациональными литературными премиями, и 18-ю бразильскими. Друг СССР. И недруг постперестроечной России. Которую он так и не сумел простить. Или не успел…

Елена Сазанович, сентябрь 2012 года.

Жоржи Амаду. Мечты из песка

Судьба писателя отобразила в себе судьбу противоречивого, бурного, жаркого ХХ века. Судьбу не только Бразилии, но и всего мира. Жоржи Амаду стал типичным представителем своего поколения. Бунтующего, непокоренного, бесстрашного. Когда самые лучшие и талантливые люди, не раздумывая, вступали в компартию. Чтобы изменить мир к лучшему. Когда, не раздумывая, сражались с бесправными режимами. Чтобы сохранить мир. Когда подвергались многократным арестам, пыткам, изгнанию из родной страны. Чтобы вернуться и победить.

Среди них был Амаду. Он видел, как полыхают в огне его книги на площади в Сальвадоре. В огне обыкновенного фашизма. С которым он обыкновенно боролся. Штыком и пером.

Жоржи Амаду (Жоржи Леал Амаду ди Фария) написал около 30 романов. Но одним из самых известных стал его ранний – «Капитаны песка», который он написал в 25 лет, ровно 75 лет назад (по которому американский режиссер Холл Бартлетт снял фильм «Генералы песчаных карьеров», культовый в СССР). Это – не магический реализм, это – не солнечный реализм Амаду. Это – реальность Бразилии. И не только. Для Союза он казался чем-то нереальным. Ведь с беспризорностью мы покончили раз и навсегда. Как нам тогда казалось…

Не предполагая, что за считанные годы она вернется к нам с удвоенной и более беспощадной силой. В эпоху желанной свободы. Только какая страна желает подобной свободы для своих детей? Когда их мечты, как песок, сочатся сквозь пальцы…

Это роман о детстве и юности. Куда для многих вход закрыт. А без детства и юности нет и Родины. И далеко не каждый назовет это время «прекрасной порой». В классовом обществе детство и юность тоже поделены на классы. Ад и рай. Для одних, сытых и разбалованных, на улице – праздник. Другие, голодные и ненужные, наблюдают за улицей из песчаных карьеров, подворотен, подвалов. А эта улица слишком шумна, весела, пестра. В мороженом и шариках. В каруселях и аттракционах. В особняках и дорогих лимузинах. Но это чужой праздник. И эта улица может толкнуть на разбой и убийство, на смерть под пулями и самоубийство. И конечно, на революцию. И войну. Сила художественного произведения заключается в вечности темы. Причем для всех стран.

«Благотворительностью эту проблему не решить… Капитаны песка по-прежнему существуют. Одни вырастают, на их место приходят другие, их с каждым годом все больше и больше…»

Сегодня как никогда этот роман интернационален и актуален. К сожалению. А вечность темы, возможно, неизбежна. Похоже, это понял Амаду в трагические 90-е. Когда вместе с СССР вдребезги разбилась его мечта о том, что там, в далекой стране, где снега и метели, есть приют и для его загорелых ребят. Где свобода – это не помойки, разбой и нищета. А равенство и право. Право на детство и юность в том числе.

Еще в тридцатых годах прошлого века, когда дипломатические связи с Бразилией не были установлены, мы открыли Амаду для мира, позднее удостоив почестями и премиями. В 90-е мы его для мира закрыли, отметив лишь бранью в прессе. Сегодня пришло время вновь его открывать. Чтобы праздник был и на нашей улице. В том числе – на улице детства. Чтобы исправить ошибки. Чтобы Амаду сумел нас простить. Правда, уже после смерти… Как и другие писатели, которые потрясли мир.

Александр Александрович Блок. И опять идут двенадцать…

Это он написал. С изысканностью: «Девичий стан, шелками схваченный, В туманном движется окне…» И утонченностью: «Как белое платье пело в луче…» И обреченностью: «Живи еще хоть четверть века – Все будет так. Исхода нет…» И это он написал тоже. Жестко, дерзко, бескомпромиссно: «В последний раз – опомнись, старый мир!..» «„Мир и братство народов“ – вот знак, под которым проходит русская революция. Вот о чем ревет ее поток. Вот музыка, которую имеющий уши должен слышать. Всем телом, всем сердцем, всем сознанием – слушайте Революцию…» «– Отвяжись ты, шелудивый, Я штыком пощекочу! Старый мир, как пес паршивый, Провались – поколочу!..» «Революционный держите шаг! Неугомонный не дремлет враг!..»

Потрясающе! Но это все он – Александр Александрович Блок. Этот дворянский интеллигент до мозга костей. Внук ректора и сын профессора. Идеалист и романтик. Утонченный эстет. Он первым услышал музыку революции и записал ее стихами. В поэме «Двенадцать». В первые зимние недели 1918-го. Ровно 95 лет назад…

Он не только поверил ей. Революции. Но всем сердцем ее принял. Он был последним поэтом старой России. И первым поэтом новой страны. И он был одним из первых русских интеллигентов, кто сразу же без колебаний согласился сотрудничать с советской властью. Кого-то – удивляя, кого-то – вдохновляя, кого-то – раздражая. До смертельной ненависти.

Он сумел почувствовать реальность. Он сумел перешагнуть через себя, модного поэта-символиста. И стал великим поэтом-гражданином… Тонкий, умный, трагичный, он сумел подняться над пошлостью, мещанством, примитивизмом и аполитичностью жизни. И поднять за собой очень и очень многих…

Закончив «Двенадцать», Блок, человек редкой скромности и глубокого самоанализа, записал в дневнике: «Сегодня я – гений». Он не преувеличивал. Это – странная поэма. Туманная поэма. И одновременно понятная и ясная. Как и «Черный вечер. Белый снег…» Как «Ветер, ветер – На всем божьем свете!»

Черно-белое произведение. Черно-белый стих. Черно-белое полотно. Черно-белая музыка по черно-белым клавишам. От частушек до марша. И до гимна новой страны. Кинематографичное как черно-белое кино. Когда цветной аккорд только в конце. Как у Эйзенштейна – взрывом – красный флаг… И это не случайно.

Двухцветная поэма. Как и наш мир. Ведь наш мир, куда ни крути, проще. Он черно-белый. Где лишь добро и зло.

Остальное – нюансы и оттенки. Такого черного и белого, такого злого и доброго мира.

Через двенадцать глав идут двенадцать красноармейцев. Как двенадцать апостолов. Несут новую правду в новый мир. А впереди – Иисус Христос. Среди бойцов. Так когда-то было разрушено язычество…

Это – символичный намек на новую религию. И в эту религию веришь. Как и Александру Блоку.

Уже в 1920-х годах поэму перевели и издали в США, Англии, Франции, Германии, Голландии, Чехии, Болгарии… Русские сторонники старого режима сразу же возненавидели Блока и его «Двенадцать». После крушения советской власти его возненавидели повторно. Революцию исключили из истории – не проходила по историческим догмам. Блока практически исключили из литературы – не проходил по литературным догмам…

Неужели эти «ликвидаторы» ближе к исторической правде? И Блок ошибался? Как и ошибались Маяковский, Алексей Толстой, Есенин, Тимирязев, Павлов, Герберт Уэллс, Джон Рид, Бернард Шоу, Чарли Чаплин?.. Да, чтобы перечислить все выдающиеся личности, поддержавшие советское государство, – одного тома вряд ли будет достаточно.

И все, оказывается, ошибались?! Вот Мережковский с Гиппиус, эти «заклятые друзья» Блока, нет – быстро перебрались за кордон. И в итоге они пришли к Муссолини и Гитлеру, рассуждая на немецком радио о «подвиге, взятом на себя Германией в святом крестовом походе против большевизма»… Политики, ученые, деятели искусств 90-х тоже и также «не ошибались»…

Впрочем, история вряд ли запишет и запомнит их имена. У истории своих достойных имен предостаточно. К тому же, как это ни волшебно звучит – она все ставит на свои места. И всех. И места эти распределены с точностью. Исторической.

Блок, человек «бесстрашной искренности» (по Горькому), искренне и бесстрашно принял советскую власть. Потому что знал: «Одно только делает человека человеком – знание о социальном неравенстве…»

У нас сегодня вновь все повторяется. Вновь голосят, что нельзя и не модно дружить с властью. Правда не уточняют – с властью, которая наконец-то стала прищемлять хвосты сытым и богатым. Хотя с властью 90-х, которая горой стояла за сытых и богатых, они прекрасно дружили с утра до вечера…

И опять идут двенадцать. Как и тогда, 95 лет назад. Куда они идут, ведомые Христом? Какие еще испытания их ждут? За такое простое и такое справедливое желание – единого счастья для всех. Какая голгофа, какое распятие, какая клевета и какие плевки? И какая бездна?.. Ответ на этот вопрос, пожалуй, уже дала Библия. Ответ на этот вопрос по-своему дал и Александр Александрович Блок… Как и другие писатели, которые потрясли мир.

Джордано Бруно. Изгнание торжествующего зверя

Когда-то он сказал, что героическая смерть в столетии дает бессмертие в веках. Но был ли прав?.. В августе 1603 года все произведения величайшего итальянского философа, мыслителя, писателя Джордано Бруно зафиксировали в истории Индекса запрещенных книг. И вычеркнули его имя из истории. Уже прошло более четырехсот лет, но католическая церковь так и не простила его. Впрочем, до сих пор в последнем издании Индекса отлученными от церкви фигурируют около 4 тысяч отдельных произведений и десятки авторов, все сочинения которых запрещены.

Это – высокая награда за правду. Этой чести удостоились Вольтер, Жан Жак Руссо, Оноре де Бальзак, Эмиль Золя, Жорж Санд. И еще отдельные произведения Гейне, Гюго, Мицкевича, Стендаля, Флобера. И, и, и… Книга Гитлера «Майн Кампф» в список не попала. Повезло? Или не удостоился чести?

Среди запрещенных – и книга «Изгнание торжествующего зверя». Пожалуй, одна из немногих, написанных Джордано Бруно, если вообще не единственная, которую мы еще можем прочесть. Она и сложна, и проста. Сложна потому, что написана много веков назад. Когда люди еще могли просто так мыслить. Просто так философствовать друг с другом. И просто так – за правду – терпеть неимоверные муки… А проста эта книга потому, что эта правда до сих пор – в нас. Просто мы не умеем как они – ни мыслить, ни философствовать, ни страдать. Никак. Блестящие диалоги, блестящая мысль, блестящая правда. Которую мы в неблестящем мире еще можем познать. Если захотим…

В каждом из нас живет зверь. И мы похожи на зверей. Кто на орла, кто на лебедя. Кто на медведя, кто на мышь. Кто на скорпиона, кто на дракона… Мы все похожи на кого-то. Но мы все берем из зверей именно зверское. Плохое, а не хорошее. Так не пора ли его уничтожить? К чему и призывал Бруно. Ведь до сих пор мы так и не изгнали этого зверя в себе. Просто в определенные моменты мы его усмиряем, в определенные он нас побеждает. А мы – это просто модель общества, в котором так или иначе тоже живет зверь.

«Дабы беззащитные ограждены были от власть имущих, слабые не угнетались сильными, низлагались тираны, назначались и утверждались справедливые правители и цари, поощрялись республики, насилие не подавляло разум, невежество не презирало науку, богатые помогали бедным, добродетели и занятия, полезные и необходимые обществу, поощрялись, развивались и поддерживались, преуспевающие возвышались и награждались, а праздные, скупые и собственники презирались и выставлялись на позор. Дабы страх и почтение к невидимым силам, честь, почтение и страх к ближайшим живым правителям держались; никто не получил власти, кроме тех, что выдались своими заслугами, доблестью и умом или сами по себе, что редко бывает и почти невозможно, или с помощью и по совету других, что – желательно, обычно и необходимо…»

А еще Бруно считал самым наихудшим грехом тот, что наносит ущерб государству и его народу.

Эту книгу нельзя просто читать. В эту книгу нужно вчитываться. В каждое слово. Если вы хотите узнать себя, узнать свой народ, узнать свою страну. Впрочем, узнать и другие страны. И всю Вселенную. Которую и представлял космический человек. Джордано Бруно.

Он до сих пор отлучен от католической церкви. Она простила, кстати, многих. Даже Коперника. Но не Бруно.

Похоже, он до сих пор опасен. Похоже, до сих пор его открытия (которые так тщательно скрывают) представляют угрозу для раскрытия тайны Вселенной. И тайны жизни и смерти. И правду о жизни и смерти… Но мы эту правду, открытую нам более четырехсот лет назад, так и не знаем. И узнаем ли?

Бруно выбрал опасный путь. И этот путь привел его на костер. Бруно однажды написал, что звезда – это огромное солнце и вокруг нее тоже планеты, планеты. И это тоже есть мир. И сколько в бесконечном пространстве таких миров!.. Он был прав. И каждая звезда – наша. Но, возможно, эти миры гораздо лучше нашего? И там за идейность и убеждения на кострах не сжигают?

Бруно, возможно, первый из первых предвосхитил космонавтику. Его не могли не казнить. Его казнили изощренно, в день празднования юбилея 50-ти кардиналов.