Отзывы на книги автора «Елена Осокина»

«Торгсин был философским камнем советской индустриализации. Ничего не вывозя за рубеж, он превращал обыденные, а порой и сомнительного качества товары — муку, крупу, селедку, хлеб — и мало кому нужные в мире советские рубли в валюту и золото. Есть веские основания считать, что государство провело сделку по обмену ценностей на продовольствие и товары нечестно. Алхимики советской индустриализации дважды обманули тех, кто покупал в Торгсине. Люди не только продали ценности государству значительно дешевле мировых цен, но и втридорога заплатили за продовольствие и ширпотреб. Путем нехитрых махинаций и с помощью голода Торгсин опустошил народную валютную кубышку, причем валютная рентабельность Торгсина в годы голода превзошла рентабельность основных статей советского экспорта — зерна, леса, нефти.»

В сети часто мелькают картинки, прославляющие Сталина – в духе, вот он какой гений, взял аграрную страну и превратил ее в индустриальную. Но мало кто задумывается какой ценой было заплачено за это превращение. О том же какую большую роль играли магазины Торгсина и массовый голод 30-х годов в этом процессе можно узнать из этой книги.

«Торгсин без расходов на дорогостоящее импортное оборудование и сырье, без миллионных трат на иностранную техническую помощь принес горы золота, сравнимые с теми, что благодаря огромным государственным денежным вложениям и неимоверному напряжению сил вольных рабочих и заключенных ГУЛАГа были добыты на советских рудниках и приисках. Триумф Торгсина был печален. Основной золотой тоннаж приходится на годы массового голода.»
«В финальном отчете Торгсина сказано, что скупленные им ценности (по скупочной стоимости) покрыли более пятой части затрат на импортные закупки 1932–1935 годов — решающих лет промышленного скачка. В голодном 1933 году ценности, добытые Торгсином, позволили государству оплатить треть, в 1934 году — более четверти, а в 1935 году — почти пятую часть советского импорта промышленного оборудования, сырья и технологий. Вклад Торгсина на деле был и того больше, так как СССР продавал ценности Торгсина на мировом рынке выше их скупочной стоимости».

Цифры и статистика, приводимые в книге, очень впечатляют, хотя порой и было сложновато разобраться во всех этих котировках доллара, золота, серебра, платины, бриллиантов и червонца. Государство отказалось на время от своих принципов ради того, чтобы расплатиться с долгами за новое оборудование и специалистов для постройки крупнейших заводов. Сначала для добычи валюты использовалась продажа ресурсов, но с наступлением неурожая и голода, а также уменьшением цен на зерно на мировых рынках, это стало невозможным (хотя даже страшно подумать о том, что голода вообще не было бы, будь наши правители в то время чуть умнее и дальновиднее). Но в то же время у этой сделки была и положительная сторона:

«У медали, как всегда, оказались две стороны: несмотря на хищнический характер сделки, в результате которой поживилось государство, Торгсин был полезен и для общества. Если бы государство в погоне за валютой и золотом, вместо того чтобы открыть Торгсин для советских граждан, все больше выбрасывало бы за бесценок продовольствие за границу, масштабы голодной трагедии оказались бы еще более значительными.»

После того, как голод был преодолен рекордными урожаями, отменена карточная система, в стране развилась золотодобывающая промышленность, а также открылась большая сеть магазинов, где можно было купить основные продукты питания на простые советские рубли, магазины Торгсина стали не нужными, так как хоть они и создавались для торговли с иностранцами, на деле основную выручку приносили простые советские граждане в период острой нехватки продуктов в голодные годы, когда карточки и паек получали лишь партийный аппарат и производственные рабочие (и то у тех паек и карточки обеспечивали лишь полуголодное существование).

«Голод в значительной степени исчерпал золотые сбережения населения, тогда как советская золотодобывающая промышленность набирала обороты. В 1935 году вольнонаемная добыча и Дальстрой дали 95,4 т чистого золота, Торгсин добыл только 11,9 т. Торгсин сделал свое дело, он был больше не нужен. Золотовалютные ресурсы СССР теперь обеспечивала из года в год растущая промышленная добыча золота. 1935 год стал последним годом существования Торгсина. 1 февраля 1936 года он прекратил работу.»

Очень рекомендую эту книгу всем, кто интересуется историей нашей страны. Для меня 30-е годы в основном белое пятно, но с помощью этой книги оно немного заполнилось.

Осокина рассказывает о предназначении и работе Торгсина - советского учреждения, в котором сначала иностранцы, а затем и советские граждане могли расплатиться за товары валютой, золотом и другими ценностями.
Невольно напрашиваются параллели с книгами Лебиной о советской повседневности ( «Советская повседневность: нормы и аномалии» Наталия Лебина «Мужчина и женщина. Тело, мода, культура. СССР - оттепель» Наталия Лебина ), но Осокина, также часто ссылаясь на документы, пишет более легко, её текст читается проще.

Торгсин не слишком соответствовал советской идеологии, но служил сбору средств для индустриализации - и на него закрывали глаза. За несколько лет существования (1931-1936) Торгсин выкачал из иностранцев (на деле - в основном из советских граждан) столько золота, что его вклад был выше становящейся на ноги золотодобывающей промышленности.

Жутковатое дело: люди несли обручальные кольца, золотые коронки, сережки (преобладало как раз “бытовое” золото, а не монеты старой чеканки) - и так, по несколько грамм с человека набирались тонны и тонны золота. При том, что “сдатчиков” обсчитывали, обвешивали, а взамен они могли получить недоступные в обычной продаже товары - и хотя кто-то предпочитал деликатесы, в основном спрос был на ширпотреб и продукты питания (мука, сахар и др.). Торгсин - пример крайнего рационализма (или цинизма) советской власти: пик его успеха пришелся на голодные годы, когда сдача золота становилась единственным спасением от голодной смерти. Впрочем, Осокина остаётся учёным, выдерживая довольно сдержанный тон повествования, так что антисоветской агиткой книгу никак не назовешь. Как и в случае с Лебиной, удивляешься, как много жители Союза успели перенести в XX веке, и задумываешься, как недавно недоступными были самые базовые вещи - еда, одежда, безопасность - и как это дефицит, должно быть, глубоко засел в жителях постсоветского пространства.

Мне понравилась эта серия НЛО и после книги Держава и топор решила повнимательнее присмотреться к ней. На удачу, в списке "Просветителя" этого года, который я все еще штудирую, пусть и с месячным перерывом на отдых, оказалась и вторая книга, в этот раз посвященная уже XX веку, а точнее коротком периоду существования зверя по имени Торгсин.

Подошла я к книге, перепробовав несколько предыдущих кирпичей по химии, которые если не отбили желание жить, то уж слышать упоминания химических элементов и спиралей - точно. Ну, думаю, история - это же мое, будет легко, но не тут-то было. Начать хотя бы с того, что я всячески избегаю книг по советской истории, потому что волосы на голове зачастую шевелятся от того, что происходило. Слишком это остро и болезненно ощущается в воздухе и не заметить, как эти десятилетия отразились на менталитете народа, трудно. Слишком близко к телу, от этого болезненно отрывать. И в книге много подробностей, от которых и современная жизнь сияет ярче и современная экономическая ситуация все еще пахнет цветочками. Творившиеся в первые десятилетия в новом государстве вещи - какой-то цирк абсурда и антигуманизма. Причем это даже не безличная государственная машина творила такие вещи, а люди. Безумие, чистое безумие.

Однако скоро с чтением "Алхимии..." нарисовалась пара проблем. Во-первых, текст книги настолько расплывчатый, что употреблять его можно только после долгого и упорного намазывания на хлебушек. Структура рыхлая, непоследовательная, скачет из одного периода в другой и внутри одни предложения противоречат другим. К тому же, постоянные повторения, риторические вопросы и топтание на одном и том же месте сильно портят впечатление и под конец мне хотелось только одного - дочитать. Стиснув зубы и без всякого удовольствия.

Книга научно-популярная, нет ни ссылок, ничего. Есть куски текстов из художественных произведений или информационные вставки, которые иногда имеют значение для текста, а иногда - нет. В общем, под конец, конечно, понятно, как государство наварилось на гражданах через Торгсин и обеспечило индустриализацию, но дается все это читателю не через поплевывания в потолок. Увы, мне книга показалась неудачной.

В который раз, открывая книгу, первым делом пытаюсь выяснить, за кого автор — за белых или за красных. В случае историка и исследователя Елены Осокиной это было ясно сильно заранее, но все же. Не сразу вникла в название книги «Алхимия советской индустриализации»: это не о том, как закалялась сталь и гремели пятилетки, как молодое и припанкованное государство шло от сохи к станку. Позже на обложке разглядела какой-то «торгсин».

Исследование Елены Осокиной посвящено сети магазинов Торгсин, которые занимались скупкой золотых, серебряных, драгоценных и полудрагоценных вещей и продажей за них продовольственных и промышленных товаров с 1931 по 1935 год. Текст производит впечатление сильно разбавленного бульона — выводы автор делает, но с десятком оговорок, повествование вроде и движется, но метанарратив расползается, как каша.

«Повседневная жизнь в СССР требовала героизма» — эту фразу Елена Александровна повторяет дословно минимум два раза. Можно ее распечатывать на футболках и продавать. Или такой «лирический» по Жене Лукашину пассаж:

«В алхимии советской индустриализации Торгсин был философским камнем, обращавшим обыденные товары, нехитрый ширпотреб и плохо конвертируемые советские рубли в импортные машины, оборудование и западные технологии. Но для поколения 1930-х годов, заложников индустриальных амбиций сталинской власти, магия Торгсина заключалась в том, что он дал миллионам людей возможность выжить».

Пожалуй, это лучше всего передает главный тезис автора — сталинская индустриализация была преступна и не ограничивалась ни моралью, ни идеологией. Здесь подробно не рассматривается сама суть этого сложного процесса, а вот оценка ему дается однозначная, все как мы любим.

Давно поражаюсь тому как историки либерального толка пытаются представить советское прошлое, особенно сталинский период. Эта книга написана в том же ключе, что и многие до неё, про людоедское советское тоталитарное государство. И как всегда в этих книгах много слов и мало цифр. Да и те, по-большому счету, достаточно общие и приблизительные.
Эта книга стала объектом моего интереса после того как на одной из радиостанций автор рассказывала про Торгсин, что это было и с чем это ели. В формате программы, длящейся  менее часа, Елена Осокина, профессор Университета Южной Каролины, смогла рассказать немного, но очень важные моменты про систему Торгсина. Я понадеялся, в книге будет больше фактов и цифр. Но как я ошибся! Во многих рецензиях на эту книгу было сказано -  фактического материала и цифр кот Бегемот наплакал. И с этим тяжело не согласиться. Приходиться констатировать, основную массу статистических данных, представляет собой количество сданного и добытого золота в 1931-1934 годах. И это не удивительно, золото всегда учитывалось до грамма, поэтому и есть статистика. Но думаю что и распределение продуктов и товаров учитывалось не хуже. Тем более, по утверждению автора, тех самых продуктов и товаров было катастрофически мало  и доставались они немногим. Но к удивлению, самих сведений о количестве продуктов и товаров в книге мало. И конечно, удобная форма подачи статистического материала  таблицы, отсутствуют напрочь. Но зато про жертвы голода в 1932-33 годах написано размашисто, поражая широтой и разбросом цифр.

Число жертв по разным оценкам колеблется от 3 до 7 млн человек.

Каково, от трех до семи миллионов за два года! Эти цифры сопоставимы с потерями во время войны. Но откуда они взялись Осокина не говорит. Не жертвы голода, а цифры. И тема голода в работе Осокиной стала чуть ли не краеугольным камнем. Словесная пара "Голод" и "Торгсин" встречаются в тексте достаточно часто. Вот один из примеров:

Однако он разочаровал руководство Торгсина, которое рассчитывало получить в голодном 1933 году почти в два раза больше, около 3 тыс. т чистого серебра. Причина «неуспеха», видимо, состояла в позднем начале серебряной скупки. К тому моменту, когда сеть скупочных пунктов серебра была развернута по стране, массовый голод уже отступил.

И получается, что это был какой-то сатанинский план большевиков, устроить голод, открыть Торгсин и обобрать советских граждан до последней нитки жемчуга. Но автор забывает сказать, что в этой словесной паре - голод не является изобретением большевиков. Голод в России случался и до этого. И случался он не только в России. В тех же Соединенных Штатах. где живет и преподает историю Елена Осокина, в 1930-35 годах был так называемый "Пыльный котел", вызвавший голод в некоторых штатах. Основной причиной пыльных бурь считается сочетание двух факторов: антропогенного (экстенсивное ведение сельского хозяйства, деградация почв) и природного (засухи). То есть засуха, которая поразила Штаты, это природное явление, а в Советской России это происки большевиков. Обычно голод в СССР приписывают коллективизации. Но позвольте, а как же тогда колхозная система продержалась всю войну, и советские колхозники кормили всю воюющую страну практически четыре года?
Это еще при том, что почти три года самые плодородные и освоенные сельскохозяйственные земли находились на оккупированных территориях!
И как же так получилось, что вся Советская страна голодала, несла в торгсиновские магазины золото и валюту, и молчала. А вот в 1917 году в феврале месяце в Петрограде несколько дней невозможно было купить хлеба, и в итоге "кровавое самодержавие" пало. А вот людоедский сталинский режим не пал. Исторических параллелей в работе Осокиной нет.
В радиопрограмме Осокина проговорилась - Запад виноват в голоде в России не меньше чем неурожай и неразумная продовольственная политика Советского правительства. При чем тут Запад? Великая депрессия коснулась и СССР, как бы это странным не показалось. Экономика Советского Союза не была закрыта. Россия торговала с Европой, продавала сельскохозяйственную продукцию, покупала продукцию машиностроения, химической промышленности, станкостроения. Так вот из-за падения цен на зерно, и подъем цен на промышленную продукцию Советская Россия стала наращивать экспорт зерна, чтобы получать тот же объем золота и валюты всё для той же индустриализации. Никто на Западе не хотел поставлять оборудование и технологии, ни в долг, ни в кредит. А индустрия, тяжелая индустрия была нужна в кратчайшее время. И вот действительно философским камнем стал Торгсин. Но отношение Осокиной к Советской власти, Сталину, ГУЛАГу, НКВД, колхозам отрицательное. Её право. Но вот обида у нее какая-то мелкобуржуазаная и мещанская. Осокина обвиняет советы в отсутствии рыночных механизмов. Очень она горюет о НЭПе, о его частно-рыночных отношениях.

Откуда простому человеку, взращенному на советской пропаганде, за границей не бывавшему и иностранных газет в глаза не видавшему, знать, сколько стоят на мировом рынке золото, платина, серебро или бриллианты. Неся ценности в Торгсин, советский покупатель мерил скупочную цену не котировками нью-йоркской и лондонской биржи, а мешками муки, килограммами сахара, крупы.

Откуда в начале 30-х годов в Советской России взрощенное на советской пропаганде население? После окончания Гражданской войны прошло десять лет. И не все, кто был против Советов, погибли или уехали. И оставшиеся, бывали заграницей, имели там родственников, получали письма и денежные переводы. Так что знали они о ценах в магазинах Берлина, Праги, Варшавы, Белграда и Парижа. Опять Осокина дала либерального маха .
Я тоже хочу покупать валюту в банках не по банковским котировкам, а по курсу ЦБ. Но рынок есть рынок. И в банках меня пошлют подальше. Так почему Торгсин должен был покупать золото и валюту у советских граждан по ценам нью-йоркской и лондонской бирж? В чем тогда его "навар" будет?

Торгсин был дороже магазинов не только Варшавы, но и Парижа.

Так не вопрос, можно было съездить в Париж, или Варшаву и прикупить продуктов там. Там желательно и съесть. Это настоящее совковое мышление автора вылезает, всегда у них лучше и дешевле чем у нас.

Возвращаясь к голоду, который Осокина ставит во главу главы и в красный угол своего исследования. Если массовый голод отступил, то что этому поспособствовало? Признаться что колхозы стали производить продукты питания Осокина не может, потому как колхозы это плохо, а приори. Сказать что эти самые продукты питания стали падать с неба, или Запад стал активно присылать продукты, много и бесплатно, тоже нельзя - такого не было. Поэтому массовый голод отступил как-то сам по себе. Видимо большевики поняли что с народа выжать уже нечего, и решили больше не морить голодом крестьянство и закрыть Торгсин.
И только одной или двумя фразами, брошенными вскользь, Осокина упоминает что к 1935 году в Советском Союзе была создана, практически с нуля, пищевая промышленность. Именно промышленность,  с мясокомбинатами, молочными заводами, кондитерскими фабриками, заводами соков и детского питания, как например Одесский консервный завод в 1928 году.
Так что получилось у госпожи  Осокиной однобокое исследование,  где всё выражается знаменитой фразой: "здесь играть, здесь не играть, здесь рыбу заворачивали".

Историкам хорошо известен факт распродажи произведений искусства Эрмитажа. Вырученные деньги пополнили казну и пошли на нужды советской промышленности. Но когда Елена Осокина начала работать с темой советской индустриализации, то обнаружила ещё два неизученных, но важных источников финансирования. Это сбор у населения золота и драгоценностей через магазины Торгсин и распродажа предметов православного искусства, в первую очередь икон.

Про сеть магазинов Торгсин Елена Осокина написала две книги — «Золото для индустриализации» и «Алхимия советской индустриализации». Про продажу икон в советской России появилась книга «Небесная голубизна ангельских одежд». Это масштабное исследование с огромным количеством архивных документов. «Судьбы икон в Стране Советов» — более сжатая версия предыдущей книги, адаптированная для широкого читателя.

В книге «Судьбы икон в Стране Советов» Елена Осокина подробно изучает первую советскую зарубежную иконную выставку 1929–1932 годов. Сначала советское правительство практически с религиозным фанатизмом сжигало иконы как идеологически чуждый артефакт, а потом увидело в них источник прибыли. Из категории религиозного предмета иконы перекочевали в категорию произведений древнерусской живописи. А значит, их, как и картины Эрмитажа, можно продать на Западе. Только вот в западных странах вообще ничего не знали про иконы, и спроса на них не было. Тогда и пришла идея провести зарубежную выставку древнерусского искусства и создать спрос. В общем, сделать всё по законам такого ненавистного советской власти капитализма.

Ведомства, которые занимались зарубежной выставкой, развернули огромную PR-кампанию. Елена Осокина рассказывает, как иконы доставили в Европу, как они путешествовали по континенту, добрались до Лондона и оттуда отправились в США. Далеко не всё прошло гладко. Выставку бойкотировали антикоммунисты и белые эмигранты, зарубежные СМИ нападали на музеи и галереи, которые выставляли в своих залах экспонаты, привезённые из советской России. Но в целом западные искусствоведы именно благодаря этой выставке узнали о существовании православных икон, которые вполне могли конкурировать с уже известными на тот момент византийскими иконами.

Во время выставки не было продано ни одной иконы, хотя переговоры велись. В первую очередь продажи провалились из-за отсутствия западных специалистов, которые могли адекватно оценить предметы православного искусства. А также свою роль сыграла токсичность самого советского правительства, с которым не жаждали выстраивать партнёрские взаимоотношения. Хотя это не мешало при покупке произведений искусства Эрмитажа. В итоге все иконы вернулись в СССР.

«Судьбы икон в Стране Советов» — это не только исследование малоизвестного исторического факта. Это настоящая детективная история. Возвращение далеко не всех икон было документально зафиксировано. Елена Осокина по кусочкам собирала доказательства, реконструировала события и работала с российскими и западными архивами, посылала запросы в зарубежные музеи, где проходила выставка. В конце книги автор рассказывает судьбу нескольких икон: как они позже были проданы и как уже в современной России их возвращали на родину через мутных посредников, как в 1980-х разразился скандал о возможной подделке древнерусской живописи, как аукционные дома снимали иконы с торгов и как одна из них оказалась на стене гостиной дочери основательницы МоМА в Нью-Йорке.