Если ты решил спасти мир, начни с себя…

XXI

I И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет.

II И я, Иоанн, увидел святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего.

III И услышал я громкий голос с неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их.

IV И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло.

V И сказал Сидящий на престоле: се, творю все новое. И говорит мне: напиши; ибо слова сии истинны и верны.

VI И сказал мне: совершилось! Я есмь Альфа и Омега, начало и конец; жаждущему дам даром от источника воды живой.

VII Побеждающий наследует все, и буду ему Богом, и он будет Мне сыном.

VIII Боязливых же и неверных, и скверных и убийц, и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов участь в озере, горящем огнем и серою. Это смерть вторая.

IX И пришел ко мне один из семи Ангелов, у которых было семь чаш, наполненных семью последними язвами, и сказал мне: пойди, я покажу тебе жену, невесту Агнца.

X И вознес меня в духе на великую и высокую гору, и показал мне великий город, святый Иерусалим, который нисходил с неба от Бога.

XI Он имеет славу Божию. Светило его подобно драгоценнейшему камню, как бы камню яспису кристалловидному.

XII Он имеет большую и высокую стену, имеет двенадцать ворот и на них двенадцать Ангелов; на воротах написаны имена двенадцати колен сынов Израилевых:

XIII с востока трое ворот, с севера трое ворот, с юга трое ворот, с запада трое ворот.

XIV Стена города имеет двенадцать оснований, и на них имена двенадцати Апостолов Агнца.

XV Говоривший со мною имел золотую трость для измерения города и ворот его и стены его.

XVI Город расположен четвероугольником, и длина его такая же, как и широта. И измерил он город тростью на двенадцать тысяч стадий; длина и широта и высота его равны.

XVII И стену его измерил во сто сорок четыре локтя, мерою человеческою, какова мера и Ангела.

XVIII Стена его построена из ясписа, а город был чистое золото, подобен чистому стеклу.

XIX Основания стены города украшены всякими драгоценными камнями: основание первое яспис, второе сапфир, третье халкидон, четвертое смарагд,

XX пятое сардоникс, шестое сердолик, седьмое хризолит, восьмое вирилл, девятое топаз, десятое хризопрас, одиннадцатое гиацинт, двенадцатое аметист.

XXI А двенадцать ворот – двенадцать жемчужин: каждые ворота были из одной жемчужины. Улица города – чистое золото, как прозрачное стекло.

XXII Храма же я не видел в нем, ибо Господь Бог Вседержитель – храм его, и Агнец.

XXIII И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего, ибо слава Божия осветила его, и светильник его – Агнец.

XXIV Спасенные народы будут ходить во свете его, и цари земные принесут в него славу и честь свою.

XXV Ворота его не будут запираться днем; а ночи там не будет.

XXVI И принесут в него славу и честь народов.

XXVII И не войдет в него ничто нечистое и никто преданный мерзости и лжи, а только те, которые написаны у Агнца в книге жизни.

Откровение Святого Иоанна Богослова (Апокалипсис)

Можно ждать Апокалипсиса, чтобы очиститься и войти в город небесный, а можно жить верою, каждодневно, ежечасно восхваляя имя Его делами своими и помыслами.

И помогая другим понять путь света, а не тьмы, и вести за собой, как и вёл Он, и снять груз с Его плеч, хоть малую часть на плечи свои, ибо сказать другим – дело более праведное, чем держать в себе и ждать жизни вечной в одиночестве.

И когда пойдут за тобой, хоть один, хоть двое, этим уже ты славен будешь перед Богом и самим собой!

Книга I
Золотой город

Я уже давно не слежу за временем. Его нельзя контролировать в этом странном месте, но день, когда я попала сюда, был 25 июля 2010 года. Эта рукопись написана мною на обрывках старой бумаги, чудом сохранившейся в этом мрачном месте.

Уже утро, и нам пора уходить. Золотой город ждёт нас, поэтому я спешу бросить свои записи вниз с плато, туда, где возможно их найдут и прочтут. Заранее прошу извинения, если кому-нибудь нанесу вред своей рукописью, так как была вынуждена привязать к ней небольшой камень, чтобы свёрток не снесло в сторону и не растрепало по ветру на мелкие рваные кусочки. Всем, кто возможно узнает меня и прольёт слёзы по моей судьбе и судьбе моих детей, спешу сообщить, что у нас всё хорошо! Мы живы!

Это только начало…

Глава 1

Такой суматошный день! Нужно собрать чемоданы и проверить всё по списку и при этом перестать беспокоиться. Мне впервые предстоит вести машину в такую даль, а на заднем сидение не просто пассажиры, а мои родные, горячо любимые дети. Скорость должна быть 40 километров в час, настраивала я себя, но внутренний голос тут же подсмеивается надо мной: с такой скоростью ты ещё год будешь стоять на МКАДе и с места не сдвинешься, состаришься и умрёшь в этой железной тюрьме.

А на улице – лето, и жара стоит уже месяц, а может быть и дольше, а теперь ещё и гарью запахло. Температура зашкаливает за сорок градусов, а дальше только ад.

Расплавленный асфальт пытается проглотить обувь и лысые покрышки автомобилей. Стоит зазеваться, и каблуки уходят в тёплую массу тротуара и ни за что не хотят покидать его.

Вчера, когда я спешила домой, с моими туфлями произошла именно такая история. Я оступилась и упала. Мои руки оставили чёткие отпечатки на дорожке, но мысленно я посмеялась, что это свеобразная голливудская аллея звёзд и мои ладони навеки останутся на асфальте как память о жаре нынешнего лета.

Как хочется выбраться отсюда, да поскорее! Но для этого придётся сесть за руль и отвезти всё своё семейство далеко-далеко отсюда. Туда, где всё ещё поют птицы, где цветут ромашки на нескошенном лугу, где воздух такой, что им ещё можно дышать полной грудью, с наслаждением и радостью.

Размечталась, расслабилась, а впереди ещё целый день сборов, галдежа и ругани. Ничего, мы справимся, мы сильные. Мы – самые обаятельные и привлекательные. Вот, блин, я о себе уже во множественном числе говорю, совсем крыша съехала от жары!

Этот день закончился рано: ещё и десяти вечера не было, как я заснула на чемоданах, а точнее, рядом с ними. Дети тоже уснули, изрядно замученные мною и этими сумасшедшими сборами.

Будильник звонил уже второй раз, а глаза никак не открывались. Кажется, снился какой-то сон. Надо вспомнить. Обычно в такие беспокойные ночи, когда спишь урывками, снится что-нибудь очень важное.

Пустыня, бесконечная пустыня с барханами жёлтого зыбучего песка, а посередине – фонарный столб, а на нём часы без стрелок. На столбе висят золотые крылья, связанные верёвочкой, и тут же объявление наклеено: «ОТДАЮ КРЫЛЬЯ В ДОБРЫЕ РУКИ, САМОВЫВОЗ».

Под столбом вещи раскиданы, как на барахолке: сумки, чемоданы, антиквариат разный, даже маска египетская, как живая, с чёрными глазищами; а на холме, что поодаль, дверь.

Стен нет, а только эта дверь. Открыла я её и проснулась.

Надо же такой ерунде присниться! И в чём тут суть, скажите на милость? Не сон, а головоломка.

Игривые солнечные зайчики мелькали на стене, на подушке, на моём заспанном лице. Делать нечего, надо вставать. Слегка сбрызнув на лицо из холодного крана, я не почувствовала прохлады. Везде шла только горячая вода. Чашка крепкого кофе окончательно разбудила меня, и я, набравшись смелости, отправилась будить детей.

Их вялые лица наполняли моё сердце тревогой. В это утро они даже не ссорились как обычно, не толкали друг друга под столом, не бросали крошки в чай, а молча сидели, тупо глядя на бутерброды с колбасой.

– Дорогие дети, – начала я свой монолог. – Сегодня мы покидаем этот выжженный город и едем навстречу приключениям…

Закончить я не смогла. Сын резко оборвал меня, встав из-за стола так, что табуретка с грохотом ударилась об пол.

– Мама, прекрати разговаривать с нами, как с умалишёнными! В той дыре, куда ты нас везёшь, нет ни телефона, ни Интернета. Там вакуум, мама, разве ты не понимаешь? Мы высохнем, мы зачахнем! Лучше уж погибнуть от жары в цивилизованном мире, чем от тоски в голом поле вместе с кузнечиками и бабочками. Ты неисправимый романтик, тебя пора в музей сдавать!

С этими словами он выскочил из кухни.

Совсем взрослый, подумала я. Разговаривает точь-в-точь как его отец. В отчаянье я опустила руки.

В свою защиту я привела последний довод и громка сказала, что, возможно, хоть там мы снова научимся разговаривать друг с другом языком слов и эмоций, а не SMS-ками.

Дочка молчала: проблема отсутствия систем связи не была для неё столь актуальна, ей было всего шесть лет, и все её куклы легко уместились в рюкзак. Она сидела на стуле, покачивала ногами и смотрела на меня. Видимо, вид у меня был очень жалкий, и она ласково прошептала:

– Ладно, мам, не парься! Поедем быстрее, а то жарко уже.

Машина ровно, в отличие от обычного, покинула гараж и встала к линии старта. Дети уселись на заднее сидение и затеяли перебранку. Даже от сердца отлегло – напряжение спало, и мы тронулись в путь.

Как я и предполагала, скорость 40 километров в час никак не вязалась со скоростью на трассе, только не в большую, а в меньшую сторону. Мы плелись, как черепахи, как голодные и обессиленные черепахи с мозолями на лапах. Этот город словно не хотел отпускать нас в большой мир. Вцепился в нас клещами, сволочь! И ни туда, и ни сюда.

Два часа и масса потраченных нервов – и вот мы на свободе. Машины ускорили свой бег, а вместе с этим ревущим потоком и мы, рабы нашей старой «десятки». «Поддержите отечественного производителя!» – гласила надпись на моём заднем стекле, прикольно и глупо одновременно. Она досталась мне от прошлого владельца, и мне лень было её снимать.

Ветер залетал с громким свистом в раскрытые окна машины, и дышать стало легче; я даже как-то успокоилась и вошла во вкус. Дети тоже угомонились и притихли. Сын надел наушники и погрузился в мир попсы, а малышка мирно спала, прислонившись к боковому стеклу.

Дорога шла наверх, в горку, и я прибавила скорость. Ни сзади, ни спереди не наблюдалось других машин, и я расслабилась. Потянулась и на секунду закрыла глаза. А когда открыла, моя машина летела по небу, высоко над лесом, над рекой, плавно скользящей по своему извилистому руслу, и над высокими камышами, растущими по берегам этой реки.

Вся моя жизнь промелькнула перед глазами вереницей разных ненужных дел. Всё, что было для меня важным, это – дети, которые мирно посапывали на заднем сиденье машины, а всё остальное – лишь суета и сущая безделица.

Я согласилась на эту поездку только ради них. Мне, как закоренелой городской жительнице, было сложно решиться на такой поступок – купить дачу за тридевять земель от Москвы. Но ведь надо же как-то спасаться от жары. У детей – каникулы, все их друзья разъехались кто куда, и только они сидят дома и смотрят на мир сквозь открытое окно.

И вот я решила – хватит! И, готовясь к очередному отпуску, купила эту дачу под Рязанью. Купила не глядя, лишь по фотографии. Страшновато, конечно, но у меня не было времени на долгие выборы. Купила и купила, значит, так тому и быть, и вот итог моей безалаберности.

Мост, по которому мы должны были проехать, был разобран. Наверное, я просмотрела предупреждающий знак, раззява, и теперь остаётся лишь считать минуты, оставшиеся нам до конца.

Я всегда с ужасом представляла себе, как чувствуют себя люди в падающем самолёте. Как сделав последний звонок по телефону своим родным, они обнимают испуганных детей, успокаивая их и закрывая им глаза, чтобы они не видели эту старуху с косой, которая придёт за ними сразу же, как только их самолёт ударится о землю. Ужас! И теперь я сама нахожусь в их шкуре.

Странное чувство на пороге смерти. Словно невесомость проникает в тебя и постепенно захватывает каждую твою клеточку, каждый сантиметр твоего несчастного, почти погубленного тела, окутывая всё внутри невероятным холодом и страхом.

Детки мои, детки! За что ж я вас так? Сама породила, сама и убью – так получается? Снижаемся. Уже немного осталось. Интересно, это больно – умирать?