Хочет Король своё слово держать
сразу пред всем королевством,
а потому и бродяга, и знать
ищут на площади место.
Замерли люди, предчувствие есть,
что удивит выступленье.
Ждут. Все хотят лицезреть его честь,
лезут, кто мал, на ступени.
Вот он, высок и плечист. На балкон
вышел в красивом наряде,
но не уселся в поставленный трон,
как на военном параде.
Голову кверху поднял и взглянул
в синюю высь, не мигая.
Ястреб крылом ему в небе махнул,
к вере в себя призывая.
Властью Король может бунт подавить,
только не в том его сила.
Сила – позволить себе и творить
то, что душа попросила.
Взором спокойным окинул народ;
нет в этом взгляде печали.
Кольца снимает, браслеты кладёт…
Люди в толпе замолчали.
Мантию царскую скинул с плеча,
ахнул народ увлечённо:
видит впервые он у Короля
синий халат звездочёта.
Дальше снимает одною рукой
тяжкое бремя – корону,
и надевает колпак со звездой
под удивлённые стоны.
Вниз по ступенькам на площадь идёт,
не дожидаясь вопросов,
и признаётся, что он – Звездочёт,
медик, алхимик, философ.
Что ж, пусть смеются, бранят и свистят,
пусть забросают камнями.
В эту минуту он счастлив и рад,
что распрощался с цепями;
что наконец сам себе разрешил
выйти, как есть, при народе.
Нет ничего лучше той из вершин,
где ты, как птица, свободен!
Вот и вторая минута прошла –
люди не тронулись с места
и гробовая стоит тишина.
Нет никакого протеста.
Вдруг из толпы кто-то руку свою
к небу поднял и воскликнул:
«Слава учёному и Королю!»
«Слава!» – другой рядом крикнул.
И подхватила волною толпа
возгласы чести и славы;
снова она Короля вознесла
на высоту пьедестала.
Каждый ликует и песни поёт,
пьётся на радостях брага:
«Правит теперь нами сам Звездочёт,
а не печальный бедняга!»