«Можно соблазнить мужчину, у которого есть жена. Можно соблазнить мужчину, у которого есть любовница, но нельзя соблазнить мужчину, у которого есть любимая женщина.»

Омар Хайям

Посвящается Е. М. Малаховой

Глава 1

Чёрная, намытая до блеска Nissan Teana сразу бросилась в глаза из общей кучи автомобилей. Свернув с проезжей части на обочину, машина остановилась у банка в городе Благодатске. Из открывшейся дверцы седана показался высокий, подтянутый парень. Ветер порывом холода растрепал его тёмные волосы, ниспадающие на чело до линии бровей. Он выглядел моложе заявленных тридцати лет благодаря детской невинности, обнаженной во взгляде. Правильные черты, сливаясь с аккуратным, приподнятым носом, добавляли его лицу высокого изящества, какое наблюдалось в портретах Винтерхальтера.¹ Прихватив с собой кейс, молодой человек вошёл в пятиэтажное здание, лифтом поднялся на второй этаж и прошел к стойке информации.

Там стояла русоволосая, приятной наружности девушка, оглядевшая его с ног до головы, едва тот покинул лифт: кожаная куртка и ботинки цвета горчицы, светлые джинсы смотрелись на нём просто, но со вкусом. Добрые глаза миндального оттенка располагали спокойствием. Видя, как девушка заинтересовалась, он подошёл ближе.

– Добрый день. Я Никита Соколов из компании «Design and Style». Мне назначена встреча с нотариусом.

– А меня зовут Ангелина Петрова, – выпалила она и закусила губу, понимая, что сболтнула лишнего. – Он ожидает вас; следуйте до конца коридора, первый кабинет от пожарной лестницы.

Опрометчивость девушки позабавила Никиту. Никогда не отказывая себе в возможности подразнить женский пол, Никита испытывал лёгкое удовольствие от мысли, что как и прежде способен затронуть любое женское сердце. По бледно-розовым губам его растеклась улыбка, проверенная годами. Облокотившись на круглую стойку, он подался телом вперёд, поближе к застенчивой девице.

– Благодарю вас, Ангелина Петрова! Вы мне очень помогли.

Улыбнувшись напоследок, он проследовал в направлении, указанном Ангелиной, и постучался в дверь обозначенного кабинета.

– Войдите, – послышался враждебный голос.

Никита вошёл и деловито поздоровался. Угрюмый человек, занимающий кожаное кресло, смерил его отчужденным взглядом, холодным и пристальным, от которого хотелось зажмуриться, как в часы таможенного контроля на границе, когда любого человека рассматривают, как потенциального преступника. Не только взгляд содержал в себе дурное: вся неприглядная внешность нотариуса обдавала чужеродностью, словно тот был не от мира сего. В беспросветных глазах, как в котлованах смерти, не было ничего, кроме загадочной злобы. Вторили тому и прямые брови, отягощающие мимику. Над левой бровью простиралось красное тату, будто выжженное огнём, где по установленному порядку располагались знаки зодиака. Иссиня чёрные волосы неряшливыми патлами доставали подбородка и шеи, а костюм денди, скрывающий его худенькое тело, покоил в себе траур.

Прежде, чем начать разговор, нотариус небрежно указал на стул напротив себя, куда Никита, повинуясь, сел.

– Я пришёл по поручению Максима Грановского, – тем же мягким голосом пояснил Никита, положив кейс на стол. – Он сказал, необходимые ему документы готовы.

Нотариус молчал, не убирая с лица Никиты пронзающих глаз. Его безобразно кривой палец чеканил по щеке. Никита начинал терять терпение.

– Так они готовы?

– Ах да, бумажки, бумажки, бумажки… – пренебрежительно поморщился нотариус. – Это всё, что вас интересует.

Никита обронил нервный смешок.

– По другой причине к нотариусу не ходят. Разве не так?

Отведя глаза, нотариус опустил иронию парня и методично продолжил:

– Значит, Максим Грановский – ваш верный друг и начальник, и вы собираетесь подменять его в офисе на время его отлучения из страны, – он ехидно уставился на Никиту. – Стало быть, будете управлять конторой?

– Стало быть так, – повторил Никита, слегка раздражаясь. – Позволите забрать документы или заехать в другой раз?

– Торопитесь значит… Вы знаете, почему люди торопятся жить?

– Нет. Вероятно, вы знаете.

– Я знаю многое. Белка в колесе тоже торопится, утопая в надежде, что круг подойдёт к концу, и ей откроется мир свободы. Но круг есть бесконечность, и у него нет точки возврата. В таком случае куда она так торопится?

Нотариус зловеще осклабился, слегка отвернув голову в сторону, при этом глаза его смотрели на собеседника. Тон его речи носил издевательский характер, и Никита нахмурился. Происходящее казалось ему странным и неуместным. В отличии от всяких безумных белок и людей пробки не станут изменять своим планам, чтобы внести хаоса в дорожное движение, думалось Никите. Ему совершенно не хотелось попасть в час пик, а затянувшаяся встреча с нотариусом сулила именно такой неблагоприятный исход вечера.

– Простите меня, Лев Викторович, я правда опаздываю.

– Хорошо. Я вас больше не задержу. Только ответьте на последний вопрос: вы собираетесь примерить место руководителя рекламного агентства, а в своей жизни вы руководитель или подчинённый?

Смущенный Никита встал, забирая кейс.

– Извините, я зайду в другой раз.

Ядовито усмехаясь, нотариус протянул руку к близлежащей папке и, взяв её, отдал Никите.

– Любовь, как вижу, в вашей жизни лишь древний миф забытых книг; впрочем, как и сама жизнь. Вы романтик в душе, но рассудок ваш склонен к реализму. Всего доброго, Никита Андреевич, и не забывайте, что, как бы быстро белка не крутила колесо, это не вернёт ей волю. Тогда как умиротворения легко достичь, изменив привычный ход мыслей. Порой достаточно минуты, чтобы обрести покой, и минуты, чтобы навеки его потерять.

Никита не сумел ничего сказать. Забрав папку, он пожал руку нотариусу и более чем растерянным такой встречей вышел из кабинета в сторону лифта.

А тем временем на первом этаже этого здания в холле банка сидела взволнованная Евгения Жукова. Посмотрев на экран мобильного – прошло двадцать пять минут ожидания – она убеждала себя, что всё под контролем. Но чем дольше она это делала, тем сомнительнее становилась перспектива намеченного дела. Вот бы услышать голос, веющий поддержкой! Но телефон предательски молчал, и она убрала его назад в сумку.

С тех пор, как в жизни девушки произошли грандиозные перемены, времени ни на что не хватало. А сегодня вдобавок она спешила на очень важное мероприятие. Страх не поспеть к назначенному времени одолевал с новой силой. Ведь даже такая уважительная причина, как воплощение мечты в реальность, никак не оправдала бы её опоздания в столь знаменательный день.

Пока её голова полнилась тревогой, рядом на банкетку присел мужчина в изношенных шляпе и костюме, отливающем жирным блеском.

– Жизнь – это эфемерная преисподняя, – хрипло сказал он, и Жене показалось, говорил не человек, а скрипели несмазанные шестеренки.

– Простите, вы это мне? – уточнила Женя, взглянув на мужчину.

Он сидел с опущенной головой. Его серое обветшалое лицо скрывала чёрная шляпа с широкими полями. Пальцы, длинные и кривые, как ветки безобразного дерева, покоились на коленях.

– Да. Люди склонны полагать, что есть ад и рай – потусторонние миры душевной опочивальни. Но ведь ад и рай можно обрести, ходя ногами по земле. Вы со мной согласны?

Женя обронила невинную улыбку.

– Возможно.

– В вашу голову не уложить того, что пытаюсь до вас донести. Ступайте и не забудьте посмотреть на часы у выхода. Вероятно, это поможет избежать опоздания туда, куда вы так настойчиво спешите.

Женя опасливо взглянула на мужчину. Он встал и, приподняв шляпу, обжег её ненавистным взглядом. Над левой бровью красовалось клеймо, напоминающее зодиакальный круг. В тот же миг усталый клич динамика призвал обладателя талона С666. Женя вспорхнула с места, избавляя разум от скверны, посеянной незнакомцем, и вскоре с полученными документами неслась прочь от кабинки банковских операций.

Огибая по пути встречных людей, ей вспомнились слова неприятного мужчины, и она без воли повернула голову в сторону. Часы на стене, отбивающие ритм, участвовали в молчаливом заговоре исключительно против неё. Очередная потерянная минута добавлялась к получасу, просиженному в холле, и возможность успеть вовремя уменьшилась в геометрической прогрессии.

Так она не заметила, как добежала до лифта, опустившегося вниз. Двери неожиданно распахнулись, из тесной кабины шагнул Никита, и Женя, ещё смотрящая в сторону, врезалась в него с такой силой, что кейс вылетел из рук Никиты и с неприятным треском приземлился на кафель. Он хотел выругаться, но мимолетно взглянув на девушку, остановился, как вкопанный. Мгновение было секундным, но ему показалось, прошла целая эпоха. Хронологию её движений сознанье воспринимало замедленным ритмом. Какое-то неведомое до ныне ощущение электрическим током пробежалось по телу, покрывая спину дрожью, а ладони – испариной.

Она подняла кейс и равнодушно протянула ему.

– Ради бога, извините, я не хотела!

Их глаза встретились. Ах, что это был за взгляд! Томный, очаровательный, безвинный. Её чёрные, словно ночь, глаза испуганно глядели ему в душу, побуждая её встрепенуться. Их пленительный блеск казался фантастичным, и Никита не был уверен, что девушка – не мираж богатого воображения. Крупные завитки каштановых волос падали ей на плечи, выделяя милое лицо; нос был правильной формы; тёмные брови пленяли густотой; полные, чувственные губы слегка приоткрылись. Он подметил, что тёмно-синие блейзер и брюки отлично подчеркивали её стройный силуэт.

Пока Никита не мог оторваться от девушки, Женя подскочила на ноги. Что-то белое скользнуло из её кармана и, свершив многочисленные пируэты в воздухе, удачно приземлилось на кафель. Никита бессознательно глядел, как очаровательное создание устремилось к выходу, как стеклянные двери распахнулись и выпустили её в мир гуляющего ветра. Он не смел двигаться. Его руки и ноги приковало к полу, и тело, скованное невесомостью, не хотело подчиняться. В воздухе упоительно витал аромат духов той, что растворилась в серости города за прозрачными стеклами.

Он ещё боролся с призрачными ощущеньями, когда в кабину лифта скользнула Ангелина Петрова, пятью минутами ранее спустившаяся на первый этаж к кофейному автомату. Она одарила спину Никиты взглядом, полным обожания, и уже собиралась нажать кнопку «два», как вдруг в кабину шагнул мужчина в драповом пальто и с борсеткой в руках. Глаза Ангелины Петровой превратились в два огромных шара.

– Здравствуй, Ангелина, – сухо обронил мужчина. – Никита Соколов не приходил? У меня сегодня встреча с ним, а я как назло попал в пробку.

Ангелина вся побелела.

– Лев Викторович, так ведь вы только что были в кабинете, приняли его, и он ушёл, – промямлила она.