Иной раз, устроившись возле щербатой глинобитной стены или на террасе с цветочными горшками, а то и среди травы, я садился на корточки и замирал, внимательно вглядываясь в травы; тоненькие стебельки становились для меня деревьями, букашки и муравьи — дикими зверями, земляные комья и камешки — горами,