Пролог

Она не знает, что я здесь и наблюдаю за ней.

Легким движением она поправляет густые каштановые волосы, достающие до плеч, и с грустью, вдруг овладевшей ею, смотрит прямо на меня. Я уверен, она не видит меня, поэтому не пытаюсь скрыться: продолжаю разглядывать кажущееся знакомым ее печальное лицо.

Что в ней такого, раз я трачу на нее время? Бесценное. С каждым днем его все меньше. А я здесь, глазею на непонятную девчонку.

Ловлю себя на мысли, что любуюсь ей. По человеческим меркам ей не больше двадцати, может и того меньше. Она кажется хрупкой и изящной, нежной, привлекательной…

Шакр! О чем думаю?

Уже хочу уйти, и навсегда забыть эту одержимость женщиной, к тому же человеком. Но вся моя решимость исчезает, когда я слышу ее пронзительный голос.

Девчонка поет, а я, как загипнотизированный, наблюдаю за ней: глаза закрыты, голова чуть наклонена набок, руки порхают по черно-белым клавишам. Погрузившись в себя, она словно проживает каждое слово лиричной истории.

Не смотря на всю мою подготовку и всесторонние познания, я не понимаю слов песни, хотя абсолютно уверен, что знаю этот язык. Итальянский? Латынь? В голове все смешалось.

Голос, музыка, вид самой девушки завораживают и затягивают в бездну, что раньше именовалась моей душой. Там на дне, спасаясь от забвения, таятся самые сокровенные воспоминания. О ярком свете, что давно покинул меня.

Теряю всю собранность, к горлу подступает ком. Сама того не зная, незнакомка проникает туда, где ей не место, где никому не позволено быть – в самое мое сердце.

Эти мысли злят и, в итоге, отрезвляют. Что ты себе позволяешь, Рих? Расплачься еще как сопливый мальчишка!

В последний раз я плакал в десятилетнем возрасте. Тогда отец сказал, что я должен уметь держать себя в руках и никогда не терять самообладания. И я всегда следовал его наставлениям.

Даже когда узнал о его смерти.

Шакр! Проклятая девчонка!

Но она поет и поет, и заставляет мир перед глазами расплываться в тумане.

Замолчи! Хватит!

Как только голос смолкает, появляется разрывающая на части тоска. Эти слезы как момент покаяния, словно исцеление души. Если она у меня еще осталась…

Избавляюсь от дурмана и на этот раз прислушиваюсь к голосу разума, а не сердца. Оно не лучший советчик в таких делах – взывает к милосердию.

Уже трезвым взглядом смотрю на девчонку: жаль причинять ей боль, она кажется такой беззащитной…

Шакр! Соберись наконец!

Снова поддавшись эмоциям, в последний момент замечаю, когда в зале появляется мальчишка – ее ровесник. Наблюдаю за ее лицом девчонкой, впитываю каждую эмоцию: не вижу ни радости, ни страха. Возможно, едва уловимое отторжение. Этот человек неприятен ей? Не похоже. Тогда что это? Целую минуту ломаю голову, строя теории и перебирая версии, пока не понимаю, что ошибся. Это не неприязнь, а стена. Глухая, непроницаемая стена, которой она отгораживается от мира. Зачем? Почему человек, несколько мгновений назад так обнаживший свою душу в песне, теперь тщательно прячет себя ту искреннюю, открытую миру?

Следует выкинуть из головы все эти непрошеные мысли и заняться уже делом, но я в очередной раз обманываю себя отговоркой, будто жду, когда девчонка будет одна, и не останется ни одной помехи моему замыслу. И так повторяется день за днем.

На самом деле мне нравится следить за ней: как хмурится, с серьезным видом изучая белые листы со строками идеально выведенных нот; как от смеха ее золотисто-медовая кожа на щеках приобретает более насыщенный алый оттенок, делая лицо словно сияющим.

В мозгу, словно что-то щелкает. Путаюсь и не могу понять: просто ли это фантазия или туманный призрак прошлого. Кому на самом деле принадлежал тот смех?

«Ари» – звучит в голове тонкий почти детский голосок. Нет, то… Это Алу! Или демон в ее образе…

Яркая вспышка и снова мрак – не помню.

Едва не упускаю момент, когда настырный парень уходит. Медлить больше нельзя, иначе она ускользнет.

Гулкий звук моих шагов заставляет ее обернуться. Плавный поворот головы, удивленный взгляд – и она цепенеет. Я знаю, что творится в ее голове: страх, как паразит, уже проник в ее сознание и накрепко засел там. Все верно, это именно то чувство, что она должна испытывать в моем присутствии. Оно позволит легко управлять ею. Если этого будет недостаточно, придется пустить в ход боль – та давно стала моей верной спутницей.

Все попытки сбежать или вырваться из моих рук лишь забавляют. Я крепко держу маленькое тельце, обхватив со спины, и затыкаю рот рукой, когда девчонка порывается закричать. От страха она вся сжимается, а потом, приняв неизбежное, затихает. Поднимает взгляд к зеркалам, облицовывающим от пола до потолка одну из стен студии, и смотрит прямо на меня. В ее глазах покорность.

Глава 1

– Ну давай же, – Рома не сводил с меня глаз, надеясь, что под его напором я сдамся.

Несмотря на то, что это была безобидная просьба, прозвучала она как уязвляющее подначивание: «Слабо?»

– Это не сработает, – качнула головой, хотя в глубине души понимала, что он добьется своего. В его характере достигать поставленных целей, сметая все препятствия. – На меня не действуют твои чары, – не знаю, кого больше убеждала в этом: себя или его.

– Чары? – нарочито театрально его брови взметнулись вверх. Он прекрасно понимал, что я имела в виду, но изображал из себя простака.

– Твое обаяние, – все-таки решила пояснить, – которое, как по волшебству, появляется, когда ты хочешь соблазнить очередную наивную дурочку.

Я была в курсе его многочисленных любовных похождений. Вполне могла посчитать все эти истории грязными сплетнями, если бы моим надежным информатором не являлась девушка его лучшего друга. Ира всегда знала все подробности и зачем-то передавала их мне. Думаю, она просто любит сплетничать. Но эта ее страсть никак не мешала нам быть близкими подругами и соседками по квартире.

Тем временем Рома начал процесс «очарования»:

– Во-первых, – откинулся назад, вальяжно раскинув руки на спинку дивана, – не дурочку, во-вторых, не соблазнить.

– Нет? – усмехнулась. Интересно, какую наживку он приберег специально для меня.

Он вновь наклонился ко мне:

– Я хочу покорить прекрасную девушку, – произнес с придыханием, будто поведал мне свою самую большую тайну.

– Об этом я и говорила, – вздохнула и отодвинулась от него. Не терплю, когда нарушают мою зону комфорта.

– Мар, спой! – присоединились к уговорам Ромы неизвестно откуда взявшиеся Кир и Ник. Подсев за наш стол, они потеснили меня и вынудили придвинуться вплотную к влюбленной парочке: Ире и Артему.

Рома окинул обоих парней пренебрежительным взглядом, недовольный, что те вмешались в разговор. Он недолюбливал музыкантов, считая их лентяями, бренчащими на гитаре вместо того, чтобы заниматься чем-то действительно стоящим.

Остальные друзья, будто сговорившись, застучали ладонями о блестящую поверхность стола и в один голос скандировали мое имя:

– Мар! Мар! Мар!

Все хотели, чтобы я спела. И это не должно быть проблемой для студентки кафедры исполнительского искусства, коей я и являлась, но у меня был неуместный для исполнителя комплекс: я чувствовала себя неловко, будучи в центре внимания.

В консерватории все увлеченные и эксцентричные натуры. Охваченные страстью, они порой забывали о правилах поведения в обществе, и тем более не задумывались, что нарушают чье-либо личное пространство. Однажды Ник в своей непринужденной манере подошел ко мне и со словами «вот, послушай» вставил в уши наушники. Казалось бы, я тоже должна быть такой же раскрепощенной, но меня всегда что-то сдерживало. Какой-то внутренний барьер. Иногда я задавалась вопросом: не ошиблась ли я, выбирая путь в жизни? Но страх, оплетающий холодной рукой сердце, прятал на задворки сознания ответ.

Он не мог ошибаться.

– Хватит, – старалась угомонить друзей. – На нас все смотрят. – Хотя в основном всем безразлична наша компания. Здесь большей частью собирались студенты, расслабляющиеся после учебной недели, и многие из них создавали гораздо больше шума, чем мои друзья. Помещение бара было наполнено хаосом из голосов и смеха.

– Пари! – воскликнула Ира, чем вызвала веселые улыбки на лицах моих друзей из консерватории и скептицизм у Ромы и Артема. – Проиграешь – пойдешь петь.

Непосредственные музыканты – Ник, Кир и Бенд – в рваных джинсах, с пирсингом, тату и взлохмаченными прическами, знали меня и Иру уже не первый год и прекрасно понимали, о чем шла речь, поэтому с радостью поддержали ее предложение.

Я обернулась на небольшую сцену в конце зала. Заставляя петь, настырные музыканты лишний раз пытались убедить меня стать солисткой в их группе. Уже не знала каким способом донести до них, что не хочу этого.

Рома и Артем влились в нашу компанию совсем недавно и лишь переглянулись в надежде, что один объяснит другому, что происходит.

– Мар у нас что-то вроде экстрасенса, – с ухмылкой пояснил им Бенд.

Он был негласным лидером музыкальной группы. По-другому и быть не могло: он обладал той самой харизмой, присущей музыкальным гениям, боготворящим музыку. Я верила, что парня ждет большое будущее.

– Она предсказывает будущее, – по его тону невозможно отгадать, шутит он или говорит серьезно. Верит ли в мой «дар» или просто включился в Ирину игру?

– Это громко сказано, – пожала я плечами, невинно глядя на вытянувшиеся лица Артема с Ромой, – просто интуиция.

– Лучше один раз увидеть, – оживилась Ира, она верила в меня как никто.

Именно Ира заметила, что я частенько угадываю цифры, имена. Мне всегда казалось это ерундой. Я объясняла всё совпадением, обычным везением. В конце концов, существует теория вероятности. Но подруга относилась к этому серьезно.

– Три из трех! – объявила она, намеренная утереть нос двум скептикам. – Ты должна почувствовать, когда в очередной раз откроется дверь бара и кто-нибудь войдет.

– Почувствовать? – судя по всему, Роме казалось это слово нелепым и неуместным в данном контексте.

– Тебе не кажется, что это невозможно? – косо глянул на Иру Артем.

Оба парня были настроены скептически, и, наверное, им всё это казалось детской забавой. Экстрасенсы, призраки, доска Куинджи – всё из этой области.

– Мы должны быть уверены, что она не сможет подглядеть, – выдвинул требование Рома, откинувшись на спинку дивана.

– Она сядет спиной ко входу, – согласилась на условия Ира, уверенная в моей победе.

Не хотела строить из себя клоуна, но в то же время надеялась, что это небольшое представление отвлечет музыкантов, и хотя бы на сегодняшний вечер они отстанут от меня.

Мне пришлось пересесть на другой край стола, а остальным, сдвинув стулья, тесниться напротив меня. Для пущего эффекта и правдоподобия я зажмурилась и сделала вид, что сосредоточилась. Нагнетала атмосферу длительным молчанием, а когда услышала, как один из моих зрителей хмыкнул, а другой прочистил горло, поняла, что пора заканчивать представление. Распахнув глаза, я громко произнесла:

– Сейчас!

Все разом глянули мне за спину. Не сомневающиеся в моей победе музыканты вскинули вверх руки, сжатые в кулаки, выкрикивая «да». Я обернулась и увидела, как в сторону барной стойки направились два парня. Раньше я здесь их не замечала. Несомненно, они только что вошли.

Два скептика оставались при своем мнении.

– Совпадение, – все так же уверенно заявил Артем.

Рома ничего не сказал, но с любопытством рассматривал меня, будто гадая в чем подвох.

– Я же говорила! – больше всех радовалась Ира. – Давай еще!

И я проделала свой «фокус» еще два раза, вызывая восторг у друзей. По моему мнению, все, что происходило, было логичным: если бы никто периодически не заходил в бар, здесь бы с каждым часом не становилось все тесней. И как итог, на третьей попытке удача меня покинула, и я упустила одного посетителя.

Музыканты обрадовались, что я проиграла и вынуждена с ними спеть; Артем облегченно вздохнул, что развенчан миф о моих экстрасенсорных способностях; Ира была немного разочарована. Она слишком большое значение придавала этому. Рома единственный, кто продолжал наблюдать за входом. Он испытывал дискомфорт и причиной был новый посетитель.

Моим «промахом» оказался крепкий парень. Он успел отвернуться, позволяя разглядывать лишь свою широкую спину. Ростом он был чуть выше среднего, но его крепкое телосложение визуально выделяло его среди собравшихся здесь щуплых студентов. Не упускала из вида, надеясь, что вот-вот он обернется, и я наконец увижу его лицо. Мне почему-то казалось это важным.

Музыканты меня одернули, подгоняя на сцену, и всего лишь на мгновение я отвлеклась, но этого было достаточно, чтобы незнакомец исчез. Словно его и не было. Смешно, но внутри проснулось щемящее чувство потери, напомнив слабый отголосок того, что я испытала, когда ушел он.

– Пари есть пари, – я смирилась с неизбежным, отгоняя грустные мысли. Его больше нет в моей жизни, пора наконец смириться с этим. – Но я сама выбираю песню, – предупредила друзей. Они заметно погрустнели, поскольку вкусы в плане музыки у нас были совершенно противоположными: они любили тяжелый рок, я же предпочитала классические песни. Парни были уверены, что, объединив эти направления, выйдет нечто новое. И, как говорил Кир: «Мы обречены на успех».

Бесшабашные музыканты за считанные секунды преодолели путь от столика до сцены не хуже профессиональных спортсменов. Я ни физически, ни морально не способна на такой подвиг, поэтому неуверенно зашагала следом, направляясь к ступенькам. Неожиданно мою талию железной хваткой обвила пара рук, и в следующую минуту я уже стояла прямо напротив микрофона. Обернувшись, увидела улыбающегося Рому. Он будто ждал благодарности за услугу, но мне не нравилось быть обязанной, особенно ему. Еще меня смущал его взгляд, и я опустила глаза, делая вид, что поправляю стойку.

Как только парни взяли в руки инструменты, все небольшое пространство бара сотрясло от звуков ударной установки. В стиле рок они могли исполнить кавер на любую песню, даже на трогательную композицию о любви.