Глава 1

Маринка поддёрнула рюкзак и осмотрелась. Зрелище было так себе – рыжеватый пыльный кружок площади со значком остановки в одном конце и маленьким вагончиком-магазином напротив. Позади старенькие дома. Куры, бродящие в свободном выпасе. Несколько дворняг, прячущихся от жары в канаве да две бабульки, прервавшие разговор, и с жадным интересом разглядывающие её теперь.

Маринка направилась к ним, состроив приветливую гримаску.

– Здравствуйте. Подскажите пожалуйста, как добраться до Грачевников?

Бабульки переглянулись и скривились.

– Тебе зачем? – бесцеремонно поинтересовалась одна.

– У меня там дела.

– Дела-а-а, – протянула вторая насмешливо. – В брошенной-то деревне?

Подобного Маринка не ожидала. Однако ничем не выдав растерянности, улыбнулась через силу и повторила вопрос.

– Вот молодежь пошла! Ей говорят, что нет там никого. А она своё!

– И не говори Макаровна! Никого не слухают нынешние.

Маринка поняла, что вряд ли добьётся вразумительного ответа и, отвернувшись, принялась рассматривать магазин. Двери вагончика были прикрыты. Окна забраны чем-то похожим на жалюзи.

У продавщицы что ли спросить про дорогу? – раздумывала она, когда позвонила мать.

– Всё в порядке, мам. Мы добрались. Погода классная. Сейчас с девчонками распакуемся и сразу на пляж. Конечно, буду на связи. Папе привет. – бодро протараторила Маринка.

Мама спрашивала о чём-то ещё, но она свернула разговор, пообещав перезвонить позже.

– Ты это, слышь, путешественница, – позвала одна из бабулек. – В Грачевники не ходи. Пусто там. Да и место нехорошее.

– Я должна. Мне нужно.

– Да что за надобность такая у тебя?

– Не важно, – дёрнула плечом Маринка. – Нужно и всё!

После снова взглянула на магазин, пробормотала:

– Куплю воды, булку или печенье. Заодно узнаю про дорогу.

Когда же пошла в сторону вагончика, в спину ей прозвучало:

– В Ермолаево тебе надо.

– В Ермолаево?

Бабульки энергично закивали.

– Там хоть шебутные да странные проживают, зато деревня полнёхонька. Глядишь, образумит кто. Или подскажет, как в Грачевниках не пропасть.

До Ермолаево добиралась пешком. Дорога пылила, травы, растущие по сторонам, уныло свесили вниз подвявшие листья.

Душный воздух застыл – ни дуновения не доносилось со стороны. Примолкли, словно в ожидании чего-то грозного, насекомые и птицы.

Рыхлое солнце жгло голову. Мучила жажда.

Маринка пожалела, что купила только одну бутылку минералки.

С досадой осмотрела посеревшие от пыли новенькие кроссовки.

Что за август! Только начался, а уже всё иссохло!

И солнце злое. Ненормальное просто солнце!

Вновь захотелось пить. Да и поесть не мешало бы. Чёрствую булку из магазина-вагончика она давно уплела, припасённое яблоко сгрызла.

Ну ничего. Скоро придёт на место, там перекусит и отдохнёт. Должно же быть в этом Ермолаево кафе или хотя бы столовка.

До деревни Маринка еле доплелась.

С непривычки разболелись ноги, любимые кроссовки натёрли пятки.

Медленно бредя по пустым улицам, разглядела в палисаднике одного из дворов обнимающуюся парочку и маленькую улыбчивую старушку.

Женщина была молода и красива, широкий сарафан не скрывал располневшую талию и живот. Загорелый бородатый блондин выглядел значительно старше. Он с нежностью смотрел на подругу, то и дело поправляя ей непослушный локон длинных чёрных волос.

Старушка подошла к калитке, поинтересовалась у Маринки, кого та ищет.

– Мне бы кафе и гостиницу. Не подскажете, где это?

– Да какое кафе, деточка, – всплеснула старушка руками. – сроду у нас в Ермолаево его не бывало.

– Боюсь, что гостиницы вам тоже здесь не найти. – сочувственно улыбнулся мужчина.

Ответить Маринка не успела – из-за дома появился странный кот. Упитанный и кудлатый, он прошествовал мимо на задних лапах и скрылся в высоких подсолнухах.

– Как у него ловко получается! – поражённо пробормотала Маринка.

– Заметила? – рассмеялась черноволосая. – Это что. Он ещё и говорить может.

Маринка невольно покраснела. За кого её здесь принимают? За малолетнюю дурочку?

Она собралась с достоинством ответить на эту шутку, как вдруг молодая охнула. Прихватив рукой живот, согнулась пополам.

– Началось! Тима, неси её в дом! Живее! Ну! – взволнованно скомандовала старушка и, когда мужчина подхватил жену, поспешила следом за ними.

Маринка осталась одна. И хотя дверь была распахнута, войти внутрь она не решилась. Понимала прекрасно, что хозяевам сейчас не до неё.

Как же ей хотелось отдохнуть! И поесть нормально.

Повздыхав, Маринка побрела было со двора, но у калитки замешкалась, пропуская забавную парочку – ярко накрашенную тётку в лосинах и красной цветастой майке да невысокую полноватую женщину с узлом белых волос и пятном на щеке. Тётка в возбуждении восклицала:

– Спорим, девочка у Аньки! Я ещё когда говорила – родится девочка!.. Спорим?

– Да кто бы ни был – всё в радость, – отмахивалась её спутница.

Не обратив на Маринку никакого внимания, обе проследовали в дом.

Во дают, удивилась Маринка. Неужели не удосужились заранее узнать пол ребёнка? Что за отсталые нравы.

Тем временем, из распахнутого окна послышались радостные восклицания. На пороге возникла знакомая старушка, радостно кричащая в телефон:

– Девочка! Здоровенькая! Крепенькая! Копия нашей Аннушки. Не волнуйтесь, всё хорошо. Нет, нет, ничего пока не надо. Она вам позже позвонит, когда отдохнёт.

Спрятав телефон в кармашек фартука, старушка скрылась внутри и почти сразу выкатила через порог деревянный обод без спиц. Аккуратно спустила по ступеням, и в этот миг из распахнутого окна грянуло:

– Оня! Где плетёнка от сглаза?

– Бегу! – старушка резво припустила обратно, оставив колесо на траве.

Маринка хихикнула. Правильно сказали бабки у остановки – в Ермолаево странный народ.

Интересно, зачем им понадобилось сломанное колесо? Маринка осторожно потрогала его ногой. Колесо было старым. Дерево потемнело и пошло трещинами. Отверстия для спиц пустовали, подёрнутые тоненькой паутиной.

На обруч похоже – Маринка ступила внутрь и попробовала приподнять. Только ничего не вышло, тяжёлое колесо соскользнуло вниз.

– Ну, девка, доиграласи! – злорадно проскрипело посзади.

Дёрнувшись от неожиданности, Маринка поспешно отпрыгнула в сторону и оглянулась.

Давешний упитанный кот со встрёпанной бородой с осуждением смотрел на неё. В одной лапе он держал огромную кружку, краем которой стекала пена. Отсалютовав Маринке, он смачно втянул в себя содержимое и довольно крякнул.

–У Анютки дочурка народиласи. Эх, жизня наша… Ну чаво уставиласи, дурында? Зачем полезла через обод? Накликала себе на головушку заботы.

Обомлев, Маринка, пролепетала:

– Я… просто так. Извините…

– Просто так… – передразнил кот. – Думалку включать кто за тебя станет? Не простая то вещь. Заговорённая! Через него пронимание творили.

– Прони… что?

Кот досадливо сплюнул и почесался.

– Ох, мОлодежь современная. Про-ни-ма-ни-е! – повторил по слогам. – Анну бабки через него провели – чтобы разродиласи благополучно… Знаешь, я и рад. И не очень, – вздохнув, доверительно продолжил он. – Таперя Анютка силушку свою передала доче. Не попользоваласи почти. Обидно. Вместе мы бы могли такого наворотить!

– А… причём здесь обод?

– Сжечь его полагаетси, а тута ты. Влезла в историю, девка.

– В какую историю? – слабым голосом переспросила Маринка. Она странно ощущала себя сейчас, воспринимала происходящее не как участница, а как сторонний наблюдатель.

– Да в такую! – кот в возмущении прошёлся по двору. – Перешла ты через этот обод, дорогу к нам себе открыла.

– Мне к вам дорогу бабульки подсказали. На самом деле мне в Грачевники нужно.

– В Грачевники! – взвизгнул кот. – Всё одно к одному покатилоси!

В голове у Маринки слегка кружило.

Она ясно представила со стороны, как сидит и спокойно беседует с котом.

Наверное, всё же перегрелась по дороге сюда. И теперь вот мерещится всякое…

А может это чревовещательский трюк?

Кто-то прячется рядом и разыгрывает её. И, возможно, снимает на камеру, чтобы потом запостить в соцсетях.

Встряхнувшись, Маринка нарочито громко сказала:

– Не получится надо мной приколоться. Я вас раскрыла. Выходите!

– Ты кого зовёшь, шелапутная? – вскинулся кот. – Смотри, послушаютси да выйдут. Первая пожалеешь.

– Ты зачем пугаешь девчонку? Завёл себе манеру. – раскрашенная тётка курила на ступеньках, ловко пуская кольцами дым.

Кот в восхищении взмявкнул.

– От красота какая! Видала, как виртуозит? Смотрел бы и смотрел.

– Ты к кому приехала? – поинтересовалась у Маринки тётка.

– Я? Так… ни к кому. Дорогу хочу узнать. До Грачевников.

Тётка загасила сигарету и нахмурилась.

– Тебе зачем туда?

– По делам.

– Матрёш, вразуми дурную! – потребовал кот. – В самое логово собраласи!

– От дурного слышу! – огрызнулась Маринка.

Тётка молчала, задумчиво её разглядывая.

Под жёстким оценивающим взглядом сделалось неуютно.

– Я пойду, наверное. Спасибо. До свидания. – пробормотала Маринка скороговоркой и повернула к калитке.

– Ты его понимаешь! – утвердительно прозвучало ей в спину. – Откуда только?

– Она через обод прошла, – проинформировал кот.

Ахнув, тётка скатилась с крылечка и догнала Маринку.

– Неуж, правда?

– Простите, – залепетала та. – Я случайно.

– Не было печали! – закатила глаза Матрёша. – Не зря мне третьего дня в гуще кофейной глаза привиделись! Ох, девонька. О чём ты только думала!

– Колесо на обруч похоже. Вот я и попробовала. – Маринке внезапно передалась тёткина тревога.

Захотелось оказаться подальше отсюда. Забыть и говорящего кота, и молодящуюся Матрёшу, а самое главное – причину, из-за которой она обманула родителей и приехала в эти места.

Только это было невозможно – причина крылась в её сестре.

Глава 2

Лизу, сводную сестру по отцу, Маринка любила, несмотря на все причуды.

Была та старшая по возрасту, но по уму – дитя. И со временем странности только множились.

Лиза могла днями не выходить из своей комнаты – сидела, завернувшись в одеяло да смотрела в одну точку. Со временем она совсем перестала ухаживать за собой – мылась редко, одевалась во что попало, новые же вещички, что специально подсовывали встревоженные родители, так и лежали нераспакованными. Порядком отросшие волосы спутанными прядями спускались на спину – Лиза никому не позволяла к ним прикасаться.

Периодически родители возили её по больницам, посещали консультационные центры и специальных врачей, тщетно пытаясь лечить. Но всё было без толку, достучаться до Лизы не удавалось.

Не так давно проявилась у Лизы странная способность снимать боль.

Маринка часто мучилась мигренью. Во время очередного приступа, когда она лежала у себя не в силах шевельнуться, послышался скрип двери да шаркающие шаги.

– Лиза! – догадалась Маринка. Сестра теперь ходила как старушка, не отрывая от пола ног.

– Лиз, ты чего? – спросила, не оборачиваясь.

Лиза не ответила. Только положила руку на голову Маринке, легонько провела по волосам, принялась медленно поглаживать, перебирая пряди. И удивительное дело – там, где не помогла сильная таблетка, справились руки сестры – мигрень отступила.

– Как ты это сделала? – потрясенная Маринка села на кровати, помотала головой для надёжности, проверяя – не заболит ли снова.

Лиза лишь взглянула искоса, скривилась будто в улыбке и бочком-бочком уковыляла из комнаты. Оставалось только гадать, откуда взялся у неё этот дар.

Игнорировать причуды и странности Лизы становилось всё труднее. Последней каплей стали её поделки.

Сначала она приохотилась плести косицы из верёвочек. Потом распустила свитер, что связала для Маринки бабушка – мамина мама. Принялась сворачивать из пряжи моточки, пытаясь создать маленьких куклят.

Жаль было Маринке свитера, но она смирилась – понадеялась, что новое занятие расшевелит сестру, проделает прореху во всегдашнем сумеречном её состоянии.

Купив плетёную корзинку, собрала Маринка туда цветные лоскутки, пуговицы, катушки с нитками, ножнички да игольницу-сердечко и отнесла сестре.

С той поры в комнате Лизы поселились странные создания. Не разобрать было, кого она мастерила теперь – то ли старушек, смахивающих на птиц, то ли птиц, напоминающих старушек.

С одинаковыми вытянутыми лицами-клювами, пустыми пуговками глаз, в криво скроенных одёжках да платочках до самого лба, заняли они подоконник, кровать, расположились на кресле и на столе. С каждым днём к многочисленной группе прибавлялась очередная поделка. Но Лиза и не думала останавливаться – кроила да сшивала детальки с фанатичным рвением.

Маринку новые куклы пугали – под взглядами многочисленных бусинок-глаз пробирали её мурашки. Ночью в квартире постоянно что-то шуршало и поскрипывало. Чудились чьи-то осторожные шажочки и тихий зловещий смех.

Когда куклы основательно забили комнату, мама решила сложить их в коробки и выбросить. Но сестра не позволила, схватив ножницы кинулась на защиту своих созданий и пропорола матери руку.

После этого случая родители собрались на совет. Они долго и громко обсуждали что-то у себя, а потом пригласили Маринку и поставили перед фактом:

– Лизу следует изолировать.

Маринка и сама понимала это. Странные выходки сестры только множились. Маринка с тревогой подмечала необъяснимое хитроватое выражение, всё чаще возникающее у сестры – словно та знала какой-то секрет и скрывала его от других. Это зловещее лукавство во взгляде беспокоило. Теперь же, после нападения на мать, Лиза и вовсе сделалась опасной.

Затеяв откровенный разговор, родители попросили Маринку присесть.

Первым заговорил отчим – помявшись, вспомнил прошлое – рассказал о встрече с первой женой, о том, что случилось после рождения Лизы и почему он забрал дочь себе.

Маринка никогда не задумывалась о том, отчего Лиза живёт с ними, воспринимала это как должное. Но страшная правда, услышанная теперь, поразила её. Оказывается, Лизина мать – Надежда – после родов сошла с ума. Бабушка тоже имела большие странности. Эта же карма настигла теперь и Лизу.

– Они совсем… ненормальные? – всё переспрашивала Маринка.

– К сожалению, это так. – подтвердила мама. – Я подумала, что ты должна об этом узнать, дочь.

– И где они сейчас?

– Мать Лизы в психоневрологическом интернате. Её состояние необратимо и с годами только прогрессирует.

– А бабушка?

– Про неё ничего не знаю. Да и какая разница.

– А когда вы встречались… Вы же тусили, и всё такое… Тебя не отпугнуло, что мать невесты ненормальная? – прямо спросила Маринка отчима.

– Я был молод, влюблён и ничего не подозревал. Надежда не захотела нас знакомить. Посчитала, что ни к чему. Оговорилась, что мать не примет городского зятя.

– Как экстравагантно! – хмыкнула Маринка. – А бабка к тому времени уже загремела в дурку?

– Марина! – шикнула мама. – Выбирай, пожалуйста, слова.

– Она жила в какой-то деревеньке. Название смешное… Грачи… Грачевники! Точно. Грачевники.

Маринка взглянула на маму.

– Какие ещё шокирующие признания вы подготовили сегодня? Мой родной отец тоже псих?

– Марина! – мать пошла пятнами. – Что ты такое говоришь!

– То есть мне дурдом не грозит? И на том спасибо.

– Зря мы затеяли этот разговор, – раздражённо бросил отчим.

– Ну уж нет. Договаривайте. Для чего мне эта информация?

– Мы приняли решение определить Лизу в пансионат для людей с подобными отклонениями. Поэтому рассказали тебе историю её родных. Такое не лечится, Марин.

Постепенно Маринка смирилась с решением родителей, хотя отчего-то ей было стыдно перед сестрой за то, что от неё решили избавиться. И когда настало время отъезда – она собралась попросить у Лизы прощения. Отчим ждал у машины, мама уехала раньше – решить кое-какие формальности.

Лиза отрешенно стояла у двери, держала подаренную Маринкой корзину. В ней помещались несколько наиболее неприятных куклёх из её поделок.

Маринка хотела обнять сестру, но та вдруг схватила её за руку и с усилием произнесла;

– По-мо-ги!

– Лиза!! Ты понимаешь меня?? Ты можешь говорить!!! – ахнула Маринка. – У тебя улучшение! Я сейчас позову отца, можно будет отменить поездку.

– По-мо-ги! – повторила Лиза, до боли сжав руку сестры.

– Что я могу для тебя сделать? Как помочь, Лиза?

Но Лиза не сказала больше ни слова. Лицо её будто пошло рябью, взгляд сделался пустым и одновременно чуть хитроватым…

– Эй, девонька, о чём размечталась? – Матрёша вернула Маринку в действительность. – Пойдём-ка до меня. Скоро вечер, тебе приткнуться куда-то нужно. У нас ночами шалят.

– Шалят? – очнувшись от воспоминаний, Маринка не сразу сообразилс, кто с ней заговорил.

– Шалят, – усмехнулась Матрёша. – Вот такие вот товарищи, – она кивнула в сторону кота, сидевшего на хвосте и строчившего что-то в блокноте.

– Помалкивай! – отмахнулся тот. – Спугнёшь еще вдохновению мою.

– Да ты не стихи там слагаешь? – развеселилась Матрёша.

– Оду ваяю. Для Анютки поздравки. – важно ответил кот и забормотал что-то под нос.

– Никогда не видела говорящих котов, – через силу улыбнулась Маринка.

– Да не кот это – дворовый Онин.

– Д-дворовый?

– Ага, – согласился кот. – Чин у меня такой.