Сперва она услышала постороннее присутствие. И только потом, месяцы спустя, осознала, чье это было присутствие. А осознав, похолодела. Больше этот холод не покидал ее.

Это был ее мальчик. Ее мертвый мальчик. Ребенок, которого полгода назад она убила в колыбели, напоив молоком, смешанным с мышьяком. Убила из страха перед гневом родителей, от отчаяния и по малодушию. Она знала, что когда-нибудь должна будет заплатить за преступление, но не думала, что кара придет так быстро, и уж тем менее предполагала, что она примет подобную форму.

Если бы за ней и Мишей пришел полицейский пристав, если бы их поразила смертельная болезнь, паралич или сбил бы экипаж, она бы поняла и даже приняла это как искупление. Но за ними пришел он, их мертвый малыш.

Впрочем, нет, он пришел не за ними, он пришел к ним. Потому что они его родители. Или потому что они его убийцы. Как бы то ни было, их мертвый мальчик просто начал с ними жить.

Это случилось через три месяца – она считала каждый день с того страшного дня – после того, как крошечное окоченевшее тельце было вынуто из колыбели, бережно обернуто в одеяльце и зарыто под кустом бузины, справа, в небольшом садике перед домом на окраине города П. Дом Миша снял для них, когда стал заметен ее выступающий живот.

Ох уж эти три месяца! Если бы она знала заранее, какое счастье и какое отчаяние они ей преподнесут! Если бы она знала, как изменится их жизнь чуть ли не сразу после того, как… Они словно принесли жертву какому-то страшному божеству (Не дьяволу ли? – как-то подумала она), убив невинного младенца, чтобы божество это подарило им счастье.

Отныне счастье их было полным. После скоропостижной, но вполне естественной смерти отца Миши, человека, полного сил, но страдавшего сердечным заболеванием, Миша унаследовал приличное состояние. Некому было проклинать его за связь с дочерью бедного дворянина. Что до ее чванливых и гордых своим происхождением родителей, то перспектива брака дочери с владельцем преуспевающей перчаточной фабрики вовсе не одно и то же, что перспектива брака с молодым бездарем, отвергнутым собственным отцом и не умеющим заработать кусок хлеба. Их брак свершился быстро и по обоюдному согласию сторон. Они зажили тихой счастливой жизнью в том самом домике на окраине П., где началась, пусть и трагически, их совместная жизнь. Почему они не переехали в богатый дом Миши в центре города? Они и сами не ответили бы на этот вопрос, он даже в голову им не приходил. Они просто продолжили строить семейное гнездо, одни, без их малыша, но с мечтой, что однажды Господь подарит им другого. И не одного.

А потом все случилось.

Миша был в конторе. Она, как всегда, ждала его дома, придумывая себе кучу ненужных и потому совершенно необходимых дел. То бережно приготовить, красиво расставить и потом чинно попить чай с мятой из тонкого английского фарфора. То пройтись от окна к окну и расправить складки на шторах, к которым со вчерашнего дня никто не прикасался. То рассмотреть семейный альбом с фотографиями и поулыбаться смешным снимкам.

Миша увлекался фотографией, сам проявлял свои снимки, просил всех кругом дурачиться и запечатлевал знакомых и почти незнакомых людей на камеру в самых нелепых позах. Проявленные снимки он отдавал ей, а она уже бережно наклеивала их в альбом, рисовала вокруг узорные рамочки и иногда делала смешные подписи. Этим подписям она и любила поулыбаться в дни сладкого безделья.

Она сидела в кресле-качалке у открытого окна. Ветер легко поигрывал ее легкими кудрями, небрежно собранными на затылке. Перевернув очередную страницу альбома, она замерла…

Снова и снова потом она перебирала в памяти это мгновение, пытаясь разложить его на эмоции, жесты, ощущения. Она так хотела обмануться, но снова и снова вынуждена была признаваться себе, что обмануться не получится, что реальность страшнее ее самых страшных подозрений.

Она перевернула страницу альбома с мишиными фотографиями и увидела… Как получилось, что она пропустила эту фотографию?! Как она вообще могла там оказаться?! Вокруг нее не было ажурной рамочки, не было подписи. Было только завернутое в пеленочки детское тельце на руках у нее, молодой и растерянной мамы. Когда он сделал этот снимок?! Влажный холод охватил все ее тело. Она физически почувствовала присутствие этого младенца рядом с собой. Ей даже показалось, что она слышит, как он крутится туда-сюда. Именно слышит. В первое мгновение она инстинктивно подвинулась, потому что ей показалось, что это слабое движение случилось прямом тут, у ее колен.

И она поняла, почему.

Первое, что она сделала, это вырвала фотографию из альбома и порвала ее мелко-мелко, насколько это вообще было возможным. После чего вскочила, уронив альбом с колен на пол, и потащила кресло-качалку к противоположному углу. Но тут же поняла, что в этом порыве не было никакого смысла, потому что…

Конец ознакомительного фрагмента.