Дождь шел, не переставая, с раннего утра. Серое небо, затянутое сливающимися с ним облаками, из которых на землю выплескивались холодные струи воды, вызывало зевоту. Облегчение, принесенное прохладой после мучительно-жарких дней, сменилось тоской. Уже на полпути к Тюильри Сен-Жюст пожалел, что не взял экипаж. В Зеленую комнату он явился, промокший до нитки. С плаща тонкой струйкой стекала вода, намокшая шляпа представляла жалкое зрелище, светло-коричневые сапоги почернели от пропитавшей их воды, которая – поморщившись, отметил Сен-Жюст – уже начала проникать сквозь тонкую кожу. Его встретил удивленно-насмешливый взгляд одетого с иголочки Барера, сухого и холеного, явившегося в Тюильри, разумеется, в собственном экипаже. Сен-Жюст сдержанно поздоровался и, бросив шляпу и плащ на стул у горящего камина, поинтересовался, что нового.
– Ленде в Продовольственной комиссии. Просил тебя найти время помочь ему разобраться с поставками, – сказал Бийо-Варенн, который устроился у окна, ловя проникавший сквозь него тусклый свет дождливого дня. – Он уже записал тебя в дезертиры из-за отъезда в армию.
– Карно и Приер в Военном бюро, и твое присутствие там нежелательно, – язвительно заметил Робеспьер. – Ваши вечные склоки пользы делу не принесут. Признаться, у меня серьезные опасения по поводу эффективности твоей предстоящей миссии. Если Карно не станет поддерживать твои предложения, а ты будешь игнорировать его директивы…
– Увидим, – резко оборвал его Сен-Жюст и обернулся к Бареру: – Лежен не спрашивал меня?
– Нет, – ответил за коллегу Колло. – Твой оруженосец, судя по всему, неплохо справляется. Так что ты вполне можешь посвятить несколько часов корреспонденции, прежде чем исчезнуть в Продовольственной комиссии.
Колло кивнул в сторону трех стопок нераспечатанных писем, лежавших на столе. Сен-Жюст молча устроился рядом с ним и приступил к разбору петиций, доносов, жалоб, просьб, требований, рапортов.
На три четверти часа в Зеленой комнате установилась громкая тишина, создаваемая шуршанием бумаг, скрежетом перьев, треском поленьев в камине, стуком дождя по стеклу, шумом неторопливых шагов пяти членов правительства.
– Это для тебя, – тихо сказал Колло д’Эрбуа, подталкивая к Сен-Жюсту небольшой конверт с выведенным на нем адресом Комитета общественного спасения и припиской: «Гражданину Сен-Жюсту».
Сен-Жюст, занятый чтением, бегло взглянул на конверт и собрался вернуться к прерванному занятию, как что-то заставило его пристальнее приглядеться к письму. Почерк! Ему знаком этот почерк! Как он сказал своему агенту, такой почерк ни с чем не спутаешь. Она писала ему?! Сен-Жюст с трудом верил своим глазам. Наверное, ему показалось. Мало ли похожих почерков! Разве можно судить лишь по нескольким строчкам на конверте? Но письмо все же вскрыл и даже отошел к дальнему окну, то ли чтобы лучше рассмотреть послание при дневном свете, то ли чтобы скрыть от коллег овладевшее им волнение.
Письмо не имело подписи, но оно было написано Софи Демайи, в этом он больше не сомневался: те же ровные, красивые, без малейшего наклона округлые буквы, какие могут быть выведены только… Да она левша, осенило его. Вот откуда этот необычный почерк. Сен-Жюст зачем-то бросил настороженный взгляд в сторону Барера, но тот был погружен в чтение английских брошюр, из которых время от времени делал выписки. Тогда он обратился к содержанию письма:
«Гражданин,
Если в республике и существует человек, чьи помыслы чисты и намерения благородны, чьи заботы устремлены на спасение отечества и лишены корысти и выгоды, то это ты. Именно поэтому я обращаюсь к тебе в надежде, что важнейшая информация, сообщенная в этом письме, встретит достойное ее внимание и внесет свою лепту в дело спасения свободы.
1 флореаля ровно в шесть часов вечера агент, отправленный в Париж министром иностранных дел Британского королевства, лорд Вентворт, граф Стаффорд, будет находиться по адресу: улица Фур, 12, второй этаж, правая дверь. Достаточно постучать один раз, а потом еще два, чтобы он открыл дверь агентам Комитета общественного спасения, ни о чем не подозревая».
Сен-Жюст перечитал письмо несколько раз, спрашивая себя снова и снова, что толкнуло ту, кого он считал агентом роялистов, открыть ему – ему, кого она несколько месяцев назад готова была оклеветать перед его же коллегами! – местонахождение английского шпиона. Уж не провокация ли это? Не желает ли она выставить его на посмешище после того, как не смогла представить подкупленным роялистами агентом? Откуда у нее такая точная информация не только об имени и адресе шпиона, но и о времени, а главное, об условном сигнале, который должен был открыть двери его квартиры перед комитетской полицией?
Сен-Жюст задумчиво расхаживал по залу, скрестив руки на груди. Письмо Софи покоилось в его кармане, а мысли крутились вокруг одного вопроса: стоит ли доверять ее письму и предпринимать шаги для ареста того, кого она представила агентом Гренвила? Впрочем, выбора у него не было: проигнорировать подобный донос мог только предатель. Он должен проверить информацию, и проверить ее можно лишь одним способом.
Приняв решение, он покинул Зеленую комнату, пересек оживленную приемную и вошел в секретарскую комнату.
– Разыщите мне Потье, Шерона и Бенара, – приказал он. – Как можно скорее.
– Бенар ведет допрос в тюрьме Бисетр, гражданин, – отозвался один из секретарей. – Он будет не раньше, чем через три часа.
– Пошлите за ним немедленно, – велел Сен-Жюст. – Мне нужны лучшие.
Когда Сен-Жюст вернулся в Зеленую комнату, он встретился с напряженно-вопросительным взглядом четырех пар глаз.
– В чем дело? – спросил Робеспьер.
– Надо кое-что проверить, – уклончиво ответил Сен-Жюст.
– Кое-что? – переспросил Неподкупный. – Ты не мог бы выразиться яснее?
– Более конкретной информацией я буду обладать к половине седьмого вечера.
– Письмо? – поинтересовался Колло.
Сен-Жюст коротко кивнул.
– И что было в том письме? – живо спросила Софи, подавшись вперед всем телом.
Барер только что закончил рассказ о главной новости дня, пока еще не вышедшей за пределы правительственных Комитетов. Он в деталях поведал обо всем, чему стал свидетелем не далее как несколько часов назад: о том, как по приказу Сен-Жюста в Зеленую комнату явились три лучших агента Комитета общественного спасения, как они получили от него четкие, подробные распоряжения относительно имени английского шпиона, его местонахождения, а также о времени его поимки и об условном сигнале, который должен был облегчить их работу. Барер признал, что Сен-Жюст был на высоте: он все предусмотрел, включая карету с закрытыми ставнями для перевозки шпиона в Консьержери, в одиночную камеру, разумеется. Он дал агентам столько людей, сколько они пожелали, запретил вступать с англичанином в какие-либо разговоры, предостерег производить опечатывание бумаг (если таковые обнаружатся) в его присутствии во избежание побега (мол, бумагами займемся потом, сперва – человек).
– Я не видел письма, – заключил Барер. – Никто из нас его не видел. Мы поверили Сен-Жюсту на слово, хотя, признаться, не обошлось без скепсиса. Комитеты ежедневно засыпаются анонимками, и если бы мы придавали значение каждой из них… – он сделал пренебрежительный жест рукой. – Видно, в этой было что-то особенное, если Сен-Жюст развел такую деятельность. Он полностью завладел ситуацией и, надо отдать ему должное, справился блестяще.
– Так вы арестовали агента? – спросила Софи, перебираясь на диван, поближе к любовнику, и обменялась быстрым взглядом с сидящим у камина мужем.
– Да, – хмуро отозвался член Комитета спасения. – К сожалению.
– К сожалению?! – Софи отпрянула в удивлении.
– У него нашли копии секретных документов, которые он, по всей видимости, собирался переправить в Лондон, – ответил Барер. – Оригиналы находились в моем ведении, – добавил он, помолчав.
Повисла пауза. Если бы Барер взглянул в этот миг на возлюбленную, он увидел бы, как она побледнела. Капелька крови проступила на ее нижней губе, с такой силой она впилась в нее зубами. Но он не смотрел на Софи. Его взгляд был устремлен прямо перед собой, в пустоту. Софи боялась поднять на него глаза. Вместо этого она посмотрела на Верлена, который был целиком поглощен разглядыванием своих гладко отполированных ногтей.
– Каким образом эти документы оказались у английского шпиона? – тихо спросила Софи, решившись, наконец, нарушить ставшее невыносимым молчание.
– Вот и я хотел бы это знать, – Барер тоже посмотрел на увлеченного ногтями Верлена.
– Мало ли через кого они попали к агенту, – бросил тот, почувствовав на себе взгляд друга. – Любой секретарь имел к ним доступ.
– Не ко всем, – поправил Барер.
– Другой член Комитета? – подсказала Софи.
Барер отрицательно покачал головой:
– Декрет об англичанах – мой проект, он еще не был вынесен на обсуждение Комитета. Оплата наших агентов за границей также находится исключительно в моем ведении. Такого рода документы не покидают моего портфеля.
– Ты мог где-нибудь оставить портфель, – не унималась Софи. – Не так ли, Эжен? – призвала она мужа в помощники.
Верлен, наконец, оторвался от увлекшего его занятия, взглянул, чуть нахмурившись, на жену и едва заметно покачал головой, приказывая ей молчать.
– Мне не хочется думать, что вся эта история – изобретение Сен-Жюста, чтобы скомпрометировать меня, – заговорил Барер, обращаясь исключительно к Верлену. – Письмо видел только он. Почему он не показал нам бумагу, доставившую столь ценные сведения, если не потому, что это простая фикция?
– Ну и ну! – восхищенно присвистнул Верлен. – Признаться, даже я не додумался бы до такой тонкой провокации! Не слишком ли ты высокого мнения о его интеллектуальных способностях?
– Как бы там ни было, дело может кончиться для меня весьма скверно.
– Неужели кто-то посмеет обвинить тебя в предательстве? – возмущенно вскричала Софи. – Тебя?!
– Достаточно лишь проверить, кто из членов правительства работал с этими документами, чтобы… – начал Барер, но Верлен не дал ему закончить.
– Никому и в голову не придет копать настолько глубоко, – проговорил он. – Тем более, если дело будет передано в Комитет безопасности…
– Оно уже передано в Комитет безопасности, – нетерпеливо сказал Барер. – Сен-Жюст получил свои лавры, агент его больше не интересует, так что Вадье немедленно перехватил инициативу.
– Даже если Вадье узнает, что бумаги принадлежали тебе… – начал Верлен и тут же перебил сам себя: – Впрочем, не вижу, каким образом он может это узнать. Так вот, даже если Вадье докопается до истины, он не выдаст тебя.
– И получит дополнительное оружие шантажа! – раздраженно вскричал Барер. – Мне вполне хватает его угроз в адрес Софи. Я должен выяснить, каким образом произошла утечка, Эжен, – продолжал Барер. – Мне нужна твоя помощь.
– Чем же он может помочь? – вмешалась Софи.
– Помолчи, будь добра, – грубо приказал Барер, даже не обернувшись к ней. – Так что? – спросил он Верлена.
Тот молча вышагивал по гостиной. Софи не спускала с мужа напряженного взгляда.
– Софи права, – наконец, проговорил Верлен. – Я не вижу способа узнать, через кого ваш англичанин получил копии твоих бумаг, разве что…
– Да? – с нетерпеливой надеждой спросил Барер.
– … это может быть твой секретарь, – заключил Верлен.
– Исключено, – отрезал Барер.
– Вадье обязательно допросит агента, если уже не сделал этого. Тот расскажет, откуда у него бумаги.
– С какой стати ему что-либо рассказывать? – пожал плечами Барер. – Не забывай, что Французская республика уничтожила допрос с пристрастием. Сам по себе агент не представляет большого интереса. Главная цель Комитета безопасности – выйти на организацию, к которой он принадлежит. В этом могут помочь найденные у него бумаги, а также его связи. Правда, задача представляется практически невыполнимой, ведь схватили его в квартире, снятой исключительно для встреч с информаторами. Она пуста. Анонимное письмо, полученное Сен-Жюстом, могло бы пролить свет на это дело, но он, скорее всего, уничтожил его.
– Кстати, как зовут пойманного шпиона? – Верлен сам удивился, почему столь очевидный вопрос только сейчас пришел ему в голову.
– Стаффорд.
– Дьявол!
Верлен остановился посреди гостиной, ошарашенный новостью, не смея взглянуть на жену, но ощущая на себе ее напряженно-молящий взгляд.
– Тебе что-нибудь говорит это имя? – насторожился Барер.
– Да-да, конечно, лорд Вентворт, граф Стаффорд, – пробормотал Верлен. – Я слышал о нем в Лондоне. Не имел чести знать лично. Важная птица. Никогда бы не подумал, что лорд Вентворт занимается шпионажем!
– Он, наверняка, оброс в Париже связями. Ты мог бы разузнать, с кем он встречался, – предположил Барер. – Как только мне станет известен круг его общения, я без труда вычислю информатора. Мне необходимо первым получить информацию, Эжен, до того, как ею завладеет Вадье.
– Я постараюсь, но успеха не гарантирую, – нехотя согласился Верлен.
Софи буравила его немигающим взглядом.
– Добро, – повеселел Барер и, взглянув на каминные часы, поднялся.
– Ты не останешься? – умоляюще протянула Софи.
– Мне надо выспаться, – холодно проговорил он. – Я очень рассчитываю на тебя, Эжен, – сказал он на прощание и бросил, обернувшись к Софи, когда она поднялась проводить его: – Не утруждай себя.
Оставшись наедине с мужем, Софи без сил упала на диван и закрыла лицо руками. Верлен устроился напротив и выжидательно смотрел на нее.
– Почему он так груб со мной? – спросила она, наконец. – Разве он может знать?..
– Думаю, Бареру сейчас просто не до нежностей, дорогая, – отозвался Верлен. – Ты хотя бы представляешь, в какое положение поставила его? Да и меня тоже. Что я должен сообщить Бареру? Что это ты скопировала его бумаги и продала Стаффорду, которого сдала через пару дней Сен-Жюсту, рассчитывая таким образом доказать последнему свою лояльность?
– Боже… – прошептала она, приложив ладонь ко рту.
– Да, Софи, ты переиграла саму себя. Не тебя ли ждал Стаффорд, когда к нему явился десяток жандармов с тремя агентами Комитета общественного спасения?
Она кивнула. Он рассмеялся нервным, театральным смехом.
– Многое бы дал, чтобы увидеть его лицо в тот момент, когда вместо моей прекрасной Софи в его квартиру ворвалась эта маленькая армия!
– Чему ты смеешься? – зло отозвалась она. – Я пропала.
– Ты пропала?! – вскричал Верлен, вскакивая с кресла. – Ты?! Да ты единственная, кто вышла сухой из воды! Барер просит меня раздобыть информацию, которая мне прекрасно известна и которая будет стоить тебе головы. И ты, змея, знаешь, что я не выдам тебя! Ты с самого начала знала это!
Он схватил Софи за плечи и встряхнул с такой силой, что она вскрикнула.
– Что же ты за дьявольское отродье! – орал Верлен, тряся ее, как тряпичную куклу. Его ногти впились в ее плечи, губы дрожали от гнева. – Ты поманила Стаффорда, он прилетел к тебе, как влюбленный дурак, а ты цинично продала его за сомнительную надежду выслужиться перед Сен-Жюстом! Да и чего ради? Если бы Сен-Жюсту понадобилась твоя голова, она уже давно валялась бы в общей яме, отделенная от тела! Ты предаешь всех, кто любит тебя, играешь людьми, словно марионетками, и думаешь, что достаточно тебе бровью повести, чтобы я сделал все, чего ты пожелаешь, а затем всадишь мне нож в спину, как всадила его в спины Стаффорда и Барера!
– Отпусти меня! – закричала она, забившись в его крепких руках, словно рыба на крючке. – Ты все неверно понял! Как ты смеешь обвинять меня в предательстве, когда я только что доказала свою преданность Франции, разоблачив английское логово в самом сердце республики?! Я не желала зла Бареру, Боже упаси! Откуда мне было знать, что этот негодяй Стаффорд притащит с собой бумаги?! Я не заманивала его в западню! Это он расставил мне капкан, в который сам же и угодил!
Верлен ослабил хватку, и Софи с кошачьей ловкостью выскольнула из его рук.
– Стаффорд, действительно, ждал меня, – объяснила она, хмуро поглядывая на мужа и демонстративно потирая плечи, прикрытые лишь тонким муслином платья. – Но не я была нужна ему, а Барер. Они с Малсбюри загнали меня в угол. Мне оставалось либо плясать под их дудку, либо уничтожить их змеиное логово. И если я обратилась к Сен-Жюсту, то лишь потому, что знала, что он наверняка поверит моему письму, поскольку, благодаря твоим стараниям, подозревает меня в связях с англичанами, да и почерк мой ему знаком. Барер, кстати, подтвердил правильность моего расчета: не попади письмо к Сен-Жюсту, никто и внимания на него не обратил бы! Мой план был гениален. Если бы не найденные у Стаффорда бумаги!.. – она в отчаянии всплеснула руками. – Я не всажу нож тебе в спину, Эжен, – добавила Софи, помолчав. – Во всяком случае, до тех пор, пока ты не угрожаешь моей безопасности.
– Чего хотел Стаффорд? – смягчился Верлен.
– Завербовать Барера в число своих агентов.
– Ого! – присвистнул он. – Ни больше, ни меньше! И он решил действовать через тебя? Разумно. И почем же нынче член Комитета общественного спасения?
– Миллион ливров. Малсбюри готов был дойти до полутора.
– Черт побери, да они не скупятся! Подумать только, что за сохранение головы Людовика XVI Дантону отказались заплатить тот же самый миллион!
– Но у них ничего не вышло, – напомнила Софи. – Благодаря мне, – не без гордости добавила она. – Правда, теперь Сен-Жюст будет подозревать Барера в предательстве.
– Не будет. Барер же сказал, что дело передано в Комитет безопасности. Возможно, Сен-Жюст даже не знает о найденных у Стаффорда бумагах.
– Надеюсь, так оно и есть, – вздохнула Софи.
– Право догадаться, откуда произошла утечка, будет принадлежать Вадье, – нанес Верлен удар.
Софи вздрогнула.
– Думаешь, Вадье поймет, что это бумаги Барера?
– Если Барер не исключает эту возможность… – Верлен не стал завершать фразу, смысл которой и без того был ясен.
– Что же делать, Эжен? Если Барера сочтут английским агентом…
– Какая тебе разница, в конце концов? – небрежно проговорил он. – Главное, что им не сочтут тебя.
Софи ничего не сказала. Она полулежала на диване и задумчиво накручивала на палец локон светло-русых волос. Лежен воспользовался долгой паузой, чтобы снова устроиться в кресле напротив камина и наполнить бокал охлажденным белым луарским вином.
– На чьей стороне ты играешь, Эжен? – вдруг спросила Софи, продолжая смотреть в пустоту перед собой.
– Что, прости? – переспросил Верлен, застигнутый врасплох.
– Уж точно не на стороне Барера, – продолжала Софи, словно размышляя вслух.
– С какой стати мне играть на чьей-либо стороне?
– Верно, – усмехнулась она, – ты никогда не принадлежал к числу людей, способных рисковать жизнью ради других.
– Просто я никогда не встречал людей, стоивших того, чтобы ради них рисковать жизнью. Я охотно сделал бы это для тебя, но полагаю, ты нуждаешься во мне живом и невредимом.
Софи презрительно фыркнула и, помолчав еще немного, заметила:
– А вот Барер рисковал жизнью ради меня.
– Тоже мне риск! Войти в опечатанную квартиру и уничтожить десяток писем для члена Комитета спасения не составляет труда.
Она вздохнула и ничего не ответила. Верлен не счел нужным продолжать разговор. Молчание продолжалось так долго, что он решил, что Софи задремала на диване, как вдруг она снова заговорила:
– Почему ты намеренно стравливаешь Барера с Сен-Жюстом?
Он не сразу нашелся, что ответить.
– С чего ты взяла, что?.. – пробормотал он, но она не дала ему договорить.
– Ради всего святого, Эжен, прекрати ломать комедию! Я не слепая, и ума у меня достаточно, чтобы понять, что ты играешь в свою игру. Но вот в какую?
Верлен молчал. Софи подождала немного и, поняв, что ответа на свой вопрос не получит, поднялась с дивана и направилась в будуар.
– Не хочешь говорить мне правду? – протянула она. – Думаешь, я все разболтаю Бареру? Зря.
– Ты бы лучше подумала, как оправдаться, когда Барер поймет, что оригиналы злополучных документов были в его портфеле в тот самый вечер, когда он остался у тебя ночевать, – посоветовал Верлен.
– Вот ты и подумай, – крикнула Софи из будуара. – Это ведь тебя Барер попросил выяснить, откуда у Стаффорда бумаги. Если хочешь, можем подумать вместе. В спальне.
Верлен улыбнулся и поднялся с кресла.
– Только потуши свечи в гостиной, я отпустила прислугу, – голос Софи раздавался уже из спальни.
О проекте
О подписке