© Е.В. Лаврентьева, 2022

© ООО «Издательство «Этерна», оформление, 2022

От автора

После окончания филологического факультета я преподавала русский язык и литературу в школе, в старших классах. И вела драматический кружок. Комедия А.С. Грибоедова «Горе от ума» была моим дебютом. Ему предшествовала череда вечерних репетиций с учениками, которые относились ко мне вполне благосклонно и чуть-чуть снисходительно.

Молчалин в исполнении Крюкова был неотразим! На первой репетиции бархатным тембром он эффектно произнёс: «Пойдём любовь делить плачевной нашей крали. Дай, обниму тебя от сердца полноты». На этом месте, после небольшой паузы, Крюков захихикал, а за ним – и все «артисты».

– В чём дело? Продолжай! – я тоже невольно улыбаюсь.

– А там дальше ремарка.

– Какая ещё ремарка?

– Лиза не даёт, – уже серьёзно отвечает Крюков.

– Что-о-о-о? Крюков, ты в своём уме?! – возмущаюсь я. – Это же Грибоедов!

Заглядываю в книгу и читаю: «Лиза не даётся». Если бы я стала объяснять разницу в значении этих глаголов, «Крюков и компания» подняли бы меня на смех. Да и среди критиков XIX века вёлся ожесточённый спор: «было» или «не было», а если по-народному – «дала» или «не дала» Лиза Молчалину?

Из письма В.Г. Белинского В.П. Боткину от 16 апреля 1840 года: «Вышли повести Лермонтова. Дьявольский талант!.. Перед Пушкиным он благоговеет и больше всего любит “Онегина”. Женщин ругает: одних – за то, что дают; других – за то, что не дают…»

И я благоговею перед Пушкиным и люблю Онегина, а вот с Татьяной у меня не сложились отношения…

Когда в феврале книга была «почти» сдана в печать, случились известные события. Я не стала переписывать легкомысленное предисловие. Изменила только «финальный аккорд»:

 
А я буду писать, несмотря
                             ни на что, ариетточки!
Несмотря на предательство друга и гопников рой,
Несмотря на осеннюю слякоть и скудость горжеточки,
Мой таинственный мир навсегда остаётся со мной.
 

Елена Лаврентьева

«Когда-нибудь я буду знать…»

 
Когда-нибудь я буду знать,
Зачем об лёд жар-птица билась,
Зачем гроши считала знать,
Зачем навек в тебя влюбилась.
 
 
Ни гордый дух, ни блеск ума
Тебе наградой не служили.
И были нищими дома,
В которых мы с тобою жили.
 
 
На поле битвы бросил меч,
Не вынес раненого друга.
Не произнёс в защиту речь,
Забившись в угол от испуга.
 
 
И развалился в море плот.
И жизнь дотла сгорела в древе.
И не созрел под солнцем плод
В моём голодном плоском чреве.
 
 
С ответом я не тороплю,
Зачем вершат судьбу пигмеи.
Я просто до смерти люблю
Твой римский профиль на камее.
 

Песенка Красной Шапочки

 
Я любила Вас недолго:
Три недели и два дня.
Что-то есть у Вас от Волка,
Что-то есть и от меня.
 
 
Это сходство, между прочим,
Сразу бросилось в глаза.
Я проснулась среди ночи:
Что-то против, что-то за.
 
 
У меня берет с помпоном –
Вы поэт, но без ружья,
И по сказочным законам
Не годитесь мне в мужья.
 
 
Но охотника я тоже
Никогда не полюблю.
У меня мороз по коже
От его любви к рублю.
 
 
Плачет бабушка в кровати
В белоснежном неглиже:
– Где ж такого, внучка, взяти,
Чтоб тебе был по душе?!
 

А как же иначе?!

 
Красавица Осень совета не спросит,
Разлюбит кого – обязательно бросит.
И будут дождинки блестеть на ресницах
И таять улыбки на пасмурных лицах.
 
 
Заглянет Зима и надолго останется.
И снежною дымкою небо затянется.
И будет царить снеговая порука
И снежная баба отряхивать внука.
 
 
Ворвётся Весна черноглазой цыганкой,
С кострами и песнями, пляской и пьянкой.
И будет кружиться у всех голова
И шёлковой шалью стелиться трава.
 
 
В соломенном кресле раскинется Лето,
Рукой заслонившись от яркого света.
И будет жужжать над вареньем оса
И падать слезой на ладошку роса.
 
 
Потом снова Осень, и снова Зима.
И те же деревья, и те же дома.
И бабушкин зонтик от солнца на даче,
И в детство тропинка… А как же иначе?!
 

По секрету

 
Где я только не бродила.
Путь был близок и далёк.
Что пройдёт, то будет мило –
Гений истину изрёк.
 
 
А фортуна, как царица,
Входит в ложу без билета.
То воркует, словно птица,
То сияет, как монета.
 
 
Одному в глаза посве́тит,
А другому – посвети́т.
Как забавно жить на свете!
То накажет, то простит!
 
 
Пушкин – гений, кто бы спорил.
Не пройдёт – махну рукой.
Хоть бы кто-нибудь ускорил
Счастье, волю и покой!
 
 
Пусть плохое канет в Лету,
Пусть не меркнет Млечный Путь.
Всё проходит… По секрету
Пушкин скажет, как вернуть.
 

Спам

 
– И не пиши мне «всякий спам»
Не жди – я не отвечу.
И не приду ни тут, ни там,
Нигде – на нашу встречу.
 
 
«Подумаешь!» – сказала я,
Жар-птицею взлетая,
Любви и грусти не тая,
Одновременно тая
От голоса знакомых нот,
Что был нежнее плюша.
 
 
Как будто ранили в живот,
Свинец залили в уши.
Как будто ценности любви
Продали за копейку.
А сердце шепчет мне: «Живи,
Ищи к мечте лазейку
На зависть укоризне,
Надежды по стопам.
 
 
В твоей невзрачной жизни
Я самый яркий спам!»
 

«Поздним вечером в Париже…»

 
Поздним вечером в Париже
Пью горячий шоколад:
– Не стесняйтесь, сядьте ближе,
Дорогой маркиз де Сад.
Не нужна для страсти виза.
И столетья – не барьер.
Я – прекрасная маркиза,
Вы – галантный кавалер.
Может быть, поедем в Ниццу?
А потом махнём в Сан-Ремо.
Там себе закажем пиццу
И десерт, где много «крэма».
Прежде чем в Париж вернуться,
Погуляем в Regent’s парке.
Небеса нам улыбнутся –
Лондон щедрый на подарки.
Но, как водится в романе,
Понесём разлуки крест.
Даже в лондонском тумане
Нет для нас свободных мест,
В белокаменной столице
И в любой другой стране.
Доберётесь до границы –
Пару строк черкните мне.
 

Надписи на старых фото

 
И тени прошлого движеньем осторожным
На миг откроют дверь. И я увижу свет.
«А сердце счастием всё бредит невозможным
И хочет то вернуть, чему возврата нет».
 
 
И тени прошлого молчат в укор живущим,
Скрывая истину, где правда, а где ложь.
«Зачем загадывать, мой друг, о дне грядущем,
Когда день нынешний так светел и хорош?!»
 

«Фарфоровый маркиз разбился на осколки…»

 
Фарфоровый маркиз разбился на осколки.
Признаться, господа, здесь нет моей вины.
Его слова ко мне порою были колки,
Он надо мной шутил в присутствии жены.
 
 
Не проронив слезы́, прекрасная маркиза
В таинственную думу с тех пор погружена.
А я бы не смогла сносить его капризы,
Но, к счастью, господа, не я его жена.
 
 
«Маркиз-то Ваш тю-тю!» – ни капли не жалея
Прекрасную маркизу, я вслух произношу.
Я на него, увы, не стану тратить клея,
Поскольку запах клея совсем не выношу.
 
 
Ну что скажу я Вам, маркиза, в утешенье?
Я познакомлю Вас с милейшим толстяком.
Немного подвело его происхожденье.
Он молод и хорош, но ходит босиком.
 
 
Угодно ли в буфет? Ключом закрою дверцы,
Оставлю толстяка и Вас наедине.
Сама пойду искать украденное сердце,
Что завещал тайком маркиз любимый мне.
 

Пусть будет как прежде

Н.Е.

 
Ну что Вам сказать, милый друг, в заключенье?!
Что нас вдохновил Мопассан на игру,
Что месяц почти я сижу в заточеньи
И сырники жарю себе поутру.
А после под музыку кофе вкушаю,
Последний глоток под финальный аккорд.
Гармонии мира я не нарушаю –
Я падаю тенью в её натюрморт.
А может, не тенью, а солнечным светом,
Морскою ракушкой – на бархат песка.
Пусть будет как прежде и нынешним летом
Пусть будет любовь, и печаль, и тоска.
Пусть нежно дымится в руке сигарета
И Ваша улыбка маячит вдали.
Пусть плавятся стрелки грядущего лета
На мягких часах Сальвадора Дали.
Ги де Мопассана поставлю на полку,
Сходить от любви бесполезно с ума.
В том нет, милый друг, ни малейшего толку,
Когда себе кофе готовишь сама.
 

Мы с тобою квиты

 
Какой художник или же целитель
Способен «тонкий мир» восстановить,
Души моей натянутые нити
Связать в одну струящуюся нить?
 
 
Чтобы ручьём весенним зажурчала
Иль речкой затаилась подо льдом.
А если не получится сначала –
Пусть будет не сначала, а потом.
 
 
Прощай, мой милый. Мы с тобою квиты.
Довольно плакать по ночам в подушки.
В одном музее – прерафаэлиты,
В другом – поэт Василий Львович Пушкин
 
 
Замучила культурная изжога –
На этот случай есть земля и небо.
О, Господи! Мне нужно так немного:
Наутро – зрелищ, а под вечер – хлеба!
 

«Сердце сжалось от боли…»

«Мне до вашего стука —

Два глотка морской соли».

Тарас Хохлов

 
Сердце сжалось от боли.
Птица крылья сложила.
Два глотка морской соли.
Я жила – не тужила
И смеялась: «Доколе
Я так буду резвиться?!»
Два глотка морской соли.
И застрелена птица.
Жизнь – коварная штука,
Раздаёт смертным роли.
Мне до Вашего стука –
Два глотка морской соли.
На руках твоих вены,
Как бунтарские реки.
Дарит жизнь перемены.
Разлучает навеки
Та, что ходит с косою,
Ей неведома мука.
Я явлюсь к ней босою.
Я явлюсь к ней без стука.
И воскликну, как в поле,
Заору во всё горло:
«Два глотка морской соли!
Это низко и подло
За спиною таиться.
Ну, какая ты сука!»
В море падает птица.
Мне до Вашего стука –
Два глотка морской соли.
Два глотка,
Но не боле…
 

Ещё не время

 
А кто не грешен в этом грешном мире?!
Архимандрит мечтал, чтоб порося
Столетья два назад на постном пире
Вдруг превратилось чудом в карася.
 
 
Себя в грехах несметных обвиняю,
Но проповеди всех святых подряд
Сегодня без сомнений променяю
На твой влюблённый и весёлый взгляд.
 
 
Из благодарности, а вовсе не из страха,
Я поднесу к Матронушке свечу.
И скажет мне восставшая из праха:
– И я влюбиться, кажется, хочу.
 
 
Кому – зачтётся, а кому – простится,
Но веет Божьей милостью на всех.
Ещё не время нам с тобой проститься,
Ещё не решено на небесех.
 

«Живу я в белокаменной столице…»

 
Живу я в белокаменной столице,
Пишу стихи в Серебряном бору,
Но вырывается из рук, подобно птице,
Мой зонтик одинокий на ветру.
Все чувства я в стихах запечатлела:
Любовь, печаль, смятение, разлуку…
И нету ни малейшего мне дела,
Какую ты испытываешь муку.
Ты одинок – душою не криви! –
Как заключённый, ждёшь со мной свиданья.
Я соглашаюсь, но не из любви,
А так, из милости, из чувства состраданья.
Свою печаль я прогоняю прочь,
Как гонит тучи беспокойный ветер,
Чтоб наступила царственная ночь
И краски заиграли на рассвете.
 
 
Что жизнь прекрасна, снова говорю,
Что безразлично мне твоё участье,
Что я и так тебя благодарю
За свет звезды пленительного счастья.