Кудрявая девчонка быстро вела Айну сквозь паутину незнакомых переулков, и постепенно вокруг становилось все меньше каменных домов – они незаметно сменились обычными фахверковыми. Быть может, Лоскутный двор и не был пристанищем для отбросов, но жили там явно не самые богатые в городе люди.

По пути Брина весело помахивала корзиной, которую подобрала в переулке. Она сказала, что Айне эта штука больше не пригодится, а вот старая Суна точно порадуется такому подарку. Айна не стала спорить, хотя на самом деле ей хотелось бы вернуть корзину братьям. С другой стороны… Может, и правда это уже не имеет значения? Руну и Юну можно сказать, что ее ограбили подчистую. В конце концов, корзина – не такая уж большая плата за возможность познакомиться с людьми, которые умеют показывать фокусы и разговаривать с духами.

Наконец они остановились. Брина подошла к высоким деревянным воротам меж двумя старыми двухэтажными домами, что смотрели на улицу узкими маленькими окнами. Здесь, в этой части города, уже почти не встречалось мощенных булыжником улиц и каменных зданий, зато бегало много детей и собак, разгуливали куры, сидели под стенами старухи с палками и слишком уж зоркими глазами. Айне не нравилось, как они провожали ее взглядами: молча, цокая запавшими ртами, подавая друг другу какие-то только им понятные знаки.

Так что она была рада окончанию пути.

Брина взялась за тяжелое металлическое кольцо и потянула на себя створку ворот. Те открылись легко и без скрипа, словно ждали.

– Давай же, не стой! – новая знакомая подтолкнула Айну в спину, и сама быстро вошла следом.

За воротами раскинулся довольно большой и действительно очень пестрый, как лоскутное одеяло, двор. Небо над головой расчертили веревки, увешанные разноцветным бельем. Двери и окна были раскрашены уже потускневшими, но все еще яркими красками. Но главное – посреди двора стояли три настоящих больших фургона, в каких обычно путешествуют бродячие артисты!

Айна почувствовала, как сильно забилось ее сердце. Она разом позабыла про боль в отбитой ноге и под ребрами – такая сильная радость накрыла ее с головой.

– Это ваши?! – выдохнула она.

Брина качнула головой.

– Нет, конечно. Мы просто даем приют артистам.

Айна кивнула. Она уже почти не слышала, что еще там говорила Брина про свою семью, которая с давних пор привечает балаганных людей. Зато во все глаза смотрела на один из крепких деревянных фургонов, в дверях которого стоял высокий ладный парень с флейтой в руках. Он не играл, просто крутил флейту, как обычные мальчишки крутят палку. Парень выглядел задумчивым и отрешенным. Но вот взгляд его скользнул по двум девочкам у ворот, и он остановил вращение своей флейты, смерил Айну долгим пристальным взглядом, совсем как те старухи с улиц. И, тоже ничего не сказав, канул вглубь фургона.

– Это Ран, – небрежно бросила Брина, перехватив взгляд Айны. – Он из одиночек. Довольно странный, но… кто тут без странностей? – Она усмехнулась, похлопав Айну по плечу.

– Одиночек?

– Ну да. Так называют тех, у кого всего один фургон на всю труппу.

– Но тут их три…

– Другие два принадлежат Пиру Попрыгунчику. Вот с ним лучше не связывайся. Он непростой тип. – Брина прикрыла за собой ворота и крепко взяла Айну за руку. – Ладно, хватит глазеть. Пойдем лучше познакомлю тебя с Папашей. Он тут главный. Ему решать, сгодишься ты на что или нет.

По шатким ступенькам внешней лестницы они поднялись на второй этаж крайнего дома слева – того, что выходил узкими окнами в переулок. Брина решительно толкнула старую, покрытую глубокими трещинами дверь.

– Па? – крикнула она в полутемную комнату. – Ты тут?

Айна после яркого солнечного света едва могла что-то разглядеть внутри, но вот в глубине комнаты раздались шаги, и к двери вышел крупный, крепко пахнущий чесноком человек. Айна сразу заметила на его голове такие же густые черные кудри, как у Брины. А еще – длинный нож у пояса и грозное бородатое лицо.

– Кого это ты опять притащила? – недобро спросил он и широко зевнул. – Очередного вшивого побирушку? Нечего ему тут делать, проваливайте оба!

– Ну па… Помнишь, ты обещал мне… – Брина качнулась к мужику, привстала на цыпочки и что-то горячо зашептала ему на ухо. Айна стояла не дыша, пока хозяин комнаты хмурился, разглядывая ее, точно товар на рынке.

– Ладно, – в конце концов обронил он. – Я понял. Ну тогда и веди ее сразу туда. И не смей больше будить меня, маленькая заноза!

Брина кивнула, схватила Айну за рукав и быстро стащила обратно по лестнице во двор.

– Идем! – весело сказала она. – Теперь нам надо к тетке Руте. У нее есть комната, специально для… для тех, кому некуда пойти! Там темновато, зато тихо, можешь занять ее и спать там.

Айна немного ошалела от того, как быстро все происходило. Она не была уверена, что хочет остаться здесь на ночь вот так сразу. Даже если ее и возьмут к себе учить разным трюкам и фокусам, надо сначала предупредить братьев. Но объяснить это Брине сейчас оказалось решительно невозможно: кудрявая девчонка уже тащила Айну через весь двор к дому напротив, с выцветшей красной дверью и широкой лавкой под окном.

– Тетушка! – голос у Брины был ужас до чего громкий. – Эй, тетушка, смотри, кого я к тебе привела!

На эти вопли из дома вышла дородная женщина средних лет. Одета она была в пестрые юбки, которые выглядывали одна из-под другой, и длинный темно-зеленый жилет. Женщина посмотрела на Айну цепким взглядом и поманила к себе пальцем.

– А ну-ка, покажись, детка, – хрипловато позвала она и взяла гостью за плечо длинными узловатыми пальцами.

От тетки Руты тоже пахло чесноком, а еще горелыми травами, вином и чем-то сладким. Черные глаза ее, казалось, сейчас прожгут дыру в одежде. Хозяйка двора поцокала языком и велела показать ладони, зубы и уши. Айна не очень понимала, для чего все это нужно, но задавать вопросы не решилась. Ее сердце вновь стучало часто-часто, а во рту совсем пересохло. Она догадывалась, что в этот момент решается ее судьба.

– Годится, – коротко сказала тетка и заглянула Айне в глаза: – Ты кем хочешь стать, детка? Музыкантом? Или, может быть, жонглером? Я знаю, Брина, добрая душа, тебе наверняка наобещала с три короба, но у нас тут на самом деле простая жизнь. Мы сами – люди городские, оседлые. Зато к нам частенько захаживают разные артисты. Кому-нибудь да отдадим тебя в обучение. – Она похлопала Айну по плечу. – А пока иди на кухню. Время к обеду, скоро будем садиться за стол.

Кухня была в том же доме, но за соседней дверью. Там Брина усадила Айну на старую потертую лавку и вручила мешочек с сухарями. Сама она тоже вытащила подсохшую краюшку из-за пазухи и села рядом. Так, плечом к плечу, они смотрели, как дородная женщина месит на широком столе тесто, присыпает его щедро мукой и постукивает скалкой.

А потом Айна поняла, что ужасно устала от этого полного событий утра, прислонилась головой к стене и прикрыла глаза, чтобы немного отдохнуть.

3

Она очнулась от странной непривычной боли в голове и от холода. Во рту стоял незнакомый горьковатый вкус, живот тоже неприятно ныл. Айна попыталась разлепить глаза, но, даже когда она растопырила их во всю ширь, мир вокруг остался пронзительно черным. От страха Айна тихо вскрикнула и попыталась сесть, но тут же поняла, что не может двинуть ни рукой, ни ногой. Тут уж ей стало совсем жутко, аж дыхание пресеклось и горячий шум затопил уши. На краткий миг Айна подумала, будто умерла, но потом вспомнила – мертвые не чувствуют боли и тошноты.

«Что со мной? – в ужасе пыталась понять она. – Куда я попала? Матушка Небесная, защити меня!»

Айна сама не заметила, как начала всхлипывать и тихо скулить. И звуков своего голоса испугалась еще больше: в этой темноте он звучал глухо, как под землей. Айна до крови прикусила губу, зажмурилась, сжалась в комок, хотя и так лежала, скрючившись. Мысли проносились в ее голове быстро, точно летучие мыши, и были они обжигающе страшными, одна другой хуже. За несколько мгновений Айна успела еще раз подумать о смерти, потом ей примерещилось, будто ее похоронили заживо, но затем она вспомнила, как спускалась в замке в подпол, и только тогда к ней пришла горькая и столь же страшная догадка.

Темница под землей.

– Эй! – крикнула Айна. – Помогите! Эй, кто-нибудь!

Но ответом ей была все та же глухая тишина, в которой вязли и терялись любые звуки.

Айна отчаянно завозилась, пытаясь освободить руки и ноги, но быстро догадалась, что ее крепко и надежно держат веревки. От резких движений путы ничуть не ослабли, только больнее впились в запястья и щиколотки.

«Как свинью на убой, – с обморочным ужасом подумала она. – А дальше? Что дальше?!»

Новая волна страха была такой сильной, что Айна взвыла и забилась, точно раненный зверь в силках. Она кричала до хрипоты, звала и умоляла, пока рыдания не перешли в тихие всхлипы, а потом и вовсе не стихли. Айна лежала на холодном земляном полу, ощущая щекой крупицы песка и мелкие камешки, слыша только стук своего сердца, и пыталась сделать хоть один полный вдох.

Получалось плохо.

Она не знала, сколько прошло времени прежде, чем где-то далеко, будто в другом мире, послышались звуки шагов. К тому моменту Айна уже успела погрузиться в такое отчаяние, что даже необходимость справить нужду под себя не показалась ей чем-то ужасным. Мокрые штаны меркли на фоне всего остального.

Между тем шаги приближались, и доносились они сверху.

Значит, действительно подпол.

За звуками шагов появился громкий скрежет, а потом глаза Айны вспомнили, что значит видеть. Абсолютный мрак темницы скорчился по углам, когда над земляной ямой распахнулся широкий прямоугольник яркого света. Спустя пару мгновений в подпол спустилась лестница, а следом за ней – человек. Он неспешно подошел к Айне, тронул ее носком сапога, а потом одним движением взвалил себе на плечо и быстро выбрался наверх.

Айна зажмурилась и не проронила ни звука. Ей хотелось казаться мертвой.

За пределами подпола было тепло, а миру словно вернули все звуки и запахи. Айна услышала голоса, чей-то смех, шорохи, бряцанье посуды и шум выливаемой воды. В доме пахло травами и чем-то еще… сладковатым, вызывающим новые приступы тошноты. Айна пыталась вспомнить, где уже был этот аромат, но в памяти ее все мешалось и путалось. Голова кружилась, а в пересохшем горле снова стоял ком, и, когда кто-то поднес к ее губам чашку с водой, Айна, не раскрывая глаз, припала к ней и осушила до дна.

Что было после этого, она не запомнила – мир вокруг снова затопила тьма.

«Пить… – подумала Айна. – Как же пить хочется…»

Ощущая странную тряску и покачивание, она разлепила глаза и увидела над собой темные деревянные доски. Вокруг было сумрачно, но не черно. И не холодно.

Айна осторожно села, с радостью отметив, что руки ее снова свободны. Комната, где она пришла в себя, мало походила на обычное жилище – очень тесная, с низким потолком и одним единственным крошечным оконцем. Эта деревянная клетушка изрядно моталась из стороны в сторону, а сама Айна сидела на жестком тюфяке, набитом соломой и занимавшем половину пространства. В ногах у нее нашлись глиняная бутыль и небольшой кусок хлеба. Возле двери стояло ведро с крышкой, от которого шел характерный запах нечистот.

«Повозка», – догадалась Айна.

И она была здесь не одна.

Чуть поодаль на голом полу сидел, обхватив голову руками, еще один ребенок. Он казался значительно младше Айны, а его длинные светлые волосы словно сияли даже в полумраке. Мальчик это или девочка – было не разобрать.

Увидев, что Айна зашевелилась, маленький пленник поднял голову и посмотрел на нее большими мокрыми глазами. А потом снова ткнулся лицом в колени и затрясся от беззвучных рыданий. Именно в этот момент Айна поняла, что сама она плакать больше не будет: чужое горе словно отрезвило ее и разом сделало старше.

– Эй, – тихо окликнула она, – ты кто? Как тебя зовут?

– Ли… Лиан.

Значит, все-таки мальчик. И, судя по голосу, еще младше, чем показался сначала.

– А меня Айна. Иди сюда, Лиан, – позвала она и похлопала рукой по тюфяку. – Садись рядом. Расскажешь о себе?

Мальчик кивнул и медленно, на четвереньках, переполз на тюфяк. Когда он сел на расстоянии локтя от Айны, она рассмотрела его получше.

Лиан был красив. Очень. Даже сейчас, заплаканный и лохматый, с опухшими от слез глазами, он был красив настолько, что Айна невольно вспомнила образы небесных посланников из городского храма.

В промежутках между прерывистыми всхлипами она услышала, что ее товарищу по несчастью недавно сравнялось девять годов, что прежде он жил в другом городе, а в Кеерн приехал недавно с матерью, отцом-плотником и двумя старшими сестрами. А еще, что матушка не велела ему ходить за чужими людьми, но он ослушался, потому что очень хотел увидеть настоящего детеныша дракона.

Рассказ этот, звучавший столь глупо, не вызывал ни смеха, ни осуждения. Велик ли спрос с малого ребенка, если она сама повела себя точно так же и купилась на обман? Со вздохом Айна вытянула руку и погладила мальчишку по светлой макушке, надеясь, что тот не рассердится, не отпрянет от нее.

Он и не подумал.

Вместо этого вдруг придвинулся ближе и уткнулся ей в плечо. Вздрогнул несколько раз со стоном, как вздрагивают все дети после долгого плача, и вскоре притих.

– Что же нам делать?.. – пробормотала Айна, в который раз проводя рукой по мягким солнечным прядям, отросшим до самых плеч. – Как думаешь, Ли, Кеерн далеко остался?

Лиан поднял голову и молча кивнул.

– Мы всю ночь ехали, – сказал он, вздохнув. – Да еще половину дня. Ты долго спала… Айна.

Да уж. Слишком долго.

– Отвернись, – велела она, направляясь к отхожему ведру. Второй раз обмочить штаны ей не хотелось.

Когда дело было сделано, Айна вернулась на тюфяк и взяла бутыль. Выдернув пробку, понюхала содержимое.

– Надеюсь, хоть это не отрава, – промолвила грустно и сделала небольшой глоток.

Вода. Обычная, не очень свежая, но вполне годная. Утолить жажду было столь же приятно, как и избавиться от лишней жидкости.

– Ты ел? – спросила Айна, поднимая с тюфяка кусок хлеба и отряхивая его от сора.

– Да…

По тому, какой взгляд бросил Лиан на сухую краюшку, Айна поняла две вещи: во-первых, мальчишка все еще был голоден, а во-вторых, он почему-то не поспешил съесть этот кусок, пока его спутница валялась без чувств. Айна разломила хлеб на две части и одну из них протянула Лиану. Отказаться от угощения тот не смог и с благодарным вздохом принял его.

Утолив голод, Айна подошла к маленькому оконцу в надежде увидеть, где проезжает их повозка, но через эту узкую щель было видно только сплошную стену из деревьев.

На закате повозка остановилась.

Задремавший было Лиан испуганно дернулся, когда дверь заскрежетала и отворилась.

– Еда, – коротко сказал человек, чьего лица Айна не смогла разглядеть в сумерках. Он бросил на тюфяк сверток и еще одну бутыль, забрал вонючее ведро и быстро захлопнул дверь.

Айна не успела даже рта раскрыть, как они снова сидели взаперти.

Снаружи доносились звуки голосов, фыркали кони, бряцали оглобли. Было ясно, что возница меняет лошадей. Через несколько минут молчаливый человек вернул опорожненное ведро на место, и вскоре после этого повозка снова тронулась.

«Как тут все отлажено, – подумала Айна с грустью. – Видать, не впервой…»

Подобрав сверток, она развернула его. В тряпице лежали два вареных яйца и хлеб. Хоть что-то хорошее – в животе уже давно урчало от голода.

Айна очистила яйца и снова разделила хлеб на две равные части. Лиан тут же вцепился зубами в свой кусок. Он съел все без остатка и на ощупь подобрал крошки с рубахи. В повозке было уже совсем темно, и Айна едва различала его силуэт. Сама она хотела поначалу приберечь часть еды, но потом передумала и тоже отправила в рот все, что было.

Когда свет за окном окончательно померк, Лиан свернулся клубком у нее под боком и притих. Айна сидела, подпирая спиной стенку повозки, и задумчиво перебирала его спутанные вихры. Не обращая внимания на укусы блох, она задумчиво смотрела в темноту. Ей было странно, что кто-то может искать у нее защиты и утешения. Странно и удивительно тепло от этого.

– Ли, – позвала она, – а ты ладил со своими сестрами?

– Ну… почти. – Лиан завозился, ища удобную позу. – По-разному бывало.

Голос его звучал совсем сонно, и Айна не стала ничего больше спрашивать. Она легла на тюфяк рядом, не решившись обнять этого любителя драконов, но уткнувшись носом в его растрепанные вихры. Они пахли чем-то домашним и приятным, чем-то из другой жизни.

Айне казалось, что они знают друг друга давно-давно.