Пролог много, много лет назад…

В далекой Сибири шел суровый и беспокойный 17 год. Купец первой гильдии Матвей Куприянов сидел в своем кабинете за столом, подперев голову, перед чаркой водки и думал тяжелую думу. Когда то лихой и бесшабашный Матвей был разбойником, брал с ватагой золотые обозы, не брезговал и купеческие караваны пощипать, но став старше, накопив денег, быстро остепенился. Разгульную жизнь прекратил, выправил себе бумаги, переехал жить подальше, где о нем не слышали, в далекий сибирский городок, устроился к богатому купцу приказчиком, в сорок женился на купеческой дочке с хорошим приданным, а после смерти ее отца, стал владельцем его бизнеса. Быстро развернулся в Сибири, был поставщиком снеди и водки в артели золотодобытчиков, да и сам потихоньку мыл золотишко и сбывал в Китай.

Деньгами не тряс, богатство свое не выпячивал, разумно вкладывал деньги. И все бы было хорошо, но уж слишком время стало беспокойное, да и дело оставить некому. Жена Матвея Клавка хоть и молода была, да дети у них только спустя 4 года родились, и сейчас были еще подростки, сынку Николе всего-то шестнадцатый год пошел, а дочери Дарье и того меньше. Да и жена не слишком-то умная, молода, не доверишь. А самому Матвею уж за шестьдесят перевалило, не молод уж, того и гляди не сегодня, так завтра смерть призовет, а оставить капиталы, пустит их по ветру глуповатая жена, и деткам ничего не достанется. Вот и сидит Матвей, тяжелую думу думает. Кому доверить, кто сбережет капитал и детей без гроша не оставит.

– Прохор, иди сюда,– кричит Матвей приказчика.

– Чего изволите, Матвей Степанович,– приказчик появляется так внезапно на пороге комнаты, как будто выскочил как черт из табакерки.

– Прокофий, дела у меня к тебе есть,– тихо говорит Матвей.– Двери то прикрой, лишние уши не нужны.

Молодой приказчик быстро прикрыл двери, сделал шаг к хозяину и подобострастно улыбнулся.

– Ты вот что, завтра начни картины упаковывать, из рам извлеки, сверни аккуратно и в тубусы убери, сверху крышку каждого тубуса сургучом залей, чтоб влага внутрь не попала, бумаги ценные, золото и прочие ценности в железный ларь положи, да тоже сургучом опечатай.

– Будет сделано, Матвей Степанович.

– Да, языком не болтай, о том, что я ценности упаковываю знать некому не должно.

– Будет сделано, Матвей Степанович, молчание золото.

– Я выберу книги ценные и иконы, ты ларь сыщи поболе, чтоб упаковать можно было, да смотри у меня, если что пропадет из ценностей, три шкуры с тебя спущу.

– Не извольте беспокоиться, Матвей Степанович, все будет сделано в лучшем виде.

– Иди, работай.

И высокий, плечистый приказчик исчез в проеме дверей.

Не то чтобы Матвей не доверял Прокофию, тот уже давно служил верой и правдой, просто знал, что деньги людей портят, отдай в руки приказчика ценности, это искушение для молодого человека, тут любой может пойти на преступление из-за такой суммы. Но не было у Матвея другого пути, спрятать ценности можно было только с помощником, одному не справиться.

Матвей составил загодя опись всего ценного, что было у него, а еще описал, как найти вход в подземное хранилище, бумажные листки спрятал в корешок семейной библии и отдал Клавдии, с указанием библию беречь пуще глаза.

На следующей неделе наметил Матвей увезти подводой ценный груз на дольнюю заимку, да спрятать в глубоких подвалах до поры до времени. Выехали рано, еще затемно, взял с собой только возницу, глуповатого недалекого парня, сами с приказчиком верхом на гнедых жеребцах, выносливых, хорошо откормленных, с собой прихватили оружие и патроны. Ехали медленно, подвода еле тащилась, поклажа тяжела. По дороге часто останавливались, давая передышку коням. Дорога до заимки заняла весь день. Когда прибыли, наступила ночь, подводу разгружать пришлось в темноте, в подземное хранилище стаскивали сундуки и ящики вдвоем с приказчиком, возница не должен был видеть тайные ходы.

Так устали, что проспали почти до обеда. Матвей хоть и хотел побыстрее вернуться к семье, но понимал, что выехав в ночь, по темноте у них больше шансов нарваться на банду разбойников, в лихие времена тех стало так много, что караваны с провиантом нанимали охрану.

Так что пришлось и во вторую ночь заночевать на заимке. Утром второго дня они двинулись в обратный путь. Подвода бежала уже легче, вечерело, на горизонте уже показались очертания городка, вот только что-то напрягло Матвея. Над городом стоял дым, и тянуло запахом гари. Пришпорив коня, не обращая внимания на отставшую подводу, они вдвоем с приказчиком поскакали в сторону города.

То, что предстало перед их глазами, не на шутку напугало их. Везде царил хаос, крики женщин, бьющихся над трупами своих мужей и детей, куча барахла выкинутого из жилищ, много погибших, и горящие дома. Пытаясь выяснить что произошло, они остановились у одного из домов, где на завалинке сидел старый дед, но дед мало что прояснил, он был в тяжелом стрессе, у него погибла вся семья.

Наконец добравшись до своего дома, они увидели ужасную картину, от дома остались только крыльцо и остов на высоком каменном фундаменте. Возле крыльца билась в истерике старая горничная Прасковья…

– Где моя семья, где Клавка,– тряс ее Матвей.

Но та только мотала головой и рыдала.

Только на второй день Матвей узнал, что на городок налетела орудующая в этих краях банда. Вроде как командовал ей бывший офицер, налетчики действовали стремительно, грабили богатые дома, если ценности не выдавали, то поджигали дом и убивали хозяина. Время было бурное, небольшая часть, что раньше охраняла дороги, разбежалась, городок защищать было некому, а место глухое. За два часа успев набрать ценностей несколько подвод, прихватив его жену Клавдию с его детьми, банда скрылась в неизвестном направлении.

Матвей бросился на поиски жены и детей, только не повезло ему. Его убили на второй день поисков. Кто- то выстрелил из кустов из винтовки прямо в сердце.

Так закончил свой лихой путь богатый купец Матвей Куприянов.

А его богатства стали ждать своего часа.

Глава 1 Наши дни.

Я бегу, бегу со всех сил, ветки хлещут по лицу и цепляются за одежду, босые ноги все в крови от колючей травы, но я бегу, это единственное, что сейчас возможно, если я остановлюсь – меня найдут и убьют. Остается бежать, бежать как можно быстрее, ведь я не знаю, когда мои похитители меня хватятся.

Ветка ударила меня по лицу, я споткнулась и упала, больно, больно ноге, я наткнулась коленом на острую ветку, торчавшую из земли, очень больно, но надо бежать. Прихрамывая, подвывая от боли снова бегу.

В какой-то момент вдруг поняла, что бегаю по кругу, вот елочка, вот небольшой овражек, я их уже пробегала, а вот то место, где я упала и поранила ногу.

Ужас от осознания ситуации, я заблудилась, а еще хуже – никуда не убежала, я просто кружусь на одном месте. И мои похитители легко смогут меня найти. От страха и ужаса холодный пот потек по моей спине, меня зазнобило, руки и ноги затряслись. Мне понадобилось несколько минут, чтобы взять себя в руки. Я долго себя уговаривала, что все хорошо, ведь я смогла выбраться из сарая, значит, смогу и убежать, найти людей и позвонить в полицию. Полиция….

Полиция, звонить туда страшно, ведь я не знаю, сколько статей мне «нарисовали», может уже приписали не только кражу, но и что-нибудь еще. Он может все, он страшный человек. Если ему надо будет, он закопает меня живьем, а может посадить на много- много лет в тюрьму, меня некому даже защитить. Кроме бабушки я не кому не нужна. Но старенькая бабушка не сможет заступиться за меня, у нее просто не хватит сил.

Мысли о бабушке привели меня в чувства, ведь ей тоже никто не сможет помочь, и она останется без меня в руках злых, бессердечных людей. Теперь я поняла, что мое спасение в моих руках и только в моих, и в моих силах помочь себе и бабушке.

Это просветлило мои мысли. И я вспомнила правила ориентирования на местности, недаром же я в детстве прочла столько книг. Только вопрос куда идти, в какую сторону, где дороги, люди. А если по моим следам пустят собак….Ладно я смогу сориентироваться, найду дорогу, найду какой-нибудь населенный пункт, а что делать дальше….

Что делать дальше. Я в ловушке хитрого, расчетливого и жестокого человека, а еще он работает в полиции, он вычислит меня, если я выйду в город или населенный пункт, к его услугам будет вся наша доблестная полиция, мне никто не поверит. Я всего лишь девятнадцатилетняя девушка, без родителей, без денег, мне и адвоката не на что нанять, как быть?

Значит, мне надо не только выбраться, но и вступит в сражение с этими чудовищами.

Именно в этом мое спасение.

Глава 2 Полина. Шесть месяцев назад.

Моя приемная мама считает меня вечной неудачницей и неумехой. Даже профессию она выбрала за меня. Я любила рисовать, у меня хорошо получалась, и мечтала поступить в институт на факультет дизайна, но мама мне не дала, сказав, что у меня нет ума и таланта, чтоб закончит это высшее учебное заведение. Поэтому окончив школу, я поступила туда, куда мне велели. И хотя все учителя говорили маме, что ее девочка очень талантлива, мама сказала, что мне хватит и среднего образования, для замужней женщины и так сойдет, ведь главное в семейной жизни уметь готовить и рожать детей. К слову она сама не то не другое делать не умела, готовила паршиво и совсем несъедобно, родить ей тоже не удалось. Меня родила ее родная сестра, но так как сестра, со слов моей приемной матери, вела аморальный образ жизни, то ее лишили прав материнства, а меня удочерила моя нынешняя мама Ангелина Владимировна. А родная мама бросила меня и уехала, и от нее за мои девятнадцать лет не пришло ни одного письма. Где она и что с ней, никто не знает. Моя приемная мать очень боялась, что гены моей биологической матери проявятся и во мне, поэтому все силы бросила на мое правильное воспитание.

Меня с детства заставляли по 4-5 часов сидеть за уроками, затем еще часа два читать художественную литературу, в остальное время бабушка учила меня вышивать, вязать, шить и готовить. Мне некогда было гулять, да и не с кем, ведь подружек мне заводить было запрещено, они могли плохо на меня повлиять и научить дурному (что это такое это дурное, мама не уточняла). Так и выросла я закомплексованной и очень одинокой девочкой.

Когда я окончила школу, моя мачеха Ангелина сама выбрала мне профессию, сказав, что профессия фармацевта мне подойдет. Хотя ее доводы показались мне странными, главное, что фармацевт приучен к порядку, всегда в белом халате, на рабочем месте всегда чистота, работа в женском коллективе, значит, подцепить мужчину будет сложнее. Видимо и здесь боялись, что проявятся привычки моей биологической матери.

И вот, окончив колледж, я уже шесть месяцев работаю в аптеке фармацевтом. Не скажу, что работа мне нравится, но в принципе ничего плохого в ней нет. Я даже как то уже привыкла, у меня появились постоянные покупательницы – бабушки, которые зовут меня внученькой и наведываются в аптеку в мою смену. Коллектив у нас подобрался веселый и молодежный. Ольга Леопольдовна – хозяйка аптеки, дама сорока лет с хвостиком, да две девчонки фармацевта Катька и Влада, они старше меня всего на год, молодые и разбитные. Когда выпадает свободная минутка, мне всегда интересно послушать рассказы девчонок, как они погуляли в выходные, от них я узнала, какой красочный и веселый мир за пределами моего убогого мирка, ограниченного домом и работой. А еще девчонки много рассказывают о своих друзьях, парнях, отношениях, то, что мне пока узнать, не дано. Слушая их, я испытываю чувство зависти смешанное с печалью, и понимаю, что время идет, а другая более интересная жизнь проносится мимо, словно моя жизнь – это поезд скучный и серый, а жизнь там за окном играет красками, богата событиями, но проносится мимо меня, дразня и маня.

После работы все свободное время у меня занимает дом, я прибираюсь в нашей огромной четырехкомнатной квартире, готовлю на нашу маленькую семью, бабушка совсем стала старенькой, и не может теперь стоять у плиты как прежде. А еще хожу в магазин покупать по списку продукты, стираю, глажу белье, и ремонтирую нашу с бабушкой одежду, мама не разрешает покупать новые вещи, считая, что это пустая трата денег, хотя себе она покупает вещи каждый сезон.

Теперь, когда у меня есть профессия и работа, мачеха решила меня выдать замуж.

Зачем? Это для меня остается самой большой загадкой.

Я не хочу замуж!

Глава 3 «Жених»

Моя мачеха Ангелина искренне уверена, что на такую как я не один мужчина без слез не взглянет, и надо радоваться, что хоть кто-то согласился взять меня в жены!!!!!

А в жены меня решил взять не кто-нибудь, а любимый сынок маминой подруги – Витя. Мая мачеха раньше работала педагогом в школе лицее, преподавала литературу и русский язык, ее любимой подругой была Алла Семеновна Сидоркина преподавала в той же школе химию. Они были закадычными подружками еще со времен учебы в институте, у обеих не сложилась семейная жизнь. Алла Семеновна вышла замуж рано, ещё в институте после первого курса, сразу родила, но семейная жизнь не задалась, муж ее бросил и сбежал к любовнице, а моя мачеха так никогда и не выходила замуж, видимо сложно мужчинам с авторитарными женщинами. Ангелина растила и воспитывала меня, свою приемную дочь, а ее подруга – сына Виктора. Видимо когда то они между собой договорились, что поженят своих деток. А сейчас решили воплотить это решение в жизнь.

Уж кого, а Витька я знала с детства, когда он еще был прыщавым, худосочным подростком, сутулым, с некрасивыми кривыми зубами и длинными передними резцами, что делало его похожим на крысу, он был старше меня на 3 года.

Каждый праздник мы отмечали в одной и той же компании с Аллой Семеновной и ее сыном. В детстве я его терпеть не могла, мальчишка мог запросто исподтишка толкнуть меня, уколоть булавкой, дернуть за косичку, сделать много других гадостей. Но Витюшу, как звала его маменька, никогда не наказывали, ведь он очень хороший и воспитанный мальчик. Он читает наизусть стихи, всегда опрятен, учтив, целует подругам мамы ручки при встрече, подает маме пальто и туфли. А я всего лишь какое-то несуразное существо, которое воспроизвела на свет распутная мамаша, поэтому априори я всегда неправа, и наговариваю на бедного мальчика. А когда я давала сдачи подлому обидчику, то меня могли на весь вечер поставить в угол и оставить без сладкого. И тогда подленький мальчишка, пока никто не видит, брал со стола кусок сладкого пирога, приходил в комнату, где я стояла в углу, и с садистским наслаждением поедал его, заставляя меня давиться слюной.

Может маман и выбрала мне жениха, но, вспоминая наше детство, выходить за него замуж я не собиралась.

К тому времени Витек уже закончил экономический факультет института и работал младшим клерком в банке. На самом деле был на побегушках у менеджеров, распечатывал для них договора, раскладывал по папочкам, иногда его садили на телефон, отвечать на звонки, но чаще всего он стоял у банкоматов и как попугай спрашивал каждого встречного: Чем я могу вам помочь. Зарплату он получал мизерную, но его маменька всегда говорила, что его в банке все уважают и начальство продвигает его по службе.

В остальном ничего не поменялось, он, как был маленьким худосочным маменькиным сыночком, так и остался им, мальчиком с блеклыми, бесцветными глазами, прилизанными русыми волосами, разве что с лица сошла угревая сыпь, оставив после себя ямы, похожие на минное поле. Витек так и остался с подругами мамаши учтив, до тошноты слащав, и угодлив.

На все мои слова, что я не хочу замуж за Витька, мама Ангелина отвечает, что меня такую страшную никто замуж не возьмет, поэтому надо хвататься двумя руками за такую выгодную партию. Наши мамаши решили заранее все спланировали и решили, что после свадьбы мы будем жить у нас, так как у нас большая четырехкомнатная квартира, что досталась нам от деда профессора, а летом ездить на дачу к Сидоркиным. И я понимаю, что как прежде буду прислугой в собственном доме с довеском в виде противного Витьки, а летом еще и прислугой и садовым работником у семьи Сидоркиных. Каждый раз на почве замужества у нас с мамой скандал.

Я не понимала и не принимала решение Ангелины, не понимала, почему должна так торопиться со свадьбой, ведь мне всего девятнадцать лет, и мне странно было принять такое решение, выйти замуж за противного и ненавистного Витьку.

А мамаши уже распланировали нашу семейную жизнь. И все это меня совсем не радовало. Ох, не так я представляла свою жизнь. Мне хотелось приключений, ярких событий, путешествий, хотелось поступить в институт и стать тем, кем всегда мечтала – дизайнером. А не жить вечной «Золушкой», в услужении у злой мачехи. Имея в качестве довеска к мачехе еще и противного Витька.

Мир так велик и так прекрасен, и мечтала посмотреть его.

Поэтому я готовила план!

Свадьбу планировали сыграть летом, поэтому на составление и воплощение плана бегства в запасе у меня оставалось полгода.

Глава 4      «Жених» (продолжение)

Сегодня суббота, у меня выходной, но поваляться мне не дали, маменька в восемь часов утра влетела в спальню и устроила мне взбучку. Оказывается, к нам в гости придет Алла Семеновна с сыном, поэтому нужно приготовить достойный обед, еще прибраться в квартире, чтоб не было стыдно перед подругой, и не забыть погладить маменьке парадно выходное платье. А вечером они с Аллой Семеновной идут в театр, и надо остаток вечера развлекать Витьку, чтоб он не заскучал. Чувствую себя Золушкой, только нет у меня злых сестриц, а есть одна злая мачеха.

Чертыхаясь, я сползла с кровати и потащилась в ванную. Кое-как умывшись и причесавшись, иду за пылесосом и тряпкой. Битых два часа навожу марафет в нашей огромной квартире. Потом еще час натираю мастикой пол в гостиной. И бреду на кухню, на столе меня ждет меню обеда. И снова по кругу, чищу, режу, смешиваю, запекаю.

Чувствую себя Золушкой, только не хватает очага, из которого нужно выгребать золу, да чугунков, которые надо чистить. Полдня пробежало незаметно.

И в два часа слышу звонок в наши двери. Гости на пороге. Иду переодеваться. Сквозь тонкие двери своей спальни слышу басистый громкий голос Аллы Семеновны и слащавый – Витька. Витек как всегда сыплет комплементы, шуршит бумага, видимо, как всегда, приперся с очередным пошлым букетом из хризантем, купленных на распродаже, звуки лобызаний, как же не обслюнявить ручки любимой будущей теще.

Из прихожей доносится крик маменьки: Полина, к тебе пришел гость, выйди поздороваться.

А потом гостям: Дикарка она у меня, не культурная, никогда не умела встречать гостей, всему надо учить.

Я жду, когда гости разденутся и пройдут в зал, только после этого выныриваю из своей спальни.

В зале уже накрыт стол, расставлен фамильный фарфор и разложены серебряные приборы. Гости восседают за столом, дородную Аллу Семеновну мама посадила от себя по правую руку, рядом пристроился Витек, весь такой прилизанный, слащавый, крысиная мордочка выражает крайнюю степень подобострастия, от него за километр несет противным одеколоном.

Я вхожу, быстро здороваюсь и сажусь по другую сторону стола.

– Ну, что ты, Полина, как неродная, садись рядом уже с Виктором, как-никак скоро будете мужем и женой,– начинает маменька.

– Мне и тут хорошо,– упорствую я.

Положение спасает бабушка, которая плюхается на стул рядом с Витькой со словами: Ну, хоть между молодыми посижу, вдруг сама помолодею….

– Мама, могла бы к столу и не выходить, мы бы принесли обед к тебе в комнату!

– Зачем, Ангелинушка, я еще сама хожу, вот когда слягу, тогда и ухаживать за мной будете.

Лицо Ангелины скривилось, но при гостях послать мать она не решилась, держала лицо.