Введение

Роман «Секлетея_Схватка» является продолжением романа «Секлетея». Роман охватывает временной период с октября 2000 по январь 2005 года.

Вышний Волочек, Санкт-Петербург, октябрь 2000 года

Секлетея Красицкая – генеральный директор компании «Витафарма» – рано утром выехала из Москвы в Санкт-Петербург. Ее огромный мерседес мчался по сухому шоссе, а сосредоточенный на дороге водитель и охранник Юхур молчал.

Несмотря на полную неприятностей прошедшую неделю, Секлетея, или, как её называли близкие, Лита, внешне выглядела спокойной и сдержанной. Она была на пороге своего сорокалетия, и для неё уже миновала та пора жизни, когда женщины поддаются необдуманным эмоциям. Долгие годы борьбы за место под солнцем приучили её к дисциплине, и сегодняшний день не стал исключением: Лита проснулась рано и стала методично собираться в дорогу.

Она надела элегантный дорожный костюм серого цвета и повязала шелковый дизайнерский платок вокруг шеи. Свои длинные прямые волосы редкого пепельного оттенка она уложила в тугой пучок для того, чтобы они не спутались в дороге. Лита редко пользовалась косметикой, да ей это было и не нужно: её ослепительно белая кожа была такой, какая бывает только у блондинок. Она не надела в дорогу колец, и её украшали в этот день только скромные золотые сережки, если не принимать во внимание золотую цепочку с крестом, которую Лита никогда не снимала и украшением не считала.

За окном простиралось Московское море¹, а осенний ветер гнал желтые и оранжевые листья по Ленинградскому шоссе. Стояли последние дни золотой осени: на фоне голубого неба чернели стаи перелетных птиц, улетающих зимовать в теплые края. Белого и кремового цвета лебеди кружили над гладью воды, собираясь в далекий путь. «Какие благородные и величественные создания, – подумала Лита и вспомнила о «лебединой верности». – Почему люди так редко создают моногамные семьи на всю жизнь?» И она стала размышлять, с кем бы хотела прожить до старости. «Ну, конечно, с Максимом! Как жаль, что он так рано ушел и покинул меня и нашего сына». Она вспомнила своего мужа таким, каким он был в первый день их знакомства во время Олимпиады-80: молодым, красивым и страстно желающим её любви. Судьба подарила им почти тринадцать лет счастья, и какого счастья!

«Я избрана Богом, я познала это всеобъемлющее супружеское счастье, такое, что мы оба не знали, где оканчивается один и начинается другой. Почему Максим покинул меня так рано? Зачем он оказался в Белом Доме во время трагических событий осени 1993 года?!» Лита вспомнила тяжелый день его похорон и своё безмерное отчаянье, и густая пелена слёз застлала ей глаза. «Прошло уже семь лет со дня его трагической смерти, а я ничего не забыла, как будто это всё было вчера». Лита почувствовала озноб и достала из дорожной сумки кружевную шаль, которую когда-то в юности сама связала крючком. Она сняла туфли, укутала ноги, и приятное тепло натуральной шерсти согрело её.

Лита с сожалением подумала о том, что ее бурный роман с «идеальным» красавчиком Игорем подходит к концу и что в их отношениях становится слишком много материального. Она вновь мысленно перенеслась в дни безмятежной советской юности, когда в Москве впервые проходила выставка Ильи Глазунова и где она встретила Игоря. Воспоминания о завораживающем взгляде его блистающих глаз сжали её сердце, и она призналась себе, что не может забыть его.

«Зачем он пытается использовать меня и мою безграничную любовь к нему?! Узнаю ли я доподлинно когда-нибудь о его роли во всей этой грязной возне с «Полимедом»? И хочу ли я все это узнать?» – размышляла Лита и, наконец, решила, что для нее самой будет лучше оставаться в неведении и не задавать лишних вопросов. Она с удовлетворением вспомнила вчерашний день в «Балчуге» и мысленно поблагодарила Бога за то, что он укрепил ее дух, направил на истинный путь и уберег от неразумного поступка. «Как хорошо все вчера получилось с этими цветами, и кто это придумал вручить мне кроваво-красные розы?» Молодая женщина вдруг подумала о Моисее Яковлевиче, которого вчера мельком увидела в толпе возле «Балчуга», и о его неподдельной отеческой теплоте по отношению к ней. С глубокой тоской Лита стала перебирать в памяти дорогие сердцу сюжеты: как Моисей Яковлевич и его жена Фира тепло принимают ее и покойного брата Виталия в своей уютной квартире. «А ведь я была черства и неблагодарна по отношению к этому человеку! И это было неправильно и не по-божески!» При этой мысли ее стало познабливать, и по её просьбе Юхур включил печку.

«Ведь Виталий мне говорил о том, что Моисей Яковлевич – акционер «Витафармы». Как я могла об этом забыть?! Сколько же у него может быть акций? Наверное, три или четыре процента, а это совсем не мало!» И тут Лита явственно поняла, что своими необдуманными действиями с «Полимедом» и участием во вчерашней тусовке доставила Моисею Яковлевичу много неприятных минут. Ей стало совестно перед стариком, и она решила немедленно переговорить с ним и извиниться. Предупредив Юхура о том, что в Вышнем Волочке планируется небольшая остановка, где можно спокойно переговорить по сотовому, она с ног до головы закуталась в пушистую шерстяную шаль и задремала.

Когда Юхур разбудил ее, перед ней предстали золотые купола величественного Богоявленского собора, стоящего посреди небольшого островка на реке Цна². Этот идиллический пейзаж очаровывал, и она решила прогуляться и немного подышать свежим воздухом. Лита прошла по старинному мостику к собору и открыла тяжелую металлическую дверь. В храме никого не было, а в большом подсвечнике, стоящим перед иконостасом, догорала свеча. Через продолговатые окна пробивались солнечные лучики, освещавшие потемневшие от времени стены храма, и Лита залюбовалась иконой Иверской Богоматери, которая висела в старинном деревянном киоте³ с раскрытыми расписными створками. На столике у стены лежали свечи и возвышался церковный благотворительный ящик. Она оставила деньги на восстановление храма и взяла со столика несколько свечей. «Здесь настоящие восковые свечи, это теперь такая редкость». Женщина поставила в большой подсвечник у Иверской Богоматери три свечи: за процветание «Витафармы», за здоровье сына Владимира и за благополучие Моисея Яковлевича и его жены Фиры.

Потом она вспомнила о своих потерях, тяжело вздохнула и поставила свечи об упокоении на канун⁴, расположенный в левом пределе храма под распятием. Лита помолилась за своего отца и его жену Секлету, за Анну Александровну, которая вырастила ее, за рано покинувшего этот мир брата Виталия и за своего мужа Максима. «Как много свечей я ставлю за упокой! Гораздо больше, чем за здравие». Молодой женщине вдруг стало не хватать воздуха, и она поспешила выйти на улицу. «Как здесь божественно красиво, тихо и величественно!» – Лита с восторгом любовалась осенним пейзажем. Полуденное солнце стояло в зените и освещало щедро окрашенные осенними красками деревья: желтые клёны, рябины с ярко-багряными ягодами, золотистые ажурные березы и буро-коричневые дубы и ясени. Природа будто замерла перед зимними холодами, и слышались только звуки падающих листьев.

Очнувшись от этого великолепия, она вспомнила о том, что хотела позвонить Моисею Яковлевичу, и набрала его номер. Услышав в трубке сочное еврейское «Аллё», Лита просияла и нежным голосом произнесла:

– Дорогой Моисей Яковлевич, я вас приветствую! Мне это только кажется или я вас видела вчера в толпе возле «Балчуга»?

– Моя дорогая Лита, как же я рад, что вы позвонили! Вспомнили про старика! Вы не ошиблись, я был вчера там и видел, как вы уезжали. Я очень испугался за вас, что случилось?

– Не беспокойтесь, ничего страшного не произошло, – её лицо озарилось прелестной и немного грустной улыбкой. – Еще с утра я себя не очень хорошо чувствовала, а в «Балчуге» какой-то местный распорядитель вручил мне букет кроваво-красных роз, которые я не люблю, нет, я их ненавижу. Когда-то, ещё в прошлой жизни, я безумно любила мужчину, а он меня бросил и передал с приятелем почти такой же букет. – Её лоб прорезали морщины, но тотчас же он снова стал безупречно гладким.

Моисей Яковлевич заохал, а женщина вздохнула и продолжила:

– Я вчера случайно расцарапала острыми шипами ладонь и при виде крови у меня потемнело в глазах. Слава Богу, что верный Юхур не дал мне грохнуться в обморок, подхватил и привез домой в Брюсов переулок.

– А как Вы сейчас? Вам уже лучше?

– О, да, большое вам спасибо, мне гораздо лучше! Я вчера полежала, выпила травяного чая с малиной и к утру уже была вполне здорова. Мы с Юхуром сейчас на пути в Санкт-Петербург, и я вам звоню из Вышнего Волочка. Голос молодой женщины зазвучал бодрее, и Моисей Яковлевич решил задать важный для себя вопрос.

– Боюсь вас спрашивать, но как же слияние с этим ужасным «Полимедом»? Вы что-то решили или пока раздумываете?

– Я все уже окончательно решила. Сегодня утром я разговаривала с Сергеем Туровым – юристом «Полимеда» и сказала ему совершенно определенно, что никакого слияния не будет.

– Как же мне приятно это слышать! – Голос Моисея Яковлевича потеплел. – Знаете, Лита, просто от сердца отлегло! Они бы проглотили «Витафарму» и даже не подавились. Аппетит у них в «Полимеде» отличный: им бы только съесть чужое, что плохо лежит.

– Я это поняла, мне было не просто, но я им отказала. Однако … если честно … мне немного страшно.

– Да, Лита, ситуация у вас неординарная, прямо скажу – сложная ситуация. Виталий в трудную минуту всегда обращался ко мне за советом, может, я и вам смог бы быть полезен?

– Да, Моисей Яковлевич, большое спасибо, я как раз подумала о том, что мне сейчас недостаёт вашего опыта и мудрости.

– Отлично, Лита. Но знаете, это не телефонный разговор. Приезжайте ко мне в субботу на обед. И моя Фира будет рада вас накормить, как в прежние времена. Четыре часа пополудни не поздно для обеда?

– Это самое время. Буду, конечно, буду. Всего вам хорошего, Моисей Яковлевич, и до скорой встречи.

Лита положила трубку и сразу же выключила сотовый: во время ее телефонного разговора Игорь позвонил два раза. «Не буду с ним разговаривать, не хочу, устала я от всего, и что я ему могу сейчас сказать?! Как же не хочется слушать его уговоры, и вдруг он будет мне угрожать! Этим утром мне уже сполна хватило этого Сергея Турова!» С такими мыслями Лита пошла к машине и, почувствовав в себе какую-то новую силу, стала подбрасывать листья вверх то одной, то другой ногой, так что они разлетались в стороны и весело шуршали. Она собрала небольшой букет из красно-зеленых кленовых листьев и заулыбалась, потому что представила, как он украсит гостиную квартиры на Большой Морской.

– Мы сегодня не будем больше останавливаться, потому что я со всеми переговорила, – твердо заявила она водителю, возвратившись к машине. Лита заговорила звонким и уверенным голосом, и Юхур с удовлетворением почувствовал произошедшую в ней перемену. – Надеюсь, что ты не очень проголодался. Давай беречь аппетит, потому что Эви мне обещала к нашему приезду роскошный обед.

Юхур элегантно распахнул дверцу мерседеса, заботливо усадил молодую женщину на заднее сиденье, и тяжелый автомобиль помчался по направлению к Санкт-Петербургу. Рожденный в небольшом селе близ Ханты-Мансийска, Юхур уже больше года работал в «Витафарме» персональным водителем генерального директора. Его устроила на это место Эви, которая воспитывала Литу еще в детстве, когда они с отцом жили в поселке Луговской. Юхур не мог понять, как такая хрупкая и привлекательная женщина управляет «Витафармой», и по-мужски старался защитить её.

Лита прислонилась щекой к холодному стеклу, закуталась в шаль и закрыла глаза. Она твердо решила думать только о хорошем, а самыми приятными мыслями на сегодняшний день были планы расширения бизнеса «Витафармы». Давние мечты о создании собственной косметической линии на основе натурального сырья будоражили её. Еще раньше, во время поездки в Болгарию, она задумалась об использовании болгарского розового и лавандового масла.

Советник по культуре российского посольства в Болгарии – Владимир Васильевич Старыгин – передал с ней однажды небольшую коллекцию лавандового и розового масла для коллег по работе, и, пользуясь случаем, презентовал и ей два изящных стеклянных флакона. С тех пор Лита использовала только эти масла для ароматизации постельного и столового белья, причем для первого предпочитала лавандовое, а для второго – розовое. В каком-то глянцевом журнале она вычитала о том, что в семье великого Вертинского⁵ существовали похожие предпочтения ведения домашнего хозяйства, и с удовольствием внедрила в своем доме традиции этой легендарной семьи.

«Как все-таки здорово было во времена СССР! В московском магазине «София» на Большой полянке продавалась натуральная болгарская косметика на основе розы, лаванды, ромашки и подорожника по вполне доступным ценам. В болгарскую косметическую линейку входили шампуни и ополаскиватели для волос, гели для душа и различные кремы: для лица, тела, рук и ног. А возрастные коренные москвички особенно любили розовую воду и недорогое косметическое молочко для ухода за лицом».

Лита с теплотой и легкой грустью вспомнила Анну Александровну – маму Аню, которая в былые времена с удовольствием ездила в магазин «София» и привозила оттуда целую сумку первоклассной болгарской косметики. «А сейчас у нас ничего такого не продается: на замену этим качественным товарам пришла французская, немецкая и американская продукция низшей категории, производимая в третьих странах. Назойливая и вездесущая реклама представляет это синтетическое дерьмо как первоклассную продукцию, а наши замученные жизнью женщины ведутся на нее и покупают эту дрянь за неимением альтернативы».