Дом с решетками

Человеку, который всегда поддерживал

и понимал меня, -

моей маме, посвящается

Предисловие

Я живу здесь уже много лет. Я не знаю, кто я, как меня зовут, и сколько мне лет. Я не знаю ничего…

В этой закрытой комнате и проходит моя жизнь. Здесь есть только кровать и крохотное окошко под самым потолком. В нем я могу видеть лишь маленький кусочек неба. Но вы не поверите, если я скажу, что я бываю безумно счастлив, лежа на кровати и смотря на небо, пусть его даже всего лишь маленький кусочек.

Еду мне подают в специальное отверстие в двери, которое потом замыкают. Да! Я же ничего не рассказал о моих надзирателях. Это крепкие парни с дубинками и электрошокерами. Они всегда суровы и молчаливы.

К-378 – так они называют меня. Я не знаю, что это значит, может быть, порядковый номер заключенного или номер моей комнаты. Но тюрьма ли это?

Два раза в неделю меня водят в душ. Мы идем по длинным запутанным коридорам. Не уверен, что сам нашел бы дорогу обратно, но каждый раз стараюсь запомнить-прямо-направо-направо-налево-прямо. Здесь множество дверей, большинство из них похожи на мою. В душе меня моют и бреют, ни на секунду не оставляя одного. Ни разу мне не приходилось видеть или слышать других заключенных.

У меня есть сокровище. Вам покажется это смешным, потому что это зубочистка. В душе ее обронил один из надзирателей. Не знаю, как мне это удалось, но я зажал ее пальцами ног и, не разжимая их смог дойти до своей комнаты.

Каждый день, я залезаю под кровать там, на стене делаю пометки. Я отсчитываю дни недели и месяцы, я сам составил календарь. Это было не сложно, потому что у одного из моих надзирателей наручные часы с крупным циферблатом. И каждый раз, когда он открывает или закрывает двери перед моим носом, я смотрю на его часы. Вижу время, день, месяц, год…

Иногда я упражняюсь в решении задач. Очевидно, что я учился в школе, когда-то. Только где и когда…?

Интересно, живы ли мои родители, и есть ли они у меня вообще. Была ли у меня семья? Или любимая девушка? Имел ли я друзей? Эти вопросы сводят меня с ума и вызывают сильную головную боль.

Итак, позвольте Вам представиться. Я – никто!

5 июня

Не так давно частички памяти стали возвращаться ко мне. Это случилось благодаря психологу, ровно неделю назад.

В тот день, дверь моей камеры неожиданно распахнулась. Почему я сказал неожиданно, потому что ближайшие банные процедуры должны были быть через два дня, а до этих пор, визитами меня никто особо не радует.

Меня куда-то повели. Я ожидал привычного маршрута, но мы шли в незнакомом направлении. Мое сердце забилось от волнения. Внезапно мой нос уловил запах… запах лекарств. И я увидел людей в белых халатах, похоже, что мы попали в больничное крыло. Возле одной из дверей, мой провожатый снял с моих рук наручники и втолкнул меня внутрь.

Это была большая комната с белыми стенами и высоким потолком. Диван, стол, пара стульев и огромный шкаф, вот в принципе и весь интерьер. Но, мой взгляд остановился на окне. Небо! Такое красивое и такое манящее. Я зажмурил глаза от яркого солнечного света. Еще хорошо были видны макушки деревьев. Возможно, мы на третьем или четвертом этаже. Интересно, сколько всего этажей в этом здании?

– Непривычно? – спросил мужской голос.

Я вздрогнул от неожиданности. За моей спиной стоял мужчина. Высокий, крепко сложенный, безупречно одетый. Мой нос уловил едва ощутимый запах его одеколона. Запах! Как это не странно в моем заточении запахи фактически отсутствовали. Не было запахов плесени или сырости, не было запахов пота… и даже пища не имела запаха.

Незнакомец сел за стол и предложил мне располагаться на диване. Я осторожно присел на краешек, и буквально утонул, диван был очень мягким. По сравнению с ним, моя кровать не мягче доски.

– Позвольте представиться, меня зовут Олег Геннадьевич – его голос был тихим и вкрадчивым.

– А можете ли Вы назвать мне свое имя? – он посмотрел на меня в упор, под его взглядом я съежился. Неужели бывают глаза такого цвета… серые, как сталь.

Я хотел сказать, что не знаю своего имени, но внезапно для самого себя коротко произнес – Эрик.

Дуги его бровей поползли вверх – Эрик?

– Да! Это мое имя! – странно, но я вдруг почувствовал небывалую уверенность в этом.

Мой собеседник явно был немного обескуражен, но постарался не подавать виду.

– Хорошо, Эрик! Называйте меня просто – доктор.

«Хорош доктор… с военной то выправкой» – промелькнула мысль в моей голове.

Нет сомнений, что он физически сильный и достаточно умный. Да! Скорее всего, военный. Может быть, я шпион. Интересно, от какой страны. И в какой стране я сейчас нахожусь. У меня было очень много вопросов. Но, стоит ли их задавать Олегу Геннадьевичу?

– Я понимаю, что у Вас сейчас очень много вопросов – сказал доктор, словно прочитав мои мысли.

– Постепенно, я готов ответить на все Ваши вопросы – он многообещающе улыбнулся, но глаза оставались холодными.

Возникло пару минут молчания. Доктор что-то записывал в своей тетради. Я с любопытством огляделся по сторонам.

– Эрик! Прочтите мне любые стихи. Первое, что придет Вам в голову – эта просьба застала меня врасплох.

Я хотел, было сказать, что ничего не помню, но слова пришли словно сами собой… Медленно, как будто во сне, я произнес:

– «Раз, два, три, четыре, пять!

Будем в прятки мы играть.

Раз, два, три, четыре, пять

Стану я тебя искать

Раз, два, три, четыре, пять

Пришло время….

Пришло… время…

Я замолчал. Забыл последние слова.

– Что это за считалка? – Олег Геннадьевич, явно ожидал от меня чего-то иного.

– Я не знаю. Это первое, что пришло мне в голову – я не стал говорить ему о том, что повторяю эту глупую считалку со вчерашнего вечера. Не знаю, где бы я мог услышать ее, но она намертво засела в моей голове.

Внезапно, как по команде, в кабинет вошли надзиратели. Все в черном, похожие на силы зла. Я не хотел уходить, и доктор знал об этом. Нравился он мне или нет, это не имело сейчас значения, потому что это был единственный мой собеседник.

***

Весь вечер я пытался вспомнить последние строки считалки, но тщетно. Я не знаю, кто или что уничтожило мою память. Только пустота внутри и головная боль в ответ. Откуда же взялось это имя – Эрик? Готов отдать руку на отсечение, что это на самом деле мое имя. А эти дурацкие стихи?!

Чертов доктор! Это просто невозможно вспомнить. Я провел бессонную ночь. Мне безумно хотелось выйти из этого заточения.

6 июня

Сегодня я снова здесь, в этой белой комнате. И снова чувствую запах его одеколона. Уверен, мне не составило бы труда отличить этот запах от миллиона других.

– Эрик! Вы вспомнили? – доктор опять был безупречен.

Моя помятая физиономия, наверняка доставила ему удовольствие. Я подошел вплотную к его столу и выпалил, словно отличник на уроке:

– Раз, два, три, четыре, пять!

Будем в прятки мы играть.

Раз, два, три, четыре, пять

Стану я тебя искать

Раз, два, три, четыре, пять

Пришло время, убегать.

Конечно же, я не вспомнил, просто подобрал рифму. И наверняка доктор догадывается об этом.

Спустя какое – то время мы принялись разглядывать кляксы на бумаге, бессмысленное и скучное занятие. После того, как я пять раз зевнул, Олег Геннадьевич, предложил мне поиграть в ассоциации. Правила были очень просты.

– Я говорю Вам слово, а Вы мне в ответ другое слово, которое в Вашем понимании ассоциируется с моим. К примеру, простынь – кровать – объяснил он.

Я согласно кивнул, и мы начали.

– Черное – сказал он.

– Окно – ответил я.

– Дождь.

– Небо.

– Пол.

– Деревянный.

– Вода.

– Купание.

– Небо.

– Космос.

На какие-то доли секунды, что-то промелькнуло в глазах доктора.

– Бумага – продолжил он.

– Писать – сказал я.

Потом, опять вернувшись в свою камеру, я долго думал. А почему же все-таки я ответил – космос…очевидно, что и он задавал себе тот же вопрос.

10 июня

Наши встречи с доктором стали постоянными. Через день или через два я приходил в его кабинет. Это очень разнообразило мою жизнь. Не уверен, что я мог бы относиться к числу его поклонников, но лучше такой собеседник, чем вообще никакого.

– Олег Геннадьевич! Я хотел бы попросить Вас! – мой голос немного изменился от волнения. Я слишком сильно боялся отказа.

– Да-да. Я слушаю Вас! – глаза стального цвета буквально сверлили меня.

– Я хотел бы увидеть свое лицо – мое сердце забилось в бешеном темпе.

Вместо ответа, он открыл ящик стола и достал небольшое круглое зеркало. Заметно нервничая, я поднял зеркало и открыл глаза. На меня смотрел незнакомец. Чужие глаза на чужом лице. Когда первый шок прошел, я смог признать, что человек в зеркале довольно приятный. Мужественное лицо, ямочка на подбородке, карие глаза, и растрепанные темные волосы, на вид около 40 лет. Да, не красавец и не герой боевика, но наверняка пользовался бы популярностью у женщин.

Не знаю, сколько времени прошло, наверняка со стороны я выглядел забавно, словно Нарцисс, который не может налюбоваться своим отражением.

– Глупец! – промелькнула мысль в моей голове.

Очевидно, что, когда я выйду отсюда, я буду уже слишком стар, чтобы нравиться кому-то. Велика вероятность, что мне суждено остаться в заточении до конца своих дней. Несправедливость заключалась в том, что я не знал, за какую провинность нахожусь здесь.

Доктор убрал зеркало обратно в стол, он понял, что беседовать с ним сегодня я не в состоянии.

Вернувшись в камеру, я залез под кровать и достал зубочистку.

«Меня зовут – Эрик» – нацарапал я на стене. Не приходилось сомневаться, что они уже давно нашли мои записи. Ну и пускай читают, плевать.

«Раз, два, три, четыре, пять!

Будем в прятки мы играть» – я стал напевать эти детские строки. Как ни странно, это помогло мне уснуть.

***

Этой ночью, я впервые за долгое время увидел сон. Я находился в каком-то помещении. Рядом были люди. Я вертел головой в поисках знакомых, но все лица у людей размыты, невозможно разобрать черты лица. Рядом слышен шум, сначала это был просто непонятный гул, затем к нему добавился еще звук похожий на топот бегущей толпы. И вдруг, неожиданно, где-то совсем рядом, леденящий душу крик – Беги, Эрик! Я побежал, но ноги плохо слушались меня. Поскользнувшись, я очутился в какой-то липкой луже. Я посмотрел на свои руки. Кровь! Много крови, весь пол был залит ею.

Закричав, я проснулся. Первым делом я кинул взгляд на свои руки. Они были в крови. Ужас переполнил меня. Кинувшись к двери, я тарабанил в нее руками и ногами. В какой-то момент дверь распахнулась, в считанные секунды надзиратель скрутил меня, как младенца. Я продолжал вырываться и кричать. Наша борьба продолжалась не более пяти минут, вскоре, обессилев, я смирился и сник.