Взяв телефон, я одной рукой набираю сообщение.
Я: Я дома.
Хоуп: Когда можно будет прийти?
Карин: НЕТ! Я еще не закончила пинетки. Возвращайся в больницу!
Я: Ты прямо как Такер. Он тоже не хотел уезжать оттуда.
Карин: Слушай отца своего ребенка.
Хоуп: Она не вернется обратно в больницу из-за того, что ты не закончила вязать. В больнице держат только два дня. Как ты себя чувствуешь?
Я: Уставшей. Напуганной. В больнице Такер сказал, что любит меня.
Хоуп: О боже.
Карин: О боже.
Хоуп: И что ты ответила?
Карин: Она сказала, что не верит в любовь, так?
Я показываю телефону язык.
Я: Притворилась, будто не слышу его.
Хоуп: Бог мой.
Карин: Видишь!
Хоуп: Это худшее из всех возможных вариантов.
Неужели? Как будто сама не в курсе.
Я: Это был эмоциональный момент. Не стоит серьезно воспринимать его слова.
Хоуп: Ты дура. Я с тобой больше не дружу.
Карин: Зато бескорыстная.
Я: Спасибо, К.
Хоуп: И все-таки ты дура.
Я: Неправда. Его мать меня ненавидит. Т. вынужден жить в Бостоне из-за того, что связан со мной ребенком, хотя должен был шататься по барам и мять чужие задницы.
Карин: Беру свои слова обратно. Ты дура.
Хоуп: Видишь!
Карин: Ты убьешь любую телку, которая посмотрит на него больше одного раза.
В моей голове возникает образ Такера с другой женщиной, держащей на руках другого ребенка, и я ощущаю тупую боль в груди. Карин права. Я не готова к тому, чтобы Такер жил дальше своей жизнью, как бы беспечно я ни пыталась относиться к этому.
Джейми резко кричит, и, глядя вниз, я вижу, что ее маленький ротик снова ищет сосок.
Я: Должна идти. Ребенок плачет.
Хоуп: Удачи.
Карин: Не желай ей удачи. Это не спортивное мероприятие.
Хоуп: Какой худший ответ на «Я тебя люблю»?
Карин: Отныне и навсегда: «Хотела бы я чувствовать то же».
Хоуп: Я думаю: «Почему?».
Карин: Как насчет: «Отлично»?
Хоуп: Слишком жестоко.
Я: Отключаюсь.