Впрочем, они-то как раз имеются, раз в глубинке, куда мне «посчастливилось» приземлиться, ничего даже близко похожего в техническом плане не обнаружилось. В доме у старика все было исключительно простое. Самое продвинутое устройство, что я видела, – аппарат для автоматического приготовления еды. В пристройке же вообще царила атмосфера глубокой древности.

Посмотрим, какие сюрпризы преподнесет город…

Сюрпризов пришлось ждать долго. Больше часа прошло, прежде чем равнина за частично прозрачным материалом, из которого были выполнены двери, сменилась на низкие постройки. По мере продвижения вглубь города дома становились выше, масштабнее и все плотнее теснились друг к другу.

Машина тоже изменила «поведение». Если до этого она двигалась практически на уровне земли, то теперь набирала высоту. А затем вообще нырнула в воздушный туннель с матово-фиолетовыми стенами, за которыми оставались видимыми контуры зданий. Двигатель заглох, а нас подхватила мне пока неведомая сила, утаскивая в сложную разветвленную систему полостей. Похоже, «дорогу», транспортирующую попавшую в нее технику, рарки считают более экономичной, нежели движение каждой машины в отдельности.

– На сегодня все, по домам, – обернулся к нам до этого занятый какими-то своими делами Легор. Увы, мне из-за спинки сиденья совсем ничего не было видно, замечала лишь движение плеч и отсветы от экрана планшета. – Завтра не опаздывать. Особенно это касается…

Серые глаза пробежались по мне и перескочили на лицо моего долговязого соседа. Послышался отчетливый смешок, но продолжать Легор не стал. Отвернулся, словно никаких намеков и не делал.

С тихим шипением дверца поднялась. Следом за Ньевором я вылезла, спрыгнув на упругое покрытие небольшой площадки, выступающей из стены туннеля.

Машина тут же уплыла дальше, а я, ведомая за руку, потрясенно осматриваясь, шла за рарком. Потрясенно, потому что идти на ошеломительной высоте по полупрозрачному материалу – занятие не для слабонервных сельских девушек.

В общем, рука моя дрожала очень натурально, ноги двигались неуверенно, дыхание спокойным не оставалось…

– Если страшно, можешь закрыть глаза. Я тебя доведу.

Сказал словно одолжение сделал. Снисходительно, с налетом превосходства. Впрочем, чему удивляться при такой высокой задиристости и амбициозности?

– Спасибо. Я потерплю, – пролепетала в ответ и добавила заискивающе: – Мне ведь нужно привыкать, да?

– Было бы неплохо, – похвалил мою инициативу Ньевор, заводя меня в услужливо раскрывшийся проем.

Огромная площадь, на которую мы шагнули, наверняка была создана как место для прогулок тех, кто живет на верхних этажах зданий. Здесь прослеживалась такая явная имитация земной поверхности!

Неширокие дорожки из рыжего материала – искусственного песка. Квадратные тумбы-кубы, привлекающие к себе, чтобы посидеть, уставших прохожих. Кустарники с длинными серо-голубыми игольчатыми листьями, напоминающими хвою земных сосен. Даже небольшой фонтанчик в центре, куда сходились все прогулочные дорожки. Над всем этим господствовало серо-жемчужное светящееся небо, а под нами притаилась пусть и невидимая, и неосязаемая, но… бездна! Этажей на сорок, не меньше.

Разумеется, были здесь и люди. То есть рарки. Одиночками и парочками, целыми группами, они двигались, кто неторопливо, а кто поспешно. Мужчины, женщины, дети… Последние неизменно в сопровождении взрослых.

Но примечательнее всего была одежда. Особенно женская. Яркая! Броская! Красивые полупрозрачные блузки и открытые топы. Длинные юбки с высокими разрезами и совсем короткие, пышные. Изящные туфли на высоком каблуке и удобные низенькие лодочки… Радующее глаз разнообразие!

Мужчины оказались более консервативны. Узкие брюки. Длинные навыпуск рубашки. Жилеты или короткие пиджаки. Все одноцветное или в два-три близких оттенка, не более.

– Перестань на всех пялиться! – строго одернул меня Ньевор. – Может, в твоем поселении в этом не видят ничего особенного, но здесь точно сочтут за дерзость. А мне не нужны проблемы. Если кто-то решит, что ты его оскорбила, я защищать не стану. Будешь доказывать свое право на вызывающее поведение сама. Ясно?

Я бы спросила, как именно доказывать, но вовремя прикусила язык. Уж что-что, а такие вещи знать обязан каждый. Наверняка подобные формы доказательств в таком задиристом обществе часто встречаются, значит, настоящая Дея могла их видеть.

Пришлось любопытство поумерить. Теперь я лишь украдкой посматривала на прохожих, стараясь делать это незаметно. Больше смотрела под ноги и путь запоминала – если мне здесь жить, то ориентироваться жизненно необходимо.

Закончилась дорога у примыкающего к одному из гигантских домов павильона. Оказался он входом в еще один вид транспорта, перемещающего пассажиров внутри здания – этакий гибрид лифта и эскалатора, в котором площадки-ступени поднимались, ускоряясь и замедляясь по мере приближения к этажам.

На одну из таких ступеней мы и зашли вместе с еще одной парой. Молодая, уверенная в себе брюнетка в броском сиреневом платье, с юбкой выше колен и плотно облегающим красивую грудь верхом. Короткие рукава оставляли открытыми изящные руки с надетыми на предплечье браслетами, а на ногах, ощутимо их удлиняя, красовались туфельки на каблуках, состоящие из одних ремешков. Мужчина, тоже темноволосый, был одет куда лаконичнее: черные узкие брюки, темные туфли, бледно-голубая рубашка.

Не обращая на нас внимания, рарк обнимал свою спутницу и что-то шептал ей на ухо. Та улыбалась, упираясь ладошкой в грудь кавалера, словно удерживая на расстоянии. Наверное, так и было, потому что, едва он проявил чуть большую настойчивость и попытался поцеловать, как доброжелательность девушки мгновенно пропала. Красотка зашипела что-то явно ругательное, и мужчина тут же отступил. Из объятий не выпустил, но неприличных, с точки зрения девицы, действий больше себе не позволял. Потому и она свое расположение к нему вернула на исходную позицию.

Все это время Ньевор стоял к ним спиной, я вполоборота, а потому видела пару не столько боковым зрением, сколько в отражении от чернильно-зеркальной поверхности стены, вдоль которой плыла ступенька. И в том, что мой спутник, как и я, наблюдал за происходящим, можно было даже не сомневаться – его лицо я тоже видела.

Взгляд маленьких глубоко посаженных глаз, прикрытых длинной челкой, был цепким, подмечающим детали. Он словно сканировал попутчиков, что-то для себя выясняя. И то, как они общались, ему однозначно не нравилось.

Наверное, я зря на этом сосредоточилась – мой интерес не остался незамеченным. Ньевор прищурился, плотно сжал губы и осуждающе покачал головой, по-прежнему глядя на меня лишь в отражении. А когда я опустила взгляд, склонился к уху, чтобы едва слышно предупредить:

– Даже не мечтай. У тебя права выбора не будет. Я тебя не для того с собой притащил. Мне вольных самочек и здесь хватало. Если решишь бросить вызов, я его не приму. Просто тебя убью, поняла?

Ничего себе заявление! Наверняка рассчитанное на то, что я устрашусь, а потому буду послушной… любовницей.

И я его разочаровывать не стала, мне лишние подозрения сейчас ни к чему. Кивнула, так и не подняв глаз. Ведь круглоухая, а потому не слишком сообразительная Дея именно такой тип поведения должна выбрать – испугаться за свою жизнь и предпочесть полное подчинение. Однако сам факт того, что в этом обществе женщина может рассчитывать на равноправие и даже иметь право выбора, более чем обнадеживающий. Перспективы есть! Главное, узнать побольше и найти способ держать долговязого субъекта на расстоянии. Хотя бы пару-тройку дней. А дальше уже действовать.

В общем, вместо того, чтобы расстроиться, я, послушно сойдя со «ступеньки» и шагая рядом со своим провожатым, начала продумывать план. Сложно ведь что? Убедить его, что я в общем-то совсем не против его кандидатуры в роли любовника, но не готова к столь стремительным отношениям. Могли же меня воспитывать в строгости и воздержанности? Это же не только от ума зависит. А даже если зависит, «дедушка-то» у меня остроухий был. Мог внучку в правильном русле наставлять. И учить пытался наверняка…

– Тебя что, совсем ничему не учили?! – негодующее шипение и рывок за руку вернули меня из своих мыслей в реальность и впечатали в жесткий корпус Ньевора. – Даже читать не умеешь? Написано же: «Стоять! Идти опасно!»

Изумленно захлопав глазами, я уставилась на зависшую в паре-тройке метров от нас светящуюся голографическую картинку, куда тыкал палец рарка, возмущенного моей вопиющей безграмотностью. Видела я при этом лишь точки, перекрестья черточек и волны. Словно баловался маленький ребенок, толком не умеющий рисовать.

За те несколько секунд, пока я соображала, в чем вообще проблема, нам под ноги скользнула платформа, а картинка изменилась. Значки пришли в движение, плавно изменив конфигурацию. Рарки, стоящие рядом, тут же шагнули на ребристое покрытие. Не дожидаясь ответа, Ньевор потянул меня туда же и, лишь когда платформа медленно поплыла вверх, вдоль отвесной стены, все же вопрос повторил:

– Действительно не умеешь читать?

Видимо, нет. Не учат этому ни ягодки, ни чудодейственный раствор из бутылочки. Потому я лишь пожала плечами и виновато на него посмотрела, в душе радуясь, что моя капсула не ухитрилась приземлиться в каком-нибудь более просвещенном месте. В этом же городе, например. Тут бы я точно на местную не потянула.

С тонких губ сорвался сокрушенный тоскливый вздох. «Настолько тупая?» – так явственно читалось в крошечных глазах, что я с трудом удержалась от демонстрации чего-нибудь, доказывающего мою способность мыслить и соображать. Например, выдать ему принцип работы антигравитационного аппарата, поднимающего эту самую платформу, на которой мы стояли.

Прикусила язык вовремя. Нет уж. Пусть считает меня безнадежно дремучей. Мне до его мнения никакого дела нет. И вообще, не нравится – пусть отпустит на все четыре стороны. Разумеется, предварительно снабдив инструкцией, куда безграмотной селянке можно податься в городе, и одарив хоть какими-то денежными средствами в качестве компенсации за причиненное беспокойство.

М-да… Мечты и оптимизм это, бесспорно, замечательно. Да только в реалии местного мира и менталитет его обитателей они никак не укладываются. Потому что изо всех перспектив, что только что пронеслись у меня перед мысленным взором, сбылась всего одна. Мою руку на самом деле отпустили. Однако лишь для того, чтобы по-хозяйски обнять за талию и, успокаивающе погладив по волосам, сообщить:

– По сути, тебе это и не нужно. Будешь дома сидеть, а гулять со мной.

– Спасибо, – выдавила я, не найдя других слов. Надеюсь, издевки в моем голосе он не услышал, лишь благодарность за проявленное снисхождение. А то ведь вдруг тут за безграмотность расстрел на месте положен? Я, вот честно, не удивлюсь.

Странно, кстати, что у меня до сих пор никто документов не потребовал. И вообще не ясно, в какой форме они тут в ходу. На Земле сейчас система генетической идентификации. Надеюсь, что здесь до такого не додумались, иначе меня быстро разоблачат. Правда, и вживляемые чипы – ID-идентификаторы, от которых земляне совсем недавно отказались, тоже не вариант. Как и древние бумажные или пластиковые носители информации. Нет у меня ни первых, ни вторых!

Пока я продумывала, как бы, не вызвав подозрений, это выяснить, платформа замерла, одним краем плотно прижавшись к нише в стене дома, вдоль которого мы поднимались. Вместе со всеми мы с нее сошли и оказались в полукруглом холле с радиально расходящимися коридорами.

– Моя квартира в первом секторе, – предусмотрительно известил меня Ньевор. И даже рукой направление показал, хотя мы именно туда уже и направлялись. То есть он вел. – Дверь вот эта, слева. Номер шесть. Запомни на всякий случай.

Я запомнила – круг, в центре которого жирная точка. Вот и первое достижение. Спорное по своей значимости, но… Но начинать-то с чего-то нужно!

Квартира оказалась не такой уж маленькой. Почему-то мне казалось, что попаду в совсем крошечное пространство, где жить придется в тесном соседстве. Ан нет. Холл, гостиная, столовая, совмещенная с зоной для приготовления, три жилых комнаты и еще две для гигиены. В общем, просторно.

Не произошло и того, к чему я морально готовилась, подыскивала слова, примеряла тактику, изобретала запасные ходы…

– Спать будешь здесь, – на пороге одной из комнат указав на диван, Ньевор провел меня дальше. – Это моя спальня, – сообщил столь же бесстрастно у следующего проема. Развернув меня за плечи, впечатал спиной в стену и строго предупредил: – Ко мне без дозволения не лезть. Еще раз повторяю: я решаю, что и когда между нами будет. А я не желаю торопиться. Самоуверенных и требующих доминирующего положения самок я ненавижу. Попытаешься изобразить из себя такую, удавлю сразу. Ясно?… Есть хочешь? – поинтересовался, когда я потрясенно кивнула.

Вот так… Получается, я не совсем верно его реакции оценивала? Он, выходит, эстет. Гурман. Предвкушение для него так же сладостно, как и обладание. Любит завоевывать, растягивать удовольствие, но чтоб результат был с гарантией. Хм… Впрочем, мне же проще! Если, разумеется, я опять не делаю неправильных выводов из-за отсутствия достоверной информации.

– Ты готовить умеешь? – прервал мои размышления Ньевор. Усадил на стул в столовой и отошел к стене, в нишах которой размещались посуда и коробки с едой. Вытащил одну, встряхнул, проверяя, и, пересыпав содержимое в тарелки, запихнул в радостно загудевший агрегат, установленный рядом на тумбочке.

– Умею, – уверенно подтвердила я, точно зная, что уж с такой-то примитивной техникой справлюсь. Осталось лишь объяснить это удивленно посмотревшему на меня рарку: – У дедушки такая штука тоже была.

– Понятно… – он поморщился. – Штука? А название дедушка не говорил?

– Говорил, – я встала и подошла ближе, заглядывая в прикрытую прозрачной дверцей камеру, где на глазах маленькие сухие гранулы превращались в сочные шарики. Там, похоже, гидратация проходит. Значит, где-то еще и источник воды должен быть. Его и обнаружила сбоку. Улыбнулась про себя и не удержалась от шалости: – Только я не запоминала. А нужно было?

Обернулась с вопросом в глазах. Искренним таким, наивным. Мне просто жутко было интересно, что же он ответит!

А он не сразу это сделал. Основательно задумался, словно я ему тригонометрическое уравнение задала. Я за это время успела кнопку выключения обнаружить и датчик готовности. И даже вытащить еду, когда индикатор дополз до максимальной отметки.

– Ты права, не нужно, – наконец, когда мы уселись за стол, рарк соизволил озвучить итог столь долгих размышлений. – Для тебя главное – практика, а не теория. И все же, если в чем-то сомневаешься, спроси сначала меня, а потом делай. Или просто не лезь куда не просят. Поняла?

– Угму… – промычала я с набитым ртом. Вкусно было до умопомрачения. Я даже часть сказанного мимо ушей пропустила. И зря, потому что Ньевор свою мысль продолжил:

– Здесь больше сложных и опасных… штук, чем в твоем поселении. И обращаться с ними – это тебе не спариваться с кем ни попадя.

Я поперхнулась и закашлялась.

– Да не дергайся ты так. Думаешь, волосы распустила, значит, и уши не видны? Я знал, кого в дом тащу… – Ньевор постучал меня по спине, поморщился, замолк, махнул костлявой рукой и выругался: – Щ-щ-щедар! Вот не думал, что докачусь до такого…

Он встал, раздраженно отодвинув стул, неприятным звуком царапнувший ножками пол. Пока рарк наливал что-то розовое из кувшина, я кое-как привела себя в порядок. Вытерла салфеткой испачканные руки и одежду. Скомкала впитывающую ткань, которую долговязый буквально вырвал у меня из рук, вручив взамен стакан.

– Пей, – приказал, выбрасывая грязный комочек в высокую полую тумбу-мусоросборник. Вернулся за стол и продолжил есть, теперь уже молча.

Я лезть к нему с вопросами не стала. Сама разберусь. Нужно только подумать логически. Он определенно на себя разозлился. Почему? Что с моими ушами не так? Признак недалекого ума, это уже понятно. Но при чем тут… секс? Или…

Огненным росчерком резанули слова военного, который меня охранял: «Такую городскому разве что в любовницы». То есть круглая форма ушей свидетельствует еще и об отсутствии контроля за либидо?

Получается, чтобы себя не выдать с потрохами, мне придется изображать не простую глупышку, а охочую до секса, которой безразлично с кем этим заниматься?

Вот я попала-то…

И ведь даже непонятно: есть ли смысл убеждать Ньевора, что девица легкого поведения из меня как бабочка из слона? Шанс в этом преуспеть имеется – можно попробовать, например, отсутствие зашкаливающего влечения к противоположному полу списать на побочный эффект лекарства, которым меня якобы вылечили. Но не спровоцирует ли это большей активности и интереса, проявляемого в моем направлении? Сейчас, похоже, именно моя «доступность», как ни странно, является фактором сдерживающим.

Я полночи потом это обдумывала, прислушиваясь к шорохам в соседней комнате. Хозяин квартиры долго не мог уснуть, ходил за стенкой кругами, даже ко мне заглядывал – его силуэт дважды появлялся в проеме. Межкомнатных дверей здесь не было, лишь легкие, прозрачные занавеси, и та, что закрывала вход в выделенную мне спальню, колыхнулась было, отодвинутая тощей рукой, но тут же вернулась на место. В общем, зайти рарк так и не рискнул.

Поведение, с одной стороны, странное, а с другой… С другой, нет в нем ничего противоречивого. Ньевор – мужчина, и потому имеются у него физиологические потребности. Но он не красавец, и, по всей видимости, остроухие дамочки его отшивают – не на пустом же месте рарк так болезненно-резко реагирует на вопрос о праве принятия решений и выбора. Похоже, отчаялся найти себе девушку, оттого и решил с круглоухой попробовать, раз уж я ему глазки строила и не оттолкнула. Наверняка спонтанно решение принял, а пообщавшись, пришел к выводу, что спать с первой встречной, готовой лечь с любым, да еще и настолько необразованной, что с ней и поговорить не о чем, – для него унизительно. Что, впрочем, моей привлекательности как женщины не снижает. Получается, сам себя загнал в угол.

Мама в таких случаях говорила: «И хочется, и колется…»