постоянно занят, мне недосуг предаваться печали и углубляться в свое отцовское разочарование, а вот Люда, когда вышла на пенсию… Я знаю,
– Правильно, малява! – поддержал ее Шмаков. – Какая я тебе малява? – задохнулась Маня. – Не смей называть меня малявой, слышишь? – Слышу, слышу! Не глухой, здоровенная ты наша!