Генри издал короткий, отрывистый звук, сам не понимая, смех это или стон облегчения. В груди у него вспыхнуло яркое, великолепное ощущение триумфа. От убийства Зверя он такого не чувствовал. В том, чтобы уничтожить живое существо, способное говорить и мыслить, нет ничего приятного, это охота, вынужденная мера, а сейчас это было как будто убийство наоборот.