Часть первая.

Глава 1. Встреча

К древней крепости, возвышающейся над городом, ведут потертые, местами разрушенные каменные ступени. Без малого полторы тысячи ступеней образуют извилистую дорогу. Она опоясывает горный склон, петляет, изгибается, как змея, скользит по кромке обрыва, забирается на вершину горы. Многие века эта дорога – единственный путь к крепости святого Иоанна. Путь, который в тридцатиградусную жару под палящим Черногорским солнцем, тяжело дается и самому выносливому путнику.

Невысокий, худощавый мужчина лет тридцати пяти, наконец, преодолел все ступени, вышел на смотровую площадку на вершине. Остановился. Выдохнул. Мысленно похвалил себя за подъем и огляделся. С высоты ему открылся удивительный вид на город Котор, на его аккуратные домики с красными крышами, узкие улицы, на их повороты и изгибы. На виднеющуюся вдали пристань, мачты парусных яхт, блестящую воду Боко-Которского залива, окруженного вершинами гор. Все это освещало солнце. Оно слепило глаза и проникало повсюду, от солнца не спасали ни кроны деревьев, ни стены домов, ни острые горные вершины.

Константин, так звали мужчину, поправил темные очки, еще раз равнодушно осмотрел городские крыши. Вид, открывавшийся с вершины крепости, был великолепен, но Костю он не тронул. Мужчина подумал, что здесь красиво, но нельзя сказать, чтобы слишком: «Просто куски черепицы, море и горы, ничего особенного».

Костя обернулся и стал с любопытством разглядывать туристов, появляющихся на смотровой площадке. То и дело кто-то забирался на гору, тяжело дышал, вытирал пот со лба, оглядывался и замирал восхищенный красотой открывшегося вида. Каждый турист, откуда бы он ни приехал, совершал этот обязательный ритуал – поднимался на вершину крепости.

«В этом я не оригинален», – подумал Константин и уже собрался спускаться, как услышал рядом с собой русскую речь: женский голос напевал старую попсовую песенку. Константин усмехнулся: даже не оборачиваясь, по голосу он легко мог опознать в певшей русскую эмигрантку. Многие из тех, кто уехал из России несколько лет назад, увезли с собой любимые песни и спустя годы напевали их под настроение, мурлыкали под нос, даже не догадываясь, что на родине такого уже не поют и не крутят на волнах радиостанций.

Этот голос за Костиной спиной не был исключением, в нем слышался легкий акцент. Его хозяйка, вероятно, много говорила на сербохорватском или черногорском, как его называют в последние годы.

– Забавно поет, – подумал Костя и снова прислушался, что-то было в этом голосе, что-то еще, кроме акцента и старого попсового мотивчика… что-то знакомое. Словно когда-то давно этот голос с этой песней уже встречались Константину, были частью его жизни, что-то для него значили.

Он обернулся. Чуть в стороне стояла певунья. На вид ей было лет тридцать, может немного больше. Шорты, футболка, темные очки, висящие низко почти на кончике носа, волосы иссиня-черные в хвост и бронзовая кожа. Невольно Костя подумал, что женщина пропиталась солнцем насквозь, таким медным и сияющим был ее загар. Она смотрела на море, напевала, радостно и беззаботно.

Мужчина помедлил немного, разглядывая девушку, и все больше убеждаясь, что не обознался. Еще минуту он стоял в нерешительности, подбирал слова, но потом все же подошел. Поздоровался спокойно и сдержано, так будто последний раз они виделись только вчера.

– Здравствуй, Кира!

Она обернулась, и вежливая улыбка мгновенно сменилась искренней радостью.

– Костя?! Ничего себе! Здравствуй. Вот это встреча!

– Да уж. Не знал, что ты здесь. Переехала? Давно?

Девушка села на каменный выступ, вытянула длинные загорелые ноги и снова улыбнулась Косте:

– Лет пять назад. Ты же знаешь меня: я приехала на неделю к морю и влюбилась…

Константин поморщился, лицо его стало серьезным и напряженным. Девушка заметила это и расхохоталась.

– Ты не меняешься, Костик. Влюбилась в страну: в горы; в леса; в этих ласточек, снующих повсюду; в зелень; в маленькие улочки Котора; в удивительных людей; в солнце, – Кира сняла очки, повертела их в руке и, щурясь, посмотрела на круглое солнце, застывшее ровно посередине неба. – Можешь считать, что у меня случился роман с солнцем. Я осталась сначала на месяц, потом на полгода, а потом навсегда.

Кира снова надела очки, спрятав за их стеклами свои озорные, раскосые глаза, медового цвета.

Костя подумал, что и она не так уж сильно изменилась. Как и раньше щебечет, смеется, говорит без умолку. Только теперь в ней больше света и радости. Нет, не так, теперь в ней целое море света и радости.

Тогда шесть лет назад, когда он видел ее в последний раз, у нее была бледная кожа, и сама она напоминала сказочную Снежную королеву: сдержанная, холодная, сосредоточенная, словно скованная льдом. Шесть лет назад она попрощалась с ним на пороге его квартиры: «До встречи, Костик, будь счастлив», – и ушла, осторожно закрыв за собой дверь. Перед глазами пронеслись бессвязные обрывки воспоминаний: съемная квартира, дурацкие желтые занавески в кухне, пестрые кружки, неисправный чайник, мелочь, звенящая по карманам… Как же он тогда ненавидел эту мелочь, вечную нехватку денег… Костя мотнул головой, отгоняя непрошеное видение.

В этот момент в сумке у Киры запищал телефон, она покопалась там, нашла гаджет и ответила на черногорском.

– Мне пора, – сказала она, закончив разговор. – У меня экскурсия внизу. Буду показывать туристам древние христианские церкви.

Она помедлила немного, потом подошла и крепко обняла Костю. На одну только секунду замерев рядом с ним.

– Рада была тебя встретить.

И развернувшись, побежала вниз по лестнице, перескакивая через ступеньки и снова, что-то мурлыча себе под нос. Константин проводил ее взглядом и вскоре тоже стал спускаться с горы.

Внизу он походил немного по городу то и дело, поглядывая на группы туристов, выискивая глазами экскурсовода и снова и снова убеждаясь, что это не Кира. Костя рассматривал стены домов, улицы и искренне не понимал, как она могла в них влюбиться. Ему не нравился Котор: его давящие, подступающие с двух сторон дома, словно окружающие прохожего; облупившиеся ставни; заколоченные окна и вездесущее солнце.

Впрочем, быть может дело не в городе, ведь влюбляются же в него эти бесконечные туристы. Может быть, просто Константину приелись путешествия, города и виды? Больше они его не трогают, не цепляют, не радуют. В последнее время его радует другое: работа, собственные достижения, встречи с друзьями. Когда-то радовала Кира…

Он вернулся мыслями к утренней встрече. Подумал, что Кира стала как-то особенно красива, вспомнил, что когда-то давно ему нравилось слушать ее истории и делиться с ней всеми своими мыслями и идеями, что она всегда поддерживала его в любой глупости и авантюре.

Перебирая в голове выцветшие воспоминания, Константин вытащил из кармана джинсов телефон, отыскал в соцсети смеющееся, загорелое лицо и набрал сообщение.

– Очень рад был тебя встретить. Не хочешь прогуляться? Расскажешь, как живешь.

Прошло не больше минуты, и телефон тоненько звякнул, сообщая, что пришел ответ.

– Сегодня? Давай в 19:00 на главной площади, под часами.

Костя убрал в карман телефон, вынул сигареты, закурил. Какое-то легкое беспокойство, едва различимое сомнение тронуло его, он отогнал странное чувство, усмехнулся.

"Это же только прогулка с давней подругой, не больше".

Глава 2. Площадь кошек

Вечером они встретились на главной площади под старинными башенными часами. Солнце уже садилось, жара отступила, было прохладно. На Косте развевалась белая льняная рубашка. Кира пришла в длинном светлом платье с причудливо вышитым поясом. На плече у нее висела сумка, в которую с легкостью можно было спрятать коллекцию греческих ваз, небольшой холодильник и полное собрание сочинений кого-нибудь из русских классиков. Костя по опыту знал, что в сумке непременно хранится что-нибудь удивительное.

Стоит ли говорить, что Кира бессовестно опоздала, долго извинялась за это, рассказывала про туристов, экскурсию и свой насыщенный день.

– Ты давно в Которе? – поинтересовалась она, закончив извиняться.

– Третий день, – Костя улыбнулся.

– Отпуск? – она смотрела на Костю, чуть прищурившись, склонив набок голову.

Он помолчал.

– Наверное. Не знаю. Просто захотелось сменить обстановку, уехать из Москвы. Не думаю, что это можно назвать отпуском в полной мере, я прилетел с ноутбуком и работаю здесь. Всекак всегда.

– Хорошо. Значит, ты еще ничего не видел, идем. Я покажу тебе город.

И прежде чем Константин успел возразить, она взяла его под руку и потащила в какой-то крошечный переулок. Впрочем, все переулки и улочки старого Котора смело можно назвать крошечными.

– Что тебе показать? – на ходу спросила Кира. – Котор прекрасен, я обожаю его. Маленькие улочки, запахи, стены, ставни, яхты на набережной, да все. Впрочем, старый город такой маленький, что ты вероятно уже все посмотрел, наслушался историй и легенд, и конечно в них не поверил, – она заглянула Косте в глаза и засмеялась.

– Я не буду повторяться. Идем, будем кормить кошек, и разговаривать о всякой ерунде.

Тут она свернула в какой-то переулок, остановилась возле обшарпанной синей дверцы, постучала. Ей открыл крупный, немолодой мужчина в белом фартуке. Костя заглянул мужчине за спину и понял, что там расположилась кухня какого-то кафе или ресторана. Из кухни вкусно пахло чем-то печеным.

– Знакомься, это Милош, Милош, это Костя, – дежурно представила Кира.

Повар, а открывший мужчина, явно был поваром, улыбнулся Кире и приветливо кивнул Косте, вытер о фартук руку, перепачканную в муке, протянул ее Константину.

Когда формальное знакомство состоялось, Кира заговорила с мужчиной на черногорском. Она о чем-то попросила. Повар заулыбался, коротко ответил, на секунду исчез за дверью, а когда снова появился, протянул Кире два объемных пакета. Что-то пояснил девушке, показав по очереди на каждый из них. Потом торопливо попрощался и закрыл дверь.

Кира спрятала пакеты в свою необъятную сумку, снова взяла Костю под руку и повела вглубь старого города.

– Ну вот, теперь у нас есть угощение для кошек. Вернее, в одном пакете угощение для кошек, а в другом для нас, – пояснила она, и со смехом добавила: – Главное не перепутать. Кстати, мы с тобой заходили сейчас в отличный ресторан, там прекрасно готовят. Правда лучше все же приходить через обычные двери, а не с черного хода и не отвлекать шеф-повара.

Константин посмотрел на девушку с улыбкой:

– Ну, рассказывай, как ты живешь?

– Что ты хочешь знать? – серьезно спросила она.

– Все, – Костя хитро улыбнулся.

– Все, что было за последние шесть лет?! На такой рассказ мне не хватит вечера…

– Начни, а там посмотрим.

И Кира стала рассказывать: про то, как пять лет назад она впервые приехала в Черногорию, сняла квартиру в Тивате на морском побережье. Как по утрам она бегала по набережной, как плавала в море, как подружилась со своими домовладельцами – чудесной семьей. Как в считанные дни влюбилась в эту удивительную солнечную страну и решила остаться.

– Мне с первого взгляда понравилось абсолютно все, – говорила Кира, – обычаи, местная кухня, климат и особенно люди. Черногорцы очень добрые, искренние, открытые, отзывчивые, их невозможно не любить, ты тоже это почувствуешь, я уверена.

Костя улыбнулся.

– И какими были эти пять лет, которые ты здесь прожила? – спросил он.

– Счастливыми. Я познакомилась со множеством прекрасных людей, сменила несколько профессий, работала переводчиком, фотографом, экскурсоводом, купила дом высоко в горах и стала практически мулаткой.

Кира засмеялась и стала рассказывать истории из Черногорской жизни. Параллельно она здоровалась с людьми на улицах, водила давнего друга по дворам и закоулкам, показывала какие-то окна, какие-то ставни, рассказывала местные истории и легенды: грустные, веселые… разные. Пританцовывала и что-то мурлыкала себе под нос.

Костя шел рядом, слушал ее рассказы, рассматривал дома. Ему было легко и спокойно, узкие улицы уже не обступали его плотным кольцом, не душили, казалось, они тоже слушают Киру, соглашаются с ней, делятся своими тайнами.

– Вот здесь, смотри. Самая узкая улочка старого города. Если раскинуть руки, можно коснуться домов на противоположных сторонах улицы, – Кира мгновенно продемонстрировала, как это сделать, и кончики ее пальцев действительно замерли на фасадах противоположных домов.

– Ужасно неудобно. Здесь же не разойтись, – поморщился Костя.

– Точнее не разъехаться, – кивнула Кира, – Это как раз и сделано для того, чтобы в случае осады и захвата города, всадники ехали по одному, и с ними легко можно было справиться.

– А они коварные твои черногорцы, – усмехнулся Костя, тоже вытягивая руки и касаясь стен.

– Предусмотрительные. Не коварные, нет. Это самые искренние, чистосердечные, отважные и прекрасные люди в мире.

Костя покосился на Киру, к его удивлению она говорила совершенно серьезно, без тени иронии. Он снова хмыкнул:

– Идеалистка.

– Скептик, – парировала Кира. – Кстати, теперь твоя очередь рассказывать. Как ты? Я слышала, ты теперь состоятельный человек, инвестор, еще, кажется, веб-разработчик или что-то в этом роде.

Он усмехнулся и кивнул:

– Что-то в этом роде. Что еще ты обо мне слышала?

– Не много, – она помолчала, подбирая слова, – что ты всего достиг, на все заработал. И ты завидный московский холостяк.

Костя расхохотался. Он смеялся так долго и так громко, что у него на глазах выступили слезы:

– Кто я?! Кира, кто поставляет тебе сплетни? Кто этот страшный человек?

– Рита. Помнишь ее? Я мало с кем общаюсь из московских знакомых, по большому счету, только с Ритой. Она иногда звонит и рассказывает московские сплетни. Так что, это все не правда?

– Не совсем, – Костя, наконец, перестал смеяться, успокоился и тоже стал рассказывать. Он говорил о работе, новых проектах, планах, идеях, даже мечтах. О том, что сложилось и не сложилось за последние годы. Он и раньше так делал, доверял Кире все, что происходило в его жизни, в его голове. И эти шесть лет, которые они не виделись, казалось, ничего не изменили. Она слушала внимательно, задавала вопросы, иногда очень личные, удивлялась, смеялась.

За шесть лет, которые они не виделись, Костина жизнь действительно сильно изменилась. Из молодого математика с маленькой зарплатой и большими амбициозными мечтами, Константин превратился в успешного программиста с серьезной зарплатой. Впрочем, это было только начало, очень скоро он стал инвестировать средства в различные проекты, совместно с друзьями организовал собственный бизнес, какое-то время владел рестораном.

– Впрочем, сейчас ресторана у меня уже нет, – Костя вздохнул. – Он отнимал все мое время и силы и не приносил желаемого дохода. Так что мы его продали.

– А что сейчас? – спросила Кира, внимательно глядя на давнего друга.

– Сейчас? Работа на международную компанию, инвестиции, несколько перспективных проектов и задумок. Машина, квартира, дача… Все как у всех. И еще есть куда стремиться и на что зарабатывать, – он улыбнулся.

Кира кивнула. Какое-то время они шли молча, обдумывая услышанное.

– Тебе нравится Котор? – вдруг спросила девушка.

– Не знаю, Кир. Я как-то равнодушен стал к городам, зданиям, церквям и памятникам, – он не стал рассказывать Кире, как давят на него эти стены и узкие улицы. Она любила Котор, а Костя всегда снисходительно и даже бережно относился к тому, что любила Кира.

– Зачем тогда ты ездишь из города в город? – удивилась она.

– Хороший вопрос. Иногда Москва становится для меня невыносимой, она меня душит, я устаю от шума, людей, разговоров, проектов и тогда я еду куда-нибудь. Смотрю новые места, гуляю, отвлекаю себя от работы.

– Едешь? Больше похоже на бегство…

– Может быть. Но я же возвращаюсь. И вообще, мне казалось бегство – это твой конек.

Кира пожала плечами. Она не хотела говорить о своем отъезде из Москвы, который Костя считал бегством. Некоторое время они шли молча. Кира что-то обдумывала. Константин чувствовал это кожей и с любопытством и легким волнением ждал следующего вопроса:

– Костя, ты счастлив?

Он улыбнулся. Прошло столько лет, а она осталась такой же. Все также отчаянно верит, что люди должны быть счастливыми и радостными. Должны делать что нравится, жить, где нравится, любить. Как будто жизнь совсем ничему ее не научила, не согнула, не заставила найти тысячи компромиссов между мечтами и реальностью.

– Не знаю, что тебе ответить, – задумчиво сказал Костя. – У меня есть цели, я к ним иду, чего-то я добился, чего-то еще нет…

– Я не об этом.

– Да, я слышал. Но не знаю ответа.

Кира кивнула, смерила друга внимательным, печальным взглядом и пошла быстрее. С раздражением Константин подумал, что она его жалеет. Вот глупая. Ведь у него же все хорошо, и знакомые считают, что он завидный холостяк, который всего добился. И никто на свете не знает, что у него в душе плещется тягучая, пустота, которую никак не удается заполнить. Какое-то смутное ощущение, что он делает что-то не то, что он не на своем месте.

Костя внимательно посмотрел на Киру: «Никто об этом не знает, кроме Киры». Он привычно прогнал эту мысль и пошел быстрее.

Через пару минут Константин и Кира оказались в западной части старого города, на небольшой площади с церковью посередине. Возле церковной стены то там, то тут сидели, лежали и ходили разноцветные дворовые кошки. Здесь же стояли мисочки и блюдца с молоком и кормом.

– Знаешь где мы? – спросила Кира, роясь в своей необъятной сумке.

Костя покачал головой. Он огляделся. Площадь обрамляли старые дома: штукатурка на фасадах облупилась, а зеленые ставни выглядели такими ветхими, что казалось, в любой момент могли обрушиться на голову зазевавшихся туристов. И к тому же повсюду были кошки, целое полчище бездомных животных.

– Это площадь кошек! – радостно заявила Кира. – В путеводителях она называется иначе, это народное название, но оно очень точное. Здесь официально разрешено кормить этих хвостатых. Ты, кстати, за эти годы обзавелся кошкой?

– Нет, как-то не получилось.

– Жаль.

Костя покачал головой, когда-то он ужасно хотел завести кошку, но хозяйка съемной квартиры, где он тогда жил, была категорически против. Даже странно, что Кира это помнит.