шку в краску? – Теперь с этим покончено. Ты же моя?
Слезы все-таки навернулись. Ох!.. Знал бы он, как я этого ждала! Хоть и не смела надеяться.
– Ведь моя, Миша? – все никак не могло угомониться мое вредное счастье.
– Ага. – Горло сдавил спазм, говорить было трудно.
– И если мое лицо покроется язвами, ты все равно будешь меня любить? – не отставал этот неугомонный тип.
Ясно уже, что не покроется. По заверениям лекаря и мага, он вообще легче других перенес болезнь. Язв было всего несколько – на руках и шее, но они уже начали затягиваться. Ридуш уверял, что следов остаться не должно.
– Больше всех на свете, – тем не менее правдиво ответила я и, чтобы не вздумал сомневаться, крепко-крепко его обняла