добрее». Типа того. Мы с ним месяц, наверное, прожили рядом, а когда расставались, он сказал: «У тебя немного времени исправиться осталось, если не станешь, как природа вокруг тебя, то природа тебя убьет». А как меня, спрашиваю, природа убьет, дерево, что ли, на башку свалится или молния шандарахнет? И услышал в ответ, что смерть моя всегда рядом со мной, а когда она мне клыками в горло вцепится, одному богу известно. Чагин замолчал, снова посмотрел на ветку, но трогать не стал. Сурин воспользовался возникшей паузой.– Очень интересно, – улыбнулся член-корреспондент Академии наук. – Ваш китайский приятель, вероятно, весьма образованный человек. Он вам в немного упрощенном виде пересказал теорию ноосферы, причем нахватал из нее от Плотина, от последователей Платона, от Эдуарда Леруа и Тейяр де Шардена, от Анри Бергссона и от Вернадского. Вернадский, правда, говорил, что для перехода в новую разумную сферу необходимо торжество марксистско-ленинской философии на всей земле. Жизнь человека – это постоянное стремление выйти за пределы души в сферу разума и раствориться в боге. Лично я не могу ни опровергнуть это, ни подтвердить. Как говорится, хотите – верьте, хотите – нет. Бог есть, если вы в него верите.– Бог существует независимо от того, верит ли в него Борис Петрович, верите ли в него вы или я, – сказала Лена. – Он есть, если в него верит хотя бы один человек на планете. Но ведь таких верящих гораздо больше, чем атеистов. – Тут вы не правы, – усмехнулся Сурин. – Мне кажется, многие из тех, кто ходит в храмы и ставит свечки, в бога не верят. Они, скорее всего, надеются на то, что он существует и поможет им в тяжелые минуты. А может, эти люди уверяют других в своей вере, потому что им выгодно так говорить. При советской власти было наоборот: многие верующие убеждали окружающих, что являются атеистами, дабы не пострадать самим и не нанести ущерб своим близким.