Мохову необходимо было чувствовать, будто все в бункере происходит по нашему взаимному согласию: и секс, и беременность. Он мог нам сказать, например: «Я вас кормлю, пою, имею, разве вам плохо живется на моем обеспечении?» Скорее всего, этими словами он убеждал себя, что не совершает преступление, а заботится о нас, он не хотел чувствовать себя преступником, но абсолютно точно являлся им.