Я могу с полной уверенностью сказать, что у меня нет и никогда не было так называемого «стокгольмского синдрома». Я не испытывала симпатии к нашему похитителю, я ни разу не сочувствовала ему, не отождествляла себя с ним и тем более не искала ему оправданий.