1 часть

Пролог

В окнах старой усадьбы было темно, и лишь в одном мелькали тусклые отблески свечи. Там, в комнате с тяжёлыми сводами, у камина с тлеющими углями сидела женщина. Она была ещё молода, но глаза её, серые, подёрнутые пламенем свечи, смотрели грустно, казалось, они успели повидать многое за свою довольно короткую жизнь, и сейчас их взор обращался куда-то внутрь, вглубь тех самых событий, от которых и взгляд, и всё тонкое лицо женщины сделались печальными.

Стояла середина августа – то замечательное время, когда буйная июльская зелень кое-где покрывалась то багряной, то золотой краской. Жара спала, ветер стих, и отовсюду веяло каким-то спокойствием, будто ещё чуть-чуть, и лето развернётся в полную мощь, и не будет никакой осени с её слякотью и безграничным давящем серым небом.

Смеркалось, и господский дом с его колоннами и мезонином погрузился в полумрак, убаюканный мирным покачиванием старых садовых лип.

Графиня услышала шарканье за дверью.

– Барыня! Господин Каримский прибыли.

Женщина встрепенулась, поправила слегка припудренные волосы.

– Зови. И… чаю, нет – кофею подашь.

В залу вошёл высокий красивый мужчина в чёрном парике и тёмно-синем с золотом камзоле.

– Графиня! – он поклонился, подошёл к поднявшейся из кресла женщине, припал губами к её тонкой женственной руке, – Погода нынче чудесная.

– Да, князь, – проговорила графиня, чуть склонив голову, – Пойдёмте лучше в сад.

– Как скажете, Елизавета Васильевна, – с мягкой улыбкой отозвался мужчина.

Они вышли в сад, и густая зелень лип приглушённо зашелестела.

– Сударыня, я забыл цилиндр в доме, – спохватился князь, – Сию минуту вернусь!

Оказавшись в одиночестве, графиня обратила всё тот же печальный взгляд свой в сторону беседки, заросшей плющом. Когда-то беседки не было, а была площадка для игр – излюбленное место времяпрепровождения её маленького сынишки и его гувернантки, мамзель Дюфре. Елизавета Васильевна поднесла было к глазам ладони, но слёз, к её удивлению, не было. Давно уже не было.

– Елизавета Васильевна! – вернулся князь Каримский, в цилиндре, – Я прошу вас, не будьте так печальны. Ваши глаза привыкли смеяться, ваши губы… Ваши губы должны улыбаться!

Елизавета взглянула на своего спутника, и быстро отвела глаза.

– Перестаньте, Кирилл Алексеич, станет с вас! – она махнула рукой, и уж тут-то из её прекрасных глаз покатились слёзы, – Холодно, – произнесла она сдержанно и слегка поёжилась, – вернёмтесь в дом.

Слуга уже принёс кофе. Каримский пил маленькими глоточками и говорил о пустяках. Графиня не пила вовсе.

– Изумительный кофе, Елизавета Васильевна.

– Спасибо, Кирилл Алексеич, – слова нехотя слетали с её губ.

– Забудьте, – Каримский вдруг весь подался вперёд, ближе к графине, – Оставьте всё в прошлом. Время лечит.

– Время? – Елизавета громко и тяжело вздохнула, – Время давно остановилось.

Через полчаса, в течение которого говорил преимущественно князь, Каримский ушёл, заявив напоследок, что приходил он, собственно, дабы вручить графине Воронцовой приглашение на губернаторский бал. Елизавета осталась одна, теребя в руках глянцевый конверт, выпила остывший кофе и так и просидела всю ночь в тёмной, без единой горящей свечи, комнате. На утро её нашли мёртвой.

Глава 1

Прошло 15 лет.

Молодая княжна Наталья Осиповна в кружевном белом платье, в белой же широкополой шляпке с ленточками прогуливалась в тени старых лип.

– Зиночка! Зинуля! – крикнула она своей младшей сестре, хорошенькой темноволосой девушке лет шестнадцати в голубом платьице и маленькой соломенной шляпке.

– Да, Наташа! Иду! – она прибежала румяная, с широко раскрытыми удивлёнными, даже напуганными глазами.

Наталья Осиповна обняла сестру, прижала к груди и лишь в тот момент заметила, как Зиночка дрожит всем телом.

– Что случилось, дорогая? У тебя озноб?

– Там! Там, в беседке! Наташа! Я боюсь! Там женщина!

– Какая женщина? – изумилась Наталья Осиповна, – А! Должно быть, Марья Филипповна приехала! Мамина кузина.

– Наташа, Наташа…– и девочка зарыдала.

Наталья Осиповна, обеспокоившись странным состоянием сестрицы, отвела её в дом.

– Натали! – послышался голос матери, – Марья Филипповна с семейством! Подите сюда!

– Идём, maman! – крикнула Наталья Осиповна и снова обняла Зиночку, – Вот видишь, а ты перепугалась, глупенькая.

Наталья помогла Зинуле умыться, пригладила ей волосы и проводила в гостиную, где семейство князей Сухимских уже было в полном составе: родители сестёр, матушка княгини – княгиня Зацепина, её компаньонка – сухонькая старушка-приживалка Алевтина Тимофеевна и Марья Филипповна с мужем, статным красавцем, и пятилетним сыночком Алёшей. После, за ужином, говорили много, смеялись, однако, слова все сводились в основном к проделкам маленького Алёши.

– А знаете, князь, я ведь бывал в этом доме когда-то, – промолвил вдруг муж Марьи Филипповны, – ещё у прежних хозяев. Здесь творились странные вещи…

– Какие? – спросила любопытная Зиночка, но Наталья быстро одёрнула её за рукав.

– Ну что вы, Наталья Осиповна, – заметил это её движение гость, – Молодость любознательна. Вот, послушайте. Здесь жила большая семья: родители – граф и графиня, и трое их детей: двое сыновей и младшая дочь. Старший сын женился, у него родились дети, но, прожив всего несколько лет, они умерли один за другим – корь свалила обоих – мальчика и девочку. Жена, их мать, не выдержав напастья, отравилась мышьяком, муж её не пережил смерти семьи и застрелился. Второй сын делал военную карьеру, и уже дослужился до полковника, как его обвинили в сговоре с членами революционного кружка, сослали в Оренбург, там он, не найдя себе места, промотал всё состояние за игорным столом и умер в одном из ночлежных домов, так как поместье его давно было заложено и перезаложено и пошло в уплату по векселям. Младшая дочь долго не выходила замуж – потрясение от судьбы старшего брата, жившего с семьёй в этом же доме, было слишком сильно.

Однако, родители её хотели непременно выдать дочь замуж – они мечтали о внуках, да и претенденты были один лучше другого. Молодая графиня же была влюблена в отцовского друга, часто приезжавшего к ним в гости. Господин этот был богат, сказочно богат, и он влюбился в молодую девушку и каждый свой приезд дарил ей небывалой красоты украшения: золотые, бриллиантовые, рубиновые. Родители вскоре умерли, не дождавшись внуков и свадьбы дочери, и графиня тайно обвенчалась со своею любовью в старой церквушке.

Они жили счастливо около шести лет и даже нажили сына, но в последние годы дела супруга графини пошли хуже и хуже. Говорят, есть совершенно было нечего, и муж вспомнил о драгоценностях, подаренных им жене. Графиня же никак не соглашалась их продавать и запрятала где-то в глубине дома. Ушла гувернантка – ведь им нечем было заплатить ей, начались ссоры и скандалы, до драк. Графинин муж перевернул дом, но не нашёл драгоценностей.

Их сынок стал плохо себя чувствовать, и однажды морозным январским утром в припадке отец убил сына. Графиня помешалась, нашла пистолет брата, из которого тот застрелился, и пальнула пару раз в мужа. Сказывают, потом дела графини пошли в гору: то ли она продала украшения, то ли нет, но через полтора года и её не стало в живых. Вот такая, господа, история.

– Невероятно, – пробормотала княгиня Сухимская, – и что же, где их могилы?

Глава 2

– Увольте, Лидия Романовна, таких подробностей я не знаю.

– Друг мой, – вступила в разговор Марья Филипповна, обращаясь к своему супругу, – Ты довольно уже всех напугал. Взгляни на Зиночку, – девушка действительно выглядела бледной, нижняя губа её слегка подрагивала, – Алёшенька заскучал, да уж и спать ему пора.

Тут же все засуетились, княгиня приказала оборудовать комнату для семейства кузины, мужчины закрылись в кабинете с сигарами и коньяком, Наталья Осиповна, почитав с Зиночкой книжку и поцеловав сестру на ночь, ушла в свою комнату.

Комната Натальи Осиповны представляла собой довольно большую залу с тяжёлыми сводами, камином, кроватью под балдахином, кофейным столиком и креслом, оставшемся от прежних хозяев, комодом со множеством резных отделений и старинным, ещё с екатерининских времён овальной формы зеркалом.

Наталья расчесала длинные русые волосы, сняла с левой руки маленький золотой перстенёк с изумрудом и уже развернулась, чтобы позвать свою горничную, как лицо её окаменело, приоткрытые губы так и не смогли сомкнуться.

Сидящая в кресле женщина с фарфоровой кофейной чашкой, которую она держала хрупкими тонкими пальцами правой руки так, что мизинчик чуть-чуть отставал от ручки, смотрела спокойно и куда-то вглубь комнаты.

– Надюша! Наденька! – закричала Наталья Осиповна, и крик перешёл в хрип, заглушаемый внезапно возникшим, словно откуда-то с потолка, голосом женщины:– Прошу вас, не бойтесь меня, милая девушка.

На Наталью Осиповну в мгновение ока напал ступор, и она не могла отвести глаз от этой женщины. Лицо её было прекрасно, причёска пышная, старомодная, чуть припудренная, широкие кружевные рукава платья открывали изящные тонкие руки.

– Я прошу вас… Мне нужна ваша помощь, милая девушка.

– К-кто вы? – едва пролепетала Наталья, как в дверь постучали.

– Барышня!

Наталья обернулась, прошептала «Войди» и бросила взгляд на кресло, в котором всё сидела эта странная женщина в старомодном платье и чашкой кофе в руке.

– Я навещу вас ещё, – пообещала она, поднялась с кресла и, подойдя к камину, переступила декоративное заграждение и исчезла.

На следующий день Наталья и Зиночка играли в беседке с Алёшей. На мальчике был костюмчик морячка, шапочка с двумя ленточками, в руке он держал деревянный игрушечный штурвал и изображал капитана. Во всём саду раздавался визг Алёши и смех Зиночки.

– Ой! – вскрикнул мальчик, он выронил свою игрушку, и та закатилась под скамейку в самую траву.

– Ну что же ты! – всплеснула руками Зиночка.

– Тише, тише! – нахмурилась Наталья, видя, что Алёша едва не плачет, – Поправь шапочку, вот так. Сейчас я его достану, – и Наталья, подобрав платье, присела и протянула руку под скамейку, раздвинула траву и… Оказалось, что густая трава прикрывала небольшую каменную плиту.

– Наташа! – и она вздрогнула, – Ну что ты так долго! – крикнула нетерпеливая Зиночка.

– Вот, держи, Алёша, – от внезапной догадки грудь Натальи Осиповны тяжело вздымалась, – Зинуля, поиграйте там, – она махнула рукой в сторону лужайки с фонтаном, – я хочу посидеть одна.

Дети покорно ушли. Наталья же, перегнувшись через скамейку, снова раздвинула траву и прочитала надпись на открывшейся мраморной панели: «Граф Димитрий Воронцов». Княжна отпрянула от скамейки, часто дыша.

– Это мой сыночек, – проговорил кто-то за спиной.

Наталья обернулась. Перед ней стояла давешняя женщина с той же кофейной чашкой.

– Вы… Вы прежняя хозяйка? – ватным языком пролепетала княжна, – графиня Воронцова? – и упала в обморок.

Глава 3

Наталья Осиповна открыла глаза вечером следующего дня, когда солнце уже позолотило макушки лип и соснового бора за рекой. Над княжной склонились все домашние. Ещё в прошлый раз при встрече с графиней Наталья решила, что пока ничего никому не расскажет.

– Вы нас ужасно напугали, Наталья Осиповна, – с надрывом произнёс муж Марьи Филипповны и притронулся ладонью к её лбу, – я, видите ли, имею некоторые навыки врачевания, – объяснил он свой жест.

Поговорили ещё немного, посетовали на здоровье нынешней молодёжи и через полчаса оставили Наталью Осиповну наедине с Зиночкой, которая тут же принялась развлекать сестру разговорами о том, как она провела этот день.

Поправив волосы, Наталья обнаружила на подушке, зарытую в волосы записку: «Будьте нынче в беседке, как стемнеет».

Наталья Осиповна не совсем ещё оправилась после обморока, но любопытство взяло верх, тем более, что она почти наверняка знала, кто желает встречи с ней. Без помощи горничной Наталья надела тёмно-серое домашнее платье, поверх распущенных волос накинула тонкий нежно-розовый платок.

Муж Марьи Филипповны уже ждал её в беседке. Не произнеся ни слова, Наталья села на скамейку.

– Как ваше самочувствие, Наталья Осиповна? – тихо спросил князь, слегка наклонившись к ней.

– Лучше, спасибо.

– Я, знаете ли, Наталья Осиповна, люблю это время, – неспешно выговаривая слова, продолжал он, – сумерки, природа будто затихает, время останавливается.

– Нет, я не согласна с вами, дядя, – последнее слово Наталья произнесла нарочно, – время никогда не останавливается. Я всё чаще замечаю, как оно бежит.

– И не говорите, Наталья Осиповна. Вот и годы уже берут своё, здоровье не то…

– К чему это вы, дядя? – прямо спросила Наталья, князь же, в свою очередь, весь подобрался, приосанился и, чеканя каждое слово, произнёс:

– Годы идут, а любви, жизни всё нет. Я несчастный человек, Наталья Осиповна, и вот уже несколько дней, как открылись мои глаза, я прозрел – я люблю. Понимаете ли вы? Я влюблён в вас.

Наталья поднялась со скамейки, отряхнула платье.

– Это неправильно. Я ваша племянница, вы женаты, у вас есть сын.

– Наталья Осиповна! – он порывистым движением приблизился к ней, коснулся её локтя.

– Оставьте, князь. Поздно. Жена ждёт вас.

Наталья вернулась к себе и всю ночь думала о странных событиях, происходящих с ней.

Утром за завтраком все справлялись о здоровье Натальи Осиповны, дядя же хранил молчание и лишь в самом конце беседы обмолвился про то, что сосед Сухимских – его давнишний знакомец и они сегодня же отправятся навестить его.

Княгиня Лидия Романовна запричитала о том, как недолго они погостили, как соскучилась она по сестре и племянничку, на что Марья Филипповна отвечала, что сразу же после визита к соседу вернутся к Сухимским. На том и сошлись.

Проводив родственников, Наталья, взяв с собой Зиночку, решила осмотреть дальние уголки сада, нет ли ещё надгробий.

Всем же и сестре тоже Наталья Осиповна объявила, что нынче много грибов, и сёстры, захватив два лукошка, отправились на прогулку. Но надгробий не было или же Наталья их просто не заметила. Вернувшись к себе, она переоделась и попросив у Наденьки, своей горничной, чаю, уселась в кресле. Нагулявшись по саду, Наталья почувствовала себя усталой, она откинула назад голову, положила руки вдоль бёдер и вдруг пальцы её нащупали острый край то ли бумаги, то ли чего-то ещё. Наталья провела рукой ещё раз и в щели между подлокотником и сиденьем обнаружила конверт глянцевой бумаги.

В конверте лежало приглашение на губернаторский бал пятнадцатилетней давности на имя графини Елизаветы Васильевны Воронцовой. Обстоятельство, что приглашение осталось в кресле, указывало на то, что графиня не попала на бал. «Но почему же оно лежит в таком месте, словно его выронили или намеренно спрятали?» – подумала Наталья Осиповна и обернулась в страхе увидеть графиню. Но привидения не было.

Наталья выбежала из комнаты, на ходу столкнувшись с горничной, несшей чай. Княжна вспомнила, что в кабинете отца в старом секретере лежали бумаги прежних хозяев. Осип Григорьевич был в присутствии, и потому Наталья беспрепятственно проникла в кабинет.

Она нашла паспорт графини и её мужа, никаких документов их сына не было, равно, как и других бумаг. «Она просила меня помочь, – вспомнила княжна, – Но чем же? И в чём именно помочь?» Огорчившись от безуспешных поисков, Наталья Осиповна возвратилась к себе, выпила чаю и снова взялась за свою находку – глянцевый конверт. Но каково же было её изумление, когда Наталья увидела, что надпись на приглашении изменилась и теперь представляла собой диалог из какого-нибудь романа:

« – Мы разорены, Лиза…

– Я знаю, нам нечего есть.

– Мы разорены, но ты ведь хранишь мои подарки?

– Что?

– Лиза, мы нищие… Каримский разорил нас. Все наши леса сожжены, те, что шли на продажу – испорчены или украдены уже у покупателей. Люди думают, что я мошенник.

Они говорят, что я продаю лес, получаю деньги, а затем краду его и продаю снова. Нас уже не принимают в Петербурге, нам отказано в кредите в Опекунском совете. Мы разорены. Наш мальчик болен от голода. Придётся рассчитаться с мамзель Дюфре, но я не приложу ума – чем…»

Надписи исчезли. Наталья Осиповна осторожно поместила листок в конверт и убрала его в верхний ящик комода. Водоворот загадочных случайностей, затянувший её, уже не пугал, а, напротив, манил, у Натальи Осиповны появился даже своеобразный азарт, но сердце её, между тем, бешено колотилось, и княжна вылетела из комнаты.

– Ма шери! – позвала княгиня, – спускайся обедать!

Наталья Осиповна, силясь выровнять дыхание, прислонилась к стене, отдышалась и вошла в столовую.

Глава 4

За круглым обеденным столом, кроме домочадцев, восседала приятельница Лидии Романовны баронесса фон Крафт и рядом… – и сердце Натальи, без того норовящее выскочить из груди, ухнуло куда-то вниз – её сын, баронет Александр, красивый темноволосый молодой человек с мягким взглядом серых глаз и приятной белозубой улыбкой.

– Наташа! Посмотри-ка, кто к нам приехал! – улыбаясь, проговорила княгиня, и баронет поднялся и слегка поклонился, а его мать степенно кивнула головой.

– Добрый день, господа, – поздоровалась Наталья и заняла своё место рядом с Зиночкой.

Александра Наталья Осиповна видела лишь однажды на первом своём балу в свете несколько лет назад и с тех пор его образ не покидал её тайных мыслей.

После обеда старая княгиня попросила Наталью распутать с ней пряжу, сославшись на то, что Алевтина Тимофеевна, её компаньонка, приболела, так что княжна потеряла возможность показать вместе с родителями и Зиночкой фон Крафтам имение. Наталья же, в свою очередь, провела весь остаток дня до ужина с бабушкой, выслушивая её комментарии по поводу нынешнего положения дел в мире и в Российской империи в частности.